Правда, блага из общественных фондов зачастую достаются не тем, кому предназначены по исходному замыслу. Ведь далеко не все они столь специфичны, как искусственные сердечные клапаны. В бесчисленных сочинских и ялтинских санаториях в советское время обитали далеко не только те, под чьи нужды эти медицинские учреждения профессионально затачивались. Изрядные средства, вложенные в специальное оборудование и обучение персонала общественно необходимого заведения, использовались не вполне эффективно.

Увы, альтернативой неэффективному использованию чаще всего оказывается эффективное неиспользование. В тех же санаториях — хоть сочинских, хоть подмосковных — нынче, судя по рекламе, днём с огнём не сыскать тех, кому показан тамошний климат, для кого десятилетиями накапливались аппаратура и навыки персонала. Попытка замены общественного потребления частным обернулась растратой громадных специализированных ресурсов.

Наилучшее распоряжение ограниченными ресурсами — лишь один из множества инструментов общества. Прежде всего надо достичь общественно значимых целей, а уже потом думать, можно ли сходные результаты получить с меньшими затратами. Когда мы вместе с мутной водой чиновного распределения выплеснули общественные фонды потребления — от чиновников всё равно не избавились, а вот собственные потребности удовлетворяем куда хуже. Поневоле задумаешься над классическим вопросом Станислава Ежи Беноновича де Туш-Леца: «Если хорошее старое вытесняет плохое новое — это прогресс?»

Несколько слов о больших экономических циклах.

Ещё в начале этого тысячелетия я предсказал: не позднее 2008 года сырьё — прежде всего нефть — на мировом рынке начнёт дешеветь. Мотивировка предсказания была очень проста. Техническое перевооружение, необходимое для сокращения затрат энергии, в целом по основным субъектам мировой экономики отнимает примерно 10 лет. Нефтяной рынок достиг низшей своей точки в 1998-м — это, кстати, вызвало памятный дефолт 17 августа. Соответственно я подсчитал: к 2008-му должен начаться очередной сырьевой спад.

Это, конечно, далеко не единственный возможный экономический цикл. Так, в XIX веке каждые десять лет происходил крупный спад производства, связанный с тогдашним инвестиционным циклом. Всплеск спроса давал множеству промышленников сигнал: надо создавать новое производство. Все бросались в открывшуюся нишу рынка практически одновременно. Предприятия чуть ли не синхронно выходили на пиковую мощность и выпускали столько продукции, что предложение намного опережало спрос. Из-за этого падала цена, значительная часть производств закрывалась, спрос вновь начинал опережать предложение — и цикл повторялся. Этот процесс подробно рассмотрел ещё Карл Генрихович Маркс в книге «Капитал». Потом уточнили: спрос на один и тот же продукт колеблется в 3—4-летнем цикле. Десятилетний цикл связан с перетоком капитала в производство существенно новых товаров — их освоение куда дольше раскрутки готового производства.

В 1920-е годы наш отечественный экономист Николай Дмитриевич Кондратьев рассмотрел ещё несколько видов инвестиционных циклов. В частности, он установил: на десятилетний цикл накладываются более длинные периоды, порождая тем самым циклы с периодичностью 20 лет, 40, 80… Сейчас мы живём в конце 80-летнего цикла, начатого Великой депрессией. По Кондратьеву — просто обязан начаться очередной спад.

Десятилетний цикл связан в основном с созданием новых производственных мощностей на уже имеющихся технологиях. Двадцатилетний порождают не только новые заводские здания, но и новые поколения технологий. Сорокалетний вызван не только радикальной реконструкцией инфраструктуры, как заметил Кондратьев, но и рождением новых наук — базы для технологий. Восьмидесятилетний, похоже, формируют новые фундаментальные концепции — источники новых наук.

В частности, нынешний 80-летний цикл может вести отсчёт с окончательного формулирования квантовой механики. Так, полупроводниковая цифровая электроника, пропитавшая сейчас всю нашу жизнь — приложение квантовой механики. Точнее, физики твёрдого тела. Её развитие как раз и началось, когда возникли чёткие квантовомеханические формулы. Два десятилетия ушло на разработку методов их применения к большим совокупностям взаимосвязанных в твёрдом теле частиц — и сразу появились транзисторы. Ещё два десятилетия заняла разработка технологии создания больших интегральных схем. Два — доведение технологии до уровня массового производства, позволяющего насытить интегральными схемами даже бытовую технику. Два — само производство. Параллельно шла отработка методов цифровых преобразований информации, ибо технологические ограничения полупроводников создают пути аналоговых помех. Сейчас возможности всего этого направления развития исчерпаны, темп прироста упал — это и запустило кризис.

Думаю, со временем будут открыты ещё какие-то уровни циклов, связанные с какими-то ещё более фундаментальными концепциями, чем даже науки такого уровня, как квантовая механика. Циклического развития нам не избежать.

Более того, удлинение циклов в какой-то мере связано с тем, что постепенно были найдены средства борьбы с самыми короткими циклами — десятилетними. После Великой депрессии как раз и появилось исторически первое такое средство — накачка экономики инфляционными деньгами, предложенная Джоном Мейнардом Джон-Невилловичем Кейнсом и введённая в практику Фрэнклином Делано Джэймсовичем Рузвелтом.

Но кризис — это не только потери. На месте, расчищенном кризисом, возникает новое. Приходит новое поколение управленцев на смену тем, кто не смог вовремя разобраться, как действовать. Приходят новые поколения технологий на смену пошедшим на свалку вместе с закрывшимися предприятиями. Приходят новые науки. Словом, кризис — это ещё и замечательная стартовая точка для новых подъёмов. Надеюсь, нашим управленцам — и деловым, и государственным — хватит ума, чтобы воспользоваться сложившейся ситуацией и не пытаться тупо повторять весь прошедший когда-то путь развития капитализма, а сразу строить нечто принципиально новое. Что именно новое — я, естественно, подсказать не берусь, иначе я был бы не консультантом, а бизнесменом.

Кризис — не только время разбрасывать камни, но и время собирать камни, как выразился царь Соломон Давыдович в книге «Проповедник». Из камней, собранных нами сейчас, выстроятся новые стартовые площадки для новых циклов и, естественно, новых кризисов. Абсолютная стабильность — только на кладбище. Жизнь — всегда колебания. Поэтому надо жить и надо преодолевать кризисы, даже если знаешь: взамен преодолённым придут новые.

Несколько слов о механизмах, порождающих циклы в экономике и вообще в истории.

Я здесь говорил об экономических циклах разной длины. Один из моих собеседников спросил: «Как же может экономика развиваться циклически — ведь каждое новое изобретение даёт какие-то новые возможности?» Действительно, возможности человечества непрерывно обновляются. Но в то же время остаются и многие постоянные условия.

Начну с отдалённой аналогии. У нас, к сожалению, давно в моде историческая теория математика Анатолия Тимофеевича Фоменко. Придумал её не он, а знаменитый народоволец Николай Александрович Морозов. Фоменко просто обрастал его рассказы бóльшим объёмом информационного шума. Но суть теории в том, что сперва Морозов подметил: интервалы между историческими событиями очень часто схожи, причём намного чаще, чем следует ожидать, исходя из предположения о полной независимости этих событий друг от друга. Из этого Морозов сделал вывод: на самом деле речь идёт об одних и тех же событиях, просто то ли по ошибке, то ли по какому-то хитрому умыслу эти события описаны несколько раз и отнесены к разным эпохам. Фоменко подыскал большее количество совпадений такого рода, но суть от этого не меняется. Главное, что периодические события считаются не повторениями, а просто повторными описаниями одних и тех же эпизодов. То ли по ошибке, то ли по злому умыслу.