Остроносенькая слушала с большим интересом, но в этом месте перебила:

— Я вас не понимаю. Совсем. Вы говорите загадками. Не могли бы выражаться ясней?

— Ясней? — вспылил я. — Куда уж ясней. Бокал пустой видите?

— Вижу, — кивнула она.

— Знаете что там было?

— Коньяк.

— А какой коньяк, знаете?

— Знаю, неплохой. Там был очень неплохой коньяк, — заверила она.

— Ха! Вот она, ваша ветреность! Одним махом выдули! Где я теперь такой возьму?

— О, боже, да здесь же и возьмете, — воскликнула она, утомленно закатывая глаза. — Не надо делать трагедию. Если хотите, сама вам куплю.

Я схватился за голову:

— Вы, девушка, не догадываетесь, как бессовестно поступили со мной: отняли у меня то, что достать не так просто. А мне это нужно позарез!

Остроносенькая разволновалась:

— Ничего не понимаю, что вы так разошлись, ведь там был всего лишь коньяк…

— Да-а, — завопил я, — там был коньяк! И не он один! Не хотел вас огорчать, но вынужден сообщить: вы без спросу выпили мой последний флакон, единственный…

И тут до меня дошло: она же отравилась! Только что отравилась! Вместо меня!

Катастрофа!

— Катастрофа! — завопил я, вскакивая со своего места.

— Да-да, — озабочено согласилась остроносенькая, тоже поднимаясь из-за стола и глядя куда-то поверх моей головы глазами, наполненными ужасом. — Именно так: катастрофа! Видите? Он вернулся и не один. Ничего, не бойтесь, он просто хочет, чтобы я отдала ключи, а дружки с ним для понта, для страха. Хочет ужаса на нас напустить. Ничего, я все улажу. Я сейчас. Я быстро.

И она унеслась с немыслимой скоростью.

— Постойте, — закричал я, — постойте! Вам нужно срочно к врачу! Вас еще можно спасти! Наверное…

Но она не слушала, быстро удаляясь. Естественно, я погнался за ней, но официант решительно преградил мне дорогу:

— Прошу вас немедленно заплатить.

Я воскликнул: “Мне некогда!”, — собираясь его оттолкнуть и догнать девицу, но не успел: руки мои уже безжалостно крутили.

— Заплачу! Заплачу! — мгновенно согласился я и вынужден был вернуться к столу.

Там вступил в объяснения с администратором ресторана. Он настойчиво подозревал меня в воровстве и мошенничестве, требовал паспорт и убеждал, что за это надо платить втройне, я же настаивал на своей порядочности, осторожно намекая, что воры и мошенники как раз он и его хозяин — цены меню тому подтверждение. В конце концов вмешалась охрана и предъявила неопровержимые доказательства моей вины: свои кулаки. Я вынужден был показать им и паспорт, и свои права. И платить согласился…

Когда было уплачено по счету и сверх него, я вздохнул с облегчение и собрался отправиться в погоню за остроносенькой, но в этот момент зазвонил мой сотовый.

Он так редко звонит, что я даже не сразу понял — официант мне подсказал:

— Кажется, это из вашего кармана.

— Это копейки пищат, — ядовито заметил я, — плачут по тем купюрам, которые вы из меня вытряхнули.

С этими словами я прижал трубку к уху и рот мой раскрылся сам собою. И было от чего: гнусный, с противной блатнецой голос снова изрек:

— Ну ты попал, козлина! Ну ты попал!

— Простите, не понял, — начал было я, но в трубке раздались гудки.

Я растерянно уставился на официанта.

— Похоже, это не ваш день, — сказал он, сочувственно пожимая плечами.

Видимо, все мои неприятности отразились на моем лице. Думаю, выглядел я достаточно жалко, раз даже официант, этот бандит с большой дороги, меня пожалел. От таких, как я, камни стонут: еще со старыми неприятностями не успел разобраться, а уже новые назревают. Интересно, почему я козлина и куда я попал? Или на что?

Так, кажется, принято выражаться в наши дни.

Однако ломать голову над абстрактными проблемами было некогда, надо было остроносенькую спасать. Я вылетел из ресторана — она стояла на другой стороне улицы и, оживленно жестикулируя, беседовала со своим горилоподобным другом, за спиной которого маячили гиганты еще похлеще. Один из них столбенел и держал в руках мобильный, видимо собираясь отправить его во внутренний карман пиджака. Судя по всему, остроносенькая сообщала нечто ошеломительное, раз так застыл тот, с мобильным.

Одержимый желанием спасти несчастную, я, не раздумывая, бросился под колеса первого попавшегося автомобиля. Это был “Мерседес”.

— Куда прешь, козлина! — раздалось, заглушая визг тормозов.

— Простите, — воскликнул я, — очень спешу!

— А-аа, вот оно что. Тогда помогу.

Мне в лоб нацелилось дуло пистолета.

— Что вы делает? — ужаснулся я.

— Ты же спешишь, — пояснил владелец “Мерседеса”, — так будет быстрей. И верней. Колеса — штука ненадежная, а, как я понял, Господь уже ждет.

Он заржал и, довольный своей шуткой, сорвал с места автомобиль. Я глянул на другую сторону улицы и подумал: “Как-то подозрительно оттопыриваются карманы у этих головорезов, дружков остроносенькой. Нет ли у них оружия?”

Мне расхотелось туда идти, но все еще хотелось спасти остроносенькую. Я вернулся в ресторан и обратился к администратору:

— Раз уж я вам трижды заплатил по одному и тому же счету, не могли бы и вы оказать мне любезность?

— В чем дело? — сухо поинтересовался тот.

— Очень хотел бы поговорить с той девушкой, — я кивнул на остроносенькую, которую через стекло ресторана было неплохо видно, — но, боюсь, ее друзьям это не понравиться.

Администратор кивнул:

— Нет ничего проще.

Он набрал какой-то номер и почти мгновенно на той стороне улицы остроносенькая извлекла из сумки телефон и прижала его к уху.

— Говорите, — администратор быстро протянул мне трубку.

Я услышал ее голос:

— Але! Але! Кто это?

— Остроносе… Ой, простите, не знаю вашего имени, но мне срочно нужно с вами увидеться. Дело первостепенной важности. Безотлагательно жду вас там же.

Она изумилась:

— Кто это? Кто?

— Это тот сорокапятилетний мужчина, чей коньяк вы так беспардонно выдули каких-нибудь десять минут назад. Ну может чуть раньше… или позже…

Я задумался, подсчитывая.

— А-ааа! — обрадовалась остроносенькая. — Люська! Люська! Что ты говоришь, моя прелесть? Боже, как я рада! Не слышала тебя сто лет!

— Возможно, — ответил я, — если у вас секунда идет за год. Впрочем, так оно и есть — время работает не на вас, время ваш враг. Умоляю! — в этом месте я вскрикнул. — Умоляю вас, срочно сверните разговор со своими друзьями и поспешите ко мне, я все еще здесь, в ресторане, иначе быть беде.

— Люсенька, — затараторила остроносенькая, — так срочно я не могу, у меня неприятности: мой любимый на меня наезжает. Ну как обычно, он не прав, а я виновата. А почему бы и нет: он большой, он мужчина, у него кулаки — а что у меня? Одна глупость. Значит можно меня угнетать…

— Послушайте, — раздраженно прервал я эту дурочку, — ведете себя глупо. Конечно понимаю, пользуясь случаем, вы решили устыдить вашего гориллу. Возможно вы правы, сам не стал бы внедряться в воспитательный процесс, но тогда выйдет так, что этот горилла вам уже не понадобиться…

— Почему? — со смешком удивилась остроносенькая.

— Потому что вас у него не будет. Сейчас же идите ко мне, подробней объясню при встрече, и вы сразу со мной согласитесь.

— Люся-яя, ты меня интригуешь, — игриво пропела она и серьезно добавила: — Буду в кратчайшие сроки.

И не обманула: что-то очень быстро растолковав своему горилле, она чмокнула его в щеку, в другую и, перепорхнув через дорогу, влетела в холл ресторана.

— Что вы ему сказали? — на всякий случай поинтересовался я, с удовлетворением отмечая, что горилла и его друзья спокойненько направляются к навороченному джипу.

— Сказала, что Люська мне предлагает отпадные джинсы.

— И он вас отпустил по такой ничтожной причине? — не поверил я. — Вы же ругались. Он же проходу вам не давал, ревновал. И теперь вы хотите меня убедить, что он отпустил вас? Из-за такой ерунды?