— Да, дон Карлос, — промолвила она, — я сделаю все, что в моих силах.

Дворец Единства

Имперская столица Люсьен

Военный округ Пешт

Синдикат Дракона

27 июня 3058 года

— Теодор, ты выглядишь очень уставшим, — сказал Чандрасехар Курита — Что тревожит твой сон? Уж конечно же не такой пустяк, как приближающийся праздник?

Теодор Курита вымученно улыбнулся. Дядя Чанди, прибегнув к языку жестов харагей, высказался в том смысле, что даже подготовка к предстоящему дню рождения Координатора, отнимающая все силы, бледнеет в сравнении с предыдущими деяниями его кузена «Как это похоже на Чанди! — подумал Теодор. — Он пытается подбодрить меня, не опускаясь до подхалимажа».

Координатор лежал на диванчике в комнате отдыха на верхнем этаже огромного дворца. У затянутой седзи стены стоял большой голографический пьедестал. Все пространство вдоль другой стены занимал бильярдный стол, служивший также экраном специального топографического проектора, позволявшего устраивать сражения боевых роботов в трехмерном пространстве, эта штука могла быть использована в качестве тренажера.

Единственная свободная стена была завешана творениями художников древней Японии рисунок тушью птицы в полете работы великого воина Мусаси; триптих, посвященный китайскому божеству Секи Низвергателю Демонов — кисти придворного живописца Кано Цуненобу, жившего в эпоху Токугава; два оригинала из «Ста видов горы Фудзияма» Хокусая; еще одно произведение Хокусая — наиболее самобытного из японских художников, последователя течения «Плавающего мира», родоначальника стиля «манга» — рисунок тушью, изображающий огромного осьминога, утаскивающего под воду девочку-рыбачку. Этот рисунок, подарок Томое Сакаде, супруги Координатора, командующей префектурой Кагошима, отображал сторону семейных отношений, скрытую от населения Синдиката. На полках лежали старинные книги в переплетах ручной работы и свитки, а рядом стоял более привычный компьютер с плоским экраном и дополнительным голографическим дисплеем.

Теодор редко позволял себе искать успокоения в этом заповедном святилище, что придавало дополнительную радость визиту его так называемого «дяди». Чандрасехар, развалившийся огромной довольной лягушкой среди роскошных шелковых подушек, потягивал вино и набивал себе живот фруктами с зеленого лакированного подноса.

— Мне всегда давались нелегко придворные церемонии и ритуалы, — сказал Координатор. — И тебе это известно как никому другому. Мне действительно больше по душе суровые будни походной жизни. Честное слово, я бы вместо всей этой пустой болтовни повел в честный поединок боевого робота.

— Мастерское умение вводить окружающих в заблуждение издавна считается одним из твоих главных качеств, — заметил Чанди. — И еще: раньше ты считал, что можешь делиться со мной самым сокровенным.

— Как правило, ты был единственным, с кем я мог говорить по душам, — печально подтвердил Теодор.

— В таком случае почему бы не отождествить меня с Дядей Чанди?

— Тоже мне, «дядя», — усмехнулся Теодор. — По-моему, ты всего на пару лет старше меня, так?

Чанди продемонстрировал блаженную улыбку Будды:

— Что-то в этом духе. Хотя годы щадили меня далеко не так, как тебя.

Координатор, не выдержав, рассмеялся вслух:

— Вот ты уже начал подмасливаться ко мне, старый льстец. Что ты от меня хочешь?

— Помочь тебе.

Теодор отвел взгляд.

— Тебя гложет прошлое? — тихо спросил Чанди.

— Не бери в голову.

— Ты храбрый человек, Теодор-кун. Я первым сказал это еще давным-давно и сейчас повторяю снова. Но храбрость состоит также и в том, чтобы заглянуть, что у тебя здесь.

Толстяк похлопал по своей дородной груди.

Теодор покачал головой:

— Я никогда не мог по-настоящему на тебя разозлиться, хотя порой ты просто изводишь меня, И мне также прекрасно известно, что ты кто угодно, только не дурак, прощающий собственные ошибки, за какового тебя до сих пор принимают многие — так же, как и ты никогда не верил в то, что я совершенно никчемный человек, каким меня считал двор. И в первую очередь отец.

— Да-да, твой отец. Мы оба хорошо знаем, что он представлял из себя, так что я могу говорить о мертвом плохо, не опасаясь навлечь на себя твой гнев. Всю свою жизнь Такаши Курита вел с тобой игру, в которой было только одно правило; ты всегда проигрываешь.

— Со ка? — ледяным голосом спросил Тедди. Однако его лицо тотчас же смягчилось. — Хорошо, ты прав. Но к чему ты клонишь? Прошлого не изменить. И спрятаться от него я тоже не могу.

— Но ты можешь оставить его позади. Простить своего отца. Что гораздо важнее, может быть, ты простишь самого себя.

Теодор, прищурившись, оглядел своего кузена. Как много ему известно? Хотя Теодор в течение многих последних десятилетий и не был близок со своим так называемым «дядей», он все же никогда полностью не сбрасывал его со счетов — в отличие от Индрахара. Впрочем, сразу же после неудавшейся попытки устранить Чанди, предпринятой КВБ, «Сама Улыбка» коренным образом изменил свое отношение и к родственнику Теодора, и к его организации. В особенности к разведывательной службе Дяди Чанди, возглавляемой таинственным мирзой Питером Абдул-заде.

— До моих ушей дошли слухи, будто я убил своего отца, — небрежно заметил Теодор. — Ты в это веришь?

— Нет, Теодор-сама. Хотя, надеюсь, ты простишь меня, если я скажу, что и в этом случае не стал бы относиться к тебе хуже. Однако истина здесь не имеет никакого значения: ты и только ты можешь определить, что причиняет тебе страдания.

Наступила тишина. Теодор хотел, чтобы слова его кузена стекли с его спины подобно воде с панциря черепахи, однако он понимал, что это невозможно. В то же время ему хотелось спросить у Дяди Чанди: «Что мне делать?». Но Координатор молчал.

— Один путь заключить мир со своим прошлым лежит через мир с собственным сыном, — наконец заговорил Чанди.

— С сыном?

— С Франклином Сакамото. Он отказался от всех прав, вытекающих из его рождения; ты тоже больше не настаиваешь на его физическом устранении. Вы могли бы начать строить ваши отношения заново; объективных причин против этого нет. А ты почему-то заключил Сакамото под домашний арест.

«Бесполезно гадать, откуда он об этом проведал», — подумал Теодор. Но вслух он произнес:

— Это ради его же собственного блага.

— My, — ответил Чанди.

— Это было сказано в качестве ответа на бессмысленный вопрос: «Может ли у собаки быть душа Будды?» — раздраженно вспыхнул Теодор.

— Ты понял, к чему я клоню.

Бессильно откинувшись назад, Теодор покачал головой.

— Если ты к тому же окажешься последователем дзен-буддизма, я этого не вынесу, — рассмеялся он.

— Можешь не пугаться, — добродушно заметил Чанди. — «Роси» — это стрела, направленная в ад. Я же человек, привыкший к удобствам. Но вернемся к твоему сыну…

Звон колокольчика у двери известил о посетителе. То, что кто-то осмелился нарушить редкие минуты покоя Координатора, означало только одно: речь идет о неотложном деле.

— Войдите! — окликнул Теодор, испытывая одновременно недовольство и облегчение.

Дверь бесшумно скользнула в сторону. Вошедший шо-шо Хидейоши опустился на колени и приложил лоб к циновке.

Теодор удивленно посмотрел на него:

— В чем дело. Ода-сан? К чему эти церемонии?

— Мой печальный долг состоит в том, чтобы известить Координатора: Франклин Сакамото исчез.

— Исчез?

— Вероятно, господин, точнее будет выразиться «скрылся». его больше нет на вилле, и не осталось никаких следов вторжения извне и борьбы. Судя по всему, Сакамото бежал. Вина лежит исключительно на мне. В качестве искупления своей оплошности я прошу вас принять прошение об отставке.

Теодор поднялся на ноги.

— Достаточно. Никто не ожидал, что Сакамото попытается расстаться с твоей опекой — так что ничьей вины в случившемся нет, а если и есть, то лишь моя. Я не отдал тебе приказа обращаться с Сакамото как с пленником.