Изображение на экране дрогнуло и подскочило, Ретиф подождал, пока девушка занималась управлением, наблюдая за мерцающим красным бликом, быстро движущимся по экрану радара и устойчиво снижающимся к линии, отображающей горизонт.

— Опять беда, — посетовала девушка. — У меня не более половины мощности на ведущих двигателях. Боюсь, мне придется отказаться от вашего маяка и попробовать сесть в пустыне.

— Бросьте все, что у вас есть, на торможение, не жалейте обратной тяги! При нынешнем курсе вы промахнетесь на сотню миль, а там нет ничего, кроме девятнадцати тысяч миль неисследованных джунглей!

Последовала долгая напряженная пауза, и руки девушки исчезли из виду. Затем она покачала головой и коротко улыбнулась.

— Вот и все, Контроль–Куоп. Фиаско. Вы сказали, девятнадцать тысяч миль?

— Это по прямой. Сколько вас на борту?

— Десять.

— Я засек вас локатором, попытайтесь не соскочить. На борту есть сигнальные ракеты?

— Должны быть несколько ящиков семидесятиградусного имперского джина «Лилия» — не сомневаюсь, что предполагаемый получатель не будет против, если я подожгу их, — Ее голос становился неразборчивым по мере приближения несущегося корабля к горизонту.

— Держите яхту устойчиво на теперешнем курсе. Кажется, ваша точка приземления ушла примерно на восемьдесят миль.

— Не слышу вас, Куоп. Надеюсь, вы доберетесь сюда прежде, чем весь джин… — Голос смолк, затем вновь появился, но был еле слышен: — Куоп… на посадку… надеемся… — Слова заглушили помехи.

— Боже, надеюсь, бедные девочки приземлятся удачно, — выдохнул Мэгнан и промокнул лоб большим бумажным платком с цветочным узором, — Представьте себе, каково очутиться в этих ужасных джунглях, кишащих непокорными куопянами…

— Я вызову посольский вертолет для поиска, — сказал Ретиф, затем посмотрел на настенные часы. — Нельзя терять время, если мы собираемся подобрать их до темноты.

— Ретиф, вы уверены, что не знаете эту девицу Фифи? — осведомился Мэгнан, когда они повернулись к двери.

— К сожалению, уверен. Но надеюсь вскоре исправить эту ошибку.

Экран внутреннего переговорного устройства щелкнул, и на нем сфокусировалось угловатое женское лицо с жесткими волосами и рыхлой бледной кожей.

— Вот вы где! — рявкнула она на Ретифа. — Посол хочет немедленно видеть вас в своем кабинете — немедленно!

— Эх, ведь я предупреждал вас о чересчур затянутых перерывах на кофе…

— Привет, Фестер, — поздоровался с женщиной Ретиф. — Он по делу, или мне захватить теннисную ракетку?

— Оставьте шутки при себе, — фыркнула она. — У посла двое офицеров Планетарной полиции.

— Замечательно, я рад буду представить его превосходительству подходящую справку, — пробормотал Мэгнан. — Кого они поймали, то есть, в чем суть обвинения?

— Неприятности не у посла Лонгспуна, — холодно заметила Фестер. — Полиция хочет видеть господина Ретифа.

* * *

Посол Лонгспун был невелик ростом, у него были яркие, близко посаженые глаза на пергаментно–желтом лице, рот, более приличествующий карпу, и сияющий череп с несколькими прядями влажных на вид волос, зачесываемых для максимального «прикрытия». Он сидел за девятифутовым посольским столом из полированной платины, окаймленный парой войонов, на одном из них красовались узорчатый гребень и драгоценности, и он не сводил окуляры с вошедшего в комнату Ретифа.

— Комиссар Зиз, Ретиф, — представил войона Лонгспун скрипящим, как сухой подшипник, голосом. В наступившей тишине он выжидательно переводил взгляд с одного войона на другого.

— Как по–твоему, Зиз? — прожужжал на гортанном племенном диалекте комиссар своему компаньону. — Это он?

— Это он, шеф, — подтвердил коп. — Он был заводилой.

— Послушайте, комиссар, — вмешался Лонгспун. — Я обязан попросить вас говорить на языке Земли!

— Я лишь советую моему помощнику не быть предосудительным за полученное им суровое обращение, — вежливо отозвался Зиз. — Я заверил его, что ваше превосходительство внесет все необходимые поправки.

— Поправки. Да. — Лонгспун угостил Ретифа взглядом сродни уколу зонтика от старой девы. — Похоже, в одной из местных низкопробных питейных случилась общая потасовка. — Он положил костлявые пальцы на крышку стола и сцепил их вместе. — Полагаю, у вас есть какие–то объяснения?

— Объяснения по поводу чего, господин посол? — любезно осведомился Ретиф.

— По поводу того, с какой стати офицер посольства напал на служащих Планетарной полиции при исполнении ими обязанностей! — Шея Лонгспуна под жестким воротом полуденного неформального мундира постепенно приобретала лиловый оттенок.

Ретиф сочувственно покачал головой.

— Нет, я определенно не могу объяснить подобную вещь. У Лонгспуна отвисла челюсть.

— Но у вас наверняка ееть хотя бы некоторые оправдания? — Он искоса глянул на войона.

— Довольно трудно оправдать нападение на полицейского, — продолжал Ретиф. — Тем более при исполнении долга.

— Послушайте–ка… — Лонгспун подался вперед. — Вы же дипломат, — прошипел он уголком губ, — Могли бы хотя бы что–то придумать!

— Что именно? — охотно подхватил Ретиф.

— Проклятье, сэр! — Лонгспун махнул рукой. — Когда полицейский комиссар вкатывается в мой офис и обвиняет одного из моих служащих в грубом нарушении порядка, нельзя ожидать, что я проигнорирую ситуацию!

— Разумеется, нет, — твердо произнес Ретиф. — И все же, ес–ли вы объясните ему, что вторгаться в Посольство Земли с необоснованными обвинениями невежливо, и предупредите его о недопустимости подобного впредь, то требование его отставки окажется излишним…

— Его отставки! — У Лонгспуна отвисла челюсть. — Гм–м, — Он крутанулся в кресле и уставился на комиссара. — Возможно, мне следует указать, что вторжение в Посольство Земли с необо…

— Минуту! — резко перебил Зиз. — Мы обсуждаем лишь надлежащее наказание для незаконопослушных чужаков, замешанных в убийстве безвредного, любящего личинки войона! Я требую выдачи виновника для справедливого суда по местным обычаям!

— Насколько я припоминаю, этот метод включает хирургическую операцию для изучения улик, — протянул Лонгспун! — Что случится с жертвой, то есть, если пациент невиновен?

— Тогда мы соберем его с помощью сварки заново и устроим ему трогательную похоронную церемонию.

— Нет, Зиз, — игриво погрозил пальцем Лонгспун. — Если мы запросто начнем передавать наших дипломатов любому, кто их потребует, то мигом останемся без персонала.

— Только одного, — деликатно попросил Зиз.

— Я бы рад услужить, любезный комиссар, но прецедент крайне нежелателен.

Настольный экран робко зазвенел.

— Да, Фестер? — нетерпеливо впился в него взглядом посол. — Я говорил вам, чтобы меня не беспокоили…

— Это Его Всененасытность, — возбужденно пискнула Фестер. — Он еще раз приветствует вас и желает немедленно переговорить с вами, господин посол!

Лонгспун вяло улыбнулся полицейскому комиссару.

— Кажется, мой добрый приятель Икк сегодня не в себе. Скажите ему, что я перезвоню позже, Фестер…

— Он говорит, что дело касается учебного груза, — вставила секретарша. — Боже, что за язык!

— Ах да, учебного материала, — поправил Лонгспун. — Меня всегда чрезвычайно заботили вопросы образования; пожалуй, узнаю, что у него на уме… — Убавив громкость, он прислушался к сердитому щебету писклявого голоса.

— Вы уверены? — пробормотал он. — Шесть ящиков? Переговорное устройство пронзительно заверещало.

— Чепуха! — рявкнул Лонгспун. — Какой мыслимый повод… Икк снова зажужжал. Посол бросил испуганный взгляд на

Ретифа.

— Нет, — сказал он. — Об этом не может быть речи. Я вам перезвоню. Сейчас у меня посетители. — Он отключил связь. Полицейский комиссар расслабил свои аудиорецепторы, вытянувшиеся вперед во время разговора.

— Вы по–прежнему отказываетесь передать его мне? — указал он на Ретифа.

— Вы все спятили? — рявкнул Лонгспун. — Я поступлю с господином Ретифом по–своему.