Мы сфотографировались в феврале 1897 года, в тот небольшой промежуток времени, когда, меня выпустили из тюрьмы перед тем, как отправить в ссылку. Но «Союз борьбы» был создан в октябре 1895 года. Это была городская организация социал-демократов, сколоченная на основе разрозненных марксистских кружков. Я мечтал, по аналогии с политической жизнью западных стран, о партии, которая смогла бы объединить и связать насущные экономические требования рабочих с политической борьбой против царской власти, против Капиталистической эксплуатации как таковой. Партия эта могла стать собственной армией всех недовольных порядком жизни и мечтавших по тем или иным причинам изменить его.

Самовластительный злодей!

Тебя, твой трон я ненавижу,

Твою погибель, смерть детей

С жестокой радостию вижу.

Вряд ли мы все думали об исторической необходимости этой фотографии, но тем не менее собрались перед фотообъективом. В сложном чувстве, которое заставило нас объединиться для съемки, было, наверное, и чувство опасности: многие из нас уезжали в ссылку, свидимся ли когда-нибудь? Некоторые из нас действительно серьезно рисковали, все это было не игрой, хотя власть, чувствующая свою силу, недооценивала опасность, исходившую от молодых людей, читавших книжки и мечтавших изменить мир.

Все метят на место преемника.

Соперничество разгорается.

Сталин — любимый ученик Ленина.

С каким намеком появляется гоголевский Осип?

Сталин знает, что Ленин умирает. Он недаром генсек, он держит в своих руках всю информацию о здоровье любимого учителя. Врачи — это те же служащие. Тайну ленинского здоровья Сталин бережет ото всех, даже от членов Политбюро. Троцкий, который тоже знает цену информации, собирает сведения от доктора Готье. Что будет дальше? Об этом думает Троцкий, об этом думает его ровесник Сталин, смена первого лица в государстве всегда ведет за собой целый ряд кадровых перемен. Должность — это, конечно, и некоторые привилегии, но как пьянит и сам запах власти. У каждого из персон на вершине властной пирамиды есть идеи, как употребить власть, они все при Ленине и его решениях, как им кажется, уже научились. Каждый видит себя в самом центре, в центре некоего сияния. Все готовы управлять страной и видят, как страна подчиняется их указаниям. Им всем уже по 40-45 лет, только Бухарчику 35, все они, претенденты, даже Сталин, люди книжные. Поэтому понимают: власть — это историческое бессмертие. Их именами уже названы города. Одна из жемчужин русского градостроительства — Гатчина — теперь Троцк.

Основных соперников двое: Сталин и Троцкий. У Сталина уже есть власть, по крайней мере над партией. Он знает, кого выбирать и на какой пост выбирать, он понял технологию демократического выбора. В его руках почти незаметные ниточки кукловода. У Троцкого — легендарный авторитет оратора и военачальника. За Троцким — его речи 24 октября семнадцатого в Смольном на заседании Петроградского Совета, где он объявляет несуществующим Временное правительство. Потом уже Ленин возвестил о победе рабоче-крестьянской революции. Молотов, старый дружок Сталина, с которым они в Петрограде какое-то время проживали на одной квартире, коммуной, рассказывал: «Я был позади трибуны, в президиуме. Ленин обращался к залу, и одна нога у него была приподнята. Он имел такую привычку, когда выступал. И видна была подошва. Я заметил, что она совсем протерта». Цепкий взгляд был у дружка.

Чтобы там вслух и между своими Сталин ни говорил и ни думал, он, Сталин, понимает, что Троцкому многое принадлежит из завоеванного гражданской войной, принадлежит идея Красной армии и идея немыслимой жестокости. Настольная книжка Сталина — «Террор и революция», автор которой Троцкий.

До самого последнего времени Сталин — любимый сын и ученик Ленина. Если трезво и здраво посмотреть, то не только Сталин кое-чем обязан Ленину, но и Ленин — Сталину. Конечно, стариков всегда, если и не раздражает, то хотя бы печалит быстрое взросление их сынов и учеников. Но есть необходимость времени, ученики тоже когда-нибудь станут стариками. Есть неизбежность жизни и ее преемственности. Однако между Сталиным и Лениным никогда не было разговора о наследстве. Думал ли об этом Ленин? Конечно, думал. И Сталин об этом думал. Не надо быть большим мудрецом, чтобы понять: кроме Сталина, Ленину наследство оставлять некому.

Сталин лучше, чем кто бы то ни было, знал этих тонкошеих вождей, своих товарищей. Вожди! Где здесь предопределенность судьбы, а где счастливое стечение обстоятельств? Они все перебрали свои возможности, но за каждым из них — своя сила. Каменев — официальный заместитель Ленина по Совнаркому, он же возглавляет Московскую партийную организацию. Зиновьев руководит Петербургской партийной организацией и управляет Коминтерном. Это опытные бойцы и опытные демагоги. Их не учить партийной борьбе. С Каменевым Сталин был в ссылке в Туруханске, и вместе потом возвращались. Вместе они очень удачно, как только в марте семнадцатого оказались в Петрограде, оттеснили Молотова от руководства «Правдой». В свое время Каменев был выбран в Думу от Москвы и руководил думской фракцией. Но потом была позорная страничка во время суда над депутатами Думы. Ой, неловко себя тогда показал Каменев. С Зиновьевым это крепкая пара, кровно чувствующая друг друга. Бухарин — «любимец партии» — редактор «Правды», сам по себе не многое значит, Сталин не любит его теоретических работ, это все бенгальские огни, и Ленин абсолютно прав, что Бухарину недостает образования. В сложном сложении сил в Политбюро очень важно, к кому он примкнет.

Каменев и Зиновьев очень хороши, когда надо протестовать, разрушать, рассуждать, разогревать массу, возбуждать ее и красоваться. Они оба еще и трусоваты. Когда в октябре семнадцатого зашла речь о вооруженном восстании, эта еврейская интеллигенция — в кусты. Ленин абсолютно прав, их ненадежное большевистское прошлое не случайно. Тогда Сталин их практически спас от изгнания из партии, посмотрим, как отплатят они ему сейчас. Троцкий на заседании ЦК отчаянно требовал исключения своих новых соратников. Он, Сталин, на всякий случай заступился, дескать, передадим дело на пленум. Во-первых, это красиво: Каменев — соратник по партии, а во-вторых, иметь лишнего сторонника никогда не помешает. Вспомнит ли об этом когда-нибудь Каменев?

В них во всех горит немыслимое тщеславие и невероятная гордыня. Могли ли они что-либо делать еще, кроме того как быть революционерами? А теперь они волей случая и обстоятельств сидят на очень важных и очень заметных местах. Начиная как обыкновенные недовольные, эти беспокойные еврейские сердца оказались на самой вершине власти. И Троцкий из них, конечно, лучший, но, значит, и самый опасный. В нем есть определенное бесстрашие и смелость, иногда идущая от легкомыслия и самоуверенности. По сути, по его, Троцкого, инициативе большевики начинают восстание. Ленин ведь в это время находится в подполье, живет на нелегальной квартире на Лесном проспекте. Но связь с Лениным в это время поддерживается через Сталина. А разве в то время Ленин кому-нибудь больше доверял? Иногда Сталину кажется, что Троцкий его разгадал, поэтому и не любит. Но он, Сталин, тоже разгадал Троцкого: тот тоже видит наследником только себя.

Разве не чувствовал и не знал больной Ленин, что власть у Сталина? Разве в начале болезни он, Сталин, не чаще всех остальных навещал больного? Но теперь — все, день лучше, день хуже, эти дни уже сочтены. Значит, надо не сохранять видимость и не тратить время, а продолжать ленинское дело дальше, строить новую империю, где человек будет чувствовать себя сытым и свободным. Может быть, Ленин не догадывался, что он, Сталин, лучше всех упокоит его и организует, чтобы память о нем жила вечно. Сталин сделает из него нового святого. А разве он не понимает, что Сталин и лучший, наиболее подходящий изо всех? Так к чему тогда искать какие-то предлоги для борьбы? Все это обычная зависть умирающего к живому.