С интервалом не больше часа с моря над жилыми кварталами Гонконга в строгой очередности садились самолеты-гиганты со всего мира в аэропорту мини-республики. Натужный вой турбин глушил все звуки вокруг. Гонконгцы давно привыкли к нему, как и к воплям чаек с моря. Аэропорт Гонконга уникален по своему расположению, и только первоклассные пилоты могут взлетать и садиться здесь.

В пестрой толпе авиапассажиров, снующих туда-сюда с багажом и без, затерялись двое неприметных на первый взгляд мужчин, которых вряд ли узнала бы даже родная мама. Оба блондины, в строгих европейских костюмах, в черных очках, с небольшими кейсами в руках. Их никто не провожал и тем более не встречал. Но обоих искал Интерпол по всему миру.

Орлов и Альмейдо. Судьба связала этих двух людей.

Преступная гонконгская организация «Уважение и справедливость» проводила их на другой материк со всей тщательностью. Несколько часов над каждым из них трудились высококлассные гримеры. Результат оказался великолепен, как и документы каждого. На конспирацию в солидной триаде денег никогда не жалели. Один шанс из тысячи, что таможенники или полицейские аэропорта смогли бы опознать Альмейдо по фотографии, а неизвестного европейца — по фотороботу.

Альмейдо внимательно вгляделся в огромный черный щит табло, где перечислены были все сегодняшние рейсы, и наконец найдя нужный, кивнул Орлову.

— О’кей. ВА-151[66].

Орлов поискал эти цифры на табло, и маленькая надежда на удачу окрылила его, потому что ВА-151 — это «Гонконг — Лос-Анджелес». Мысль была проста, как гвоздь в доске: «А не свалить ли мне в Штаты? На хрена мне эта Колумбия? Для начала разберусь с журналистом, а потом… потом будет видно».

Колумбиец слегка толкнул Саню локтем, показал на табло и свои часы:

— Three hours. Let’s go to bar,[67]

— О’кей, — кивнул Орлов.

He спеша они пробрались к бару через мешанину людей. Толпа разнолика, разноязычна — все краски земного шара, и Саня невольно разглядывал ее и прислушивался к ней.

Американского типа бар оказался полупустым, потому что с интервалом в полчаса улетело несколько бортов. Смуглый бармен-китаец, одетый по европейскому стандарту с бабочкой на шее, приветливо улыбнулся усевшимся за стойку клиентам.

— Whiski? — спросил Альмейдо Орлова.

Саня отрицательно покачал головой:

— Vodka. Russian vodka.

— О’кей, — колумбиец сделал заказ.

Когда бармен наполнил высокий стакан всего на 1/5 объема, Саша вопросительно показал пальцем на мини-дозу и просто пояснил:

— Russian drink — fife american.[68]

Китаец заколебался, барменам запрещено наливать клиентам больше установленного количества: двойная порция — дважды по 30 грамм — это предел. Но клиент всегда прав, и вообще, кто их поймет, этих «недопеченных белых», поэтому он выполнил заказ Александра. Восторг и удивление прочитал Саня в глазах бармена и Луиса Альмейдо, когда одним махом проглотил упятеренную американскую порцию.

Жадно закусывая безвкусной пресной сосиской в булочке (хот-дог — «горячая собака»?!), Орлов спросил колумбийца, показывая на стакан:

— Ну а ты, господин хороший, смогешь russian drink? А? Или кишка тонка?

Альмейдо понял, хоть и не слова не знал по-русски. Что ж тут не понять? Но болел Альмейдо с похмелья всегда тяжело, с надрывом, поэтому отрицательно покачал головой. Саня задорно подмигнул, ткнул пальцем ему в живот, засмеялся:

— Bad boy. Very bad boy.[69]

Выросший в трущобах Медельины, Луис Альмейдо достиг высот в наркокартеле только благодаря одному своему качеству — никогда ни в чем никому не уступал. Мальчишкой дрался он до кровавых соплей, был жестоко бит, но снова и снова кидался в драку. Не обладая физической силой, только благодаря стойкости и упрямству, выходил Луис победителем из уличных разборок. Полуголодное выживание на улицах Медельины закалило его, и, начав с простого «мула» в наркокартеле, он достиг почти невозможного для парнишки с улицы, став заместителем наркобарона по безопасности. Альмейдо, несомненно, был умным, хитрым, смелым, стойким, но и упрямым человеком. Поэтому подначка Александра «завела» его. Колумбиец, раздраженный, как бык на корриде, позвал бармена:

— Russian drink, please.

— Вот. Молодец, Луис! Прямо good russian boy![70]

Алкоголь и подначка над колумбийцем развеселили Александра. Страх перед будущим в глубине души исчез. Саню охватил кураж. Веселые мысли полезли в голову: «А что? Напоить этого метиса до чертиков, так чтоб до Штатов не очухался, а там оторваться… Слабо этим нерусским водочку-то жрать!»

Плохое знание английского языка подвело Орлова. Он поманил к себе бармена, с трудом подбирая слова:

— Так, косоглазый… будем делать… «северное сияние». Северное — north, сияние не знаю. Во, свет — «light». Короче, слушай, russian north ligth.

Китаец, улыбаясь, как будто понимая, что ему говорят, кивал головой.

— Так, two american drinks of russian vodka,[71] — приказал Саня.

Бармен манипулировал с бутылками и стаканами и вопросительно глядел на необычных клиентов. Два стакана были наполнены наполовину.

Саня, не зная, как по-английски «шампанское», объяснил мимикой лица и рук:

— «Бух!» — взор в потолок. — «Пш-ш-ш…», — руки в стороны.

Китаец наконец понял:

— Champagne?

— О’кей, champagne, — подтвердил Саня и показал на стаканы с водкой.

Бармен проворно заработал. Оба высоких стакана были доверху долиты золотистым шипучим вином.

Орлов вопросительно показал Альмейдо на стаканы:

— Ну что, рванем, Луис? Russian nortn light. Или как?

Алкоголь уже хорошо «забрал» колумбийца, но он старался не показывать вида. Увидев подсмеивающегося над ним русского парня и внутренне распаляясь от выпитого, Альмейдо отчаянно махнул рукой:

— О’кей.

— О’кей, так о’кей, — согласился Саня, смеясь, и потянул «северное сияние».

Альмейдо вслед за ним с великим трудом вытянул стакан russian north light, громко засопел и пьяно уставился на Александра. Саня удовлетворенно похвалил колумбийца:

— Вот молодец, Луис. Good boy. Сопи-сопи. Это тебе не кокаин нюхать. Ну что, парень, продолжим русский банкет? — Он одобрительно похлопал Альмейдо по плечу: — О’кей. Good boy. Почти russian boy.

Тот в ответ пьяно засмеялся. Орлов показал колумбийцу на выстроенные как на парад бутылки:

— Это все здесь — туфта. Сейчас, Луис, я тебе закажу самый главный russian коктейль. «Ерш» называется. Как по-английски, не знаю. Короче, fish. Рыба. Значит так, Луис. Самый главный russian, самый лучший — fish russian коктейль.

Колумбиец пьяно лупил глаза.

— Эй, человек, — позвал Саня бармена, — давай drink.

Китаец боялся выговора от своего начальства за пьяных в баре, но понимал, что, если он не выполнит заказа, случится еще что-нибудь ужаснее. Так что он старательно выполнял все, что говорил этот «недопеченный». А Орлов командовал:

— Так. Three american drinks. О’кей.

— Теперь — beer, пиво.

Китаец удивленно переспросил:

— Beer?

Саня подтвердил:

— Beer, beer. До верха… правильно, под завязку! Заказ был готов. И Альмейдо был почти «готов». Саня снова похлопал его по плечу:

— Ну что, russian boy, давай. Не боишься? Best russian — russian fish. Understand?[72]

Колумбиец тяжело вздохнул, кивнул, соглашаясь:

— О’кей. Best russian.

— Ну тогда go-go, поехали! — Саня подвинул ему высокий стакан с «ершом». — Водка без пива — деньги на ветер. Давай. Go! Я-то вытяну, мистер Альмейдо, а вот ты… поглядим.

Стаканы звякнули одновременно о длинную, как взлетное поле, стойку бара. Глаза колумбийца осоловели, взор был пуст, как пробка. Он сидел, тупо уставясь прямо перед собой. Что-то вспомнив, Альмейдо стал ковыряться в пиджаке, бормоча: