— Что ты хочешь здесь делать? Что тебе надо? Куда ты идёшь? — сухо спросил её старик Январь.

— А тебе что за дело, старый безумец? — ответила Злобога. — Тебе ровно нет никакого дела знать, откуда и куда я иду.

И она направила свои шаги в глубину леса.

Январь нахмурил брови и поднял свою трость выше своей головы. В одно мгновение ока небо потемнело, огонь померк, пошёл снег и задул ветер. Злобога ничего не видела перед собою, она заблудилась и тщетно старалась вернуться на свои следы. Снег шёл всё сильнее и сильнее, ветер дул своим чередом. Она начала звать свою мать и проклинать свою сестру, даже самого Бога. А снег всё падал, и ветер не переставал дуть. Злобога замёрзла, члены её окоченели, и она как сноп повалилась на снег. А снег всё продолжал падать, а ветер дуть.

Мать беспрестанно ходила от окна к двери и обратно, от двери к окну, но часы проходили, а Злобога не возвращалась.

— Я должна пойти и отыскать мою дочь, — сказала она. — Дитя с этими проклятыми яблоками забудет, что ему пора возвращаться домой.

Мать надела свою шубу, капюшон и побежала к горе; все тропинки были занесены снегом. Она углубилась в лес и начала звать свою дочь. Ветер продолжал дуть и снег падать. С лихорадочным беспокойством продолжала она идти в глубину леса, постоянно крича вдаль. А ветер всё дул и снег падал.

Весь вечер и всю ночь прождала их Добрунка, но никто не возвращался. Поутру она села за свою прялку, иссучила целую кудель, а они не являлись.

— Милостивый Боже! Что случилось с ними? — сказала добрая девушка со слезами на глазах.

Солнце сияло сквозь холодный туман, и вся земля была покрыта снегом, Добрунка перекрестилась и прочла «Отче наш» за свою мать и свою сестру. Эти последние уже более не возвращались домой; только весною пастух, идя по лесу, наткнулся на два женских трупа.

Добрунка осталась одна хозяйкою дома, коровы и сада, не говоря уже о находившейся перед домом небольшой лужайке, Но когда какая-нибудь добрая и красивая девушка имеет перед своим окном лужок, первое, что появляется на этом лужке, это молодой фермер, вежливо предлагающий ей всё своё имущество, своё сердце и свою руку. Добрунка вскоре вышла замуж; двенадцать месяцев не покинули своё дитя. Не раз, когда слишком сильно дул северный ветер, так что стёкла дрожали в своих свинцовых рамах, старичок Январь затыкал снегом все щели дома, чтобы холод не проник в это мирное убежище.

Так-то поживала Добрунка, вечно добрая, постоянно счастливая, имея, как говорит пословица, у дверей зиму, в житнице лето, в погребе осень и у себя в сердце весну.

— Теперь вам, милостивый государь, — сказала мне Катенька, окончив свой прелестный рассказ.

Отказаться было невозможно, и потому я начал.

Жил-был некогда в Самарии старый царь, с каждым годом сокращавший всё более и более налоги.

— Это настоящая волшебная сказка? — сказал Степан. — Браво!

У этого царя было три сына, и так как он думал только о счастии своего народа…

В эту минуту кто-то прикоснулся к моему плечу, и когда я оглянулся, то увидел Нанинку, которая указала мне пальцем сначала на стенные часы, стрелка которых стояла уже на десяти, и затем на бабушку, сладко заснувшую в своём большом кресле. Хотя я не знал по-чешски, я понял, однако же, этот язык. Мы с Венцелем без шума встали и начали прощаться, говоря: до завтра! Катенька на прощание грациозно улыбнулась нам, Степан пожал нам руки. Нанинка, запирая за нами дверь, тростилась с нами словами: «Miegte se dobre, pane»,[7] обогатившими мой чешский словарь новою фразою.

Венцель пошёл проводить меня до самой гостиницы. Не успели мы ещё сделать девяти шагов, как он в свою очередь и начал расхваливать Богемию.

Вот ещё один игрок на органе, думал я, сам Непомук готов всплыть на воду.

Я ошибался только вполовину. Венцель оставил в покое славянских героев прошлых фемён, и с необыкновенным жаром объявил мне, что самых прекрасных женщин в свете можно найти только в Богемии, что самые прекрасные женщины в Богемии находятся в Праге и что самая прекрасная из всех пражских женщин живёт на Коловратской улице, в доме под N 719. Он дошёл даже до того, что сообщил мне, что он жених Катеньки и счастливейший из смертных. Сказать правду, я в этом сомневался.

Если бы я позволил ему, то он продержал бы меня на улицах Праги до полуночи, рассказывая мне, при блеске звёзд, эту вечную историю, надоедающую только тем, кому приходится её выслушивать; но я едва стоял на ногах от усталости и желания спать, и потому я поспешил, предварительно извинившись, распроститься с моим новым другом.

У дверей Голубой Звезды я встретил моего любезного кельнера, с его вечной улыбкой на устах. Он проводил меня до моей комнаты и пожелал мне доброго вечера, грозно прищурив при этом один глаз, точно это слово: «добрый вечер» имели какой-то таинственный смысл…

Много лет тому назад, жил-был добрый король; у него был единственный сын, которого он берег как зеницу ока, потому что принц был последним отпрыском династии. Самым страстным желанием короля было женить своего любимого сына на знатной, богатой и красива принцессе, которая вместе с тем отличалась бы мягким и добрым характером. Каждый вечер старый король засыпал с мыслью о подобной женитьбе, и каждую ночь ему снилось, что он уже дедушка и возле него играет целая куча мальчиков с коронами на голове и скипетрами в руках.

К несчастью, Карлино (так звали молодого принца), отличающийся множеством достоинств, как наследник престола имел также один большой недостаток: он был страшно упрям и при одном только напоминании о невесте сердился и убегал в лес.

Короля очень огорчало поведение сына. Он приходил в отчаяние от одной мысли, что его трон останется без наследников и династия его предков может прекратиться. Но сколько он ни горевал, Карлино оставался безучастным, ничто не могло смягчить это жестокое сердце — ни слёзы престарелого отца, ни просьбы народа, ни интересы государства. Двадцать проповедников и тридцать заслуженных сенаторов старались уговорить его, но напрасно было их красноречие. Упрямец оставался непоколебим и, казалось, даже гордился этим. Но много есть таких странных вещей на свете, что их и предвидеть нельзя. Никто из нас не может сказать, что будет с ним завтра.

Однажды утром, когда все сидели за столом, и принц вместо того, чтобы слушать упрёки отца, рассматривал летавших по комнате мух, он забыл, что держит в руках нож, сделал неосторожное движение и порезал себе палец. Тотчас же брызнула кровь, и несколько капель её упало на тарелку с кремом, стоявшим в это время перед Карлине; от смешения крема с кровью на тарелке образовалась причудливая смесь белого и красного цветов. И тут, случайно — или по какому-то странному складу мыслей, принцу пришёл в голову нелепый каприз.

— Государь, — сказал он отцу, — если я вскоре не найду девушку, такую же белую и такую же розовую, как этот крем, я погибну навеки. Должна же быть на свете такая красавица; только такую девушку я ногу полюбить, лишь она одна может мне понравиться. Если вы хотите, чтобы я остался в живых, отпустите меня, — я пойду искать по свету свою мечту. Для смелого сердца нет ничего невозможного.