Хорошо, если сказавший: «Это я!» – действительно призван. В таком случае он пройдет подготовку (конечно за плату!) у колдуна из соседней общины, пройдет Посвящение (быть может, не одно) и станет настоящим колдуном. Но если он обманулся, ошибся в себе, если, хуже того, он решился сказать заветное слово, вообще не чувствуя никакого призвания, только из выгоды…

Что ж, в таком случае однажды в соседнюю общину (где есть настоящий колдун) придут вождь и старики – все в траурных одеждах! – и скажут:

– Наш новый колдун был слишком могуч; его слишком любили духи. Они взяли нашего колдуна к себе… Не поможет ли ваш колдун найти для нас НЕ ТАКОГО МОГУЧЕГО колдуна?

Как правило, на такую просьбу отвечают согласием. Настоящий колдун сам подыскивает и обучает преемника, а до тех пор «работает» на две общины… Но и плата за это выше, намного выше!..

Узун был так потрясающе ленив и так непроходимо глуп, что сразу же ухватился за возможность стать колдуном. Более того, за целый год он не сделал ни одной попытки найти наставника и хоть сколько-нибудь узнать то дело, за которое взялся. Колдун соседней общины детей Мамонта, знающий Узуна лучше, чем кто бы то ни было, поражался его невероятному нахальству и не менее невероятной удачливости: целый год этот свежеиспеченный «колдун» прекрасно обходился надуванием щек, выпячиванием нижней губы, невнятным бормотанием, выдаваемым за «заклинания», да выспренной болтовней, – и при всем при том до сих пор еще не был «взят духами»! Похоже, он сам был искренне убежден: все остальные колдуны – точно такие же лгуны и проходимцы; он не хуже, а может быть, и лучше остальных! Его удачливость объяснялась как тем, что за все это время община детей Серой Совы ни разу не столкнулась с настоящими трудностями, требующими настоящей помощи, так и тем, что их вождь, Гарт, – человек очень терпеливый и очень осторожный… В конце концов, всем известно: колдун – человек «не от мира сего»… Так, может быть, лень Узуна, давным-давно ставшая притчей во языцех, и не лень вовсе, а знак его «колдовской силы»?.. Но Колдун детей Мамонта не сомневался и в том, что такое везение не может длиться бесконечно…

Молодой колдун-Куница ел мало, пил и того меньше и молчал. Но, дождавшись, когда осоловевший толстяк перешел от болтовни к икоте и дреме, обратился к своему соседу:

– Колдун! Старый! Младший собрат проследил твою попытку… Кто он такой, ваш первый охотник?

– Не знаю.

Молчание. И осторожный вопрос:

– Быть может, старшему собрату не помешает помощь молодого Куницы?

Колдун задумался. Да, сейчас, вдвоем, когда толстяк успокоился, а Мал наверняка немного ослаб, можно попытаться прорвать его защиту. Но тогда Куница узнает…

– Нет, благодарю. Колдун детей Мамонта уверен: тревожиться не о чем.

И вот настала ночь. Одноглазая заливала все окружающее своим призрачным светом; нежно и таинственно мерцали березы в ее сиянии; переливалась река. В самом центре поляны из заранее принесенных сучьев и тонких стволов был подготовлен Большой костер. Люди трех Родов – нераздельно, вперемежку – окружили его. Все молчали. Людей было много, но стояла такая тишина, что слышался даже плеск рыбы, играющей в реке, даже шепоток березовой листвы от легкого ночного ветерка… Внимание общинников было приковано к двум фигурам в центре, у будущего костра: стоящей – вождя детей Мамонта, Арго, и сидящей – их старого Колдуна.

Колдун, шепча заклинания, подготовил дощечку, трут и огневое сверло: палочку и лучок. Арго поднял вверх обе руки, запрокинул лицо к небу и заговорил:

– Духи радости, любви и согласия! Я, Арго, вождь детей Мамонта, призываю вас на наш костер и пляску соединения. Три Рода – дети Куницы, дети Серой Совы и дети Мамонта сошлись здесь для совместного танца. Придите к нам! Вдохните жизнь в наше общее пламя! Наполните наши сердца любовью, согласием и весельем!

Трижды повторив призыв, вождь запел заклинание. Лучок в правой руке Колдуна заходил взад-вперед, вращая огневое сверло. Трут занялся быстро – добрый знак!

Под пение вождя Колдун принялся разжигать костер. Занялась сухая трава, затрещали тонкие веточки и береста. Запах дыма смешивался со смоляным ароматом.

Пение продолжалось. Вождь высыпал в зачинающийся огонь щепоть своего колдовского порошка, предназначенного для привлечения духов… Призыв был услышан: пламя занялось сразу, ровно и сильно; оно уже охватило сучья, уже лизало более толстые стволы… И вот – взметнулось вверх, озаряя колеблющимся оранжево-розоватым светом фигуры и лица общинников… Пронесся единый восхищенный вздох. Люди взялись за руки.

Арго вновь воздел руки к небу:

– Вождь детей Мамонта благодарит духов, услышавших его призыв! Помогите же нашим сердцам соединиться, как соединяются сейчас наши руки!

Арго вновь запел заклинание, перечисляя имена духов радости и веселья, любви и согласия, которых, как вождь, он был властен призвать на Большой костер. Эти духи были хорошо знакомы вождям, лучше, чем даже колдунам! Только вожди могли общаться с ними – в Дни весенних и осенних свадеб, в дни совместных пиршеств… И сейчас Арго чувствовал, как собираются они на призыв, явственно ощущал их дружеское ответное мерцание в пламени костра и в окружающем ночном воздухе…

Вождь поднял с земли Священный барабан, надел его на шею и взял в руки било. И барабан – деревянная колода, обтянутая лошадиной кожей, раскрашенная сухой кровью Рода и увенчанная лебедиными перьями, – и било, вырезанное из еловой ветви и тоже окрашенное в красный цвет, делаются только самим вождем накануне праздника и только на один раз. После последнего танца этот священный инструмент будет сожжен в догорающем пламени Большого костра.

Колдун взял в руки костяную флейту – инструмент долговечный, неизменно служащий ему в разных церемониях.

Рокот барабана возвестил начало первого, общего танца.

Люди, держась за руки, двигались по кругу под ритмичную дробь, сопровождаемую тягучими звуками флейты, и вторили пению вождя:

Дети Kуницы добры, дети Куницы веселы!

Ой-о-о-о-о-о!

Дети Куницы добры, дети Куницы веселы!

Дети Серой Совы добры, дети Серой Совы веселы!

Ой-о-о-о-о-о!

Дети Серой Совы добры, дети Серой Совы веселы!

Дети Мамонта добры, дети Мамонта веселы!

Ой-о-о-о-о-о!

Дети Мамонта добры, дети Мамонта веселы!

Пение возобновлялось несколько раз. Духи, хорошо знакомые вождю, делали свое дело. Сейчас Арго всем своим существом ощущал их радость, их тягу к людскому веселью…

Ой-о-о-о-о-о!

Дети Мамонта добры, дети Мамонта веселы!..

Рокот барабана и короткий перерыв. – Теперь пусть мужчины образуют второй круг и соединят свои руки для второго танца!

Мужчины всех трех Родов встали спиной к костру, лицом к женщинам и детям, которые образовывали большой, внешний круг.

Началась вторая песнь:

Мужчины Куницы храбры, мужчины Куницы сильны!

Ой-о-о-о-о-о!

Мужчины Куницы храбры, мужчины Куницы сильны!..

Второй танец длился значительно дольше, чем первый: здесь нужно было назвать всех – и девушек, и женщин, и стариков, и детей…

Женщины Серые Совы умны, женщины Серые Совы плодовиты!

Ой-о-о-о-о-о!

Женщины Серые Совы – хорошие жены!..

Старики Куницы мудры, старики Куницы крепки!

Ой-о-о-о-о-о!

Старики Куницы мудры, старики Куницы крепки!

Ритм завораживал, втягивал в себя. Не только вождь – все танцующие все больше входили в единение с духами. Невидимые мелькали в дыму, подмигивали из пламени, отлетали к своим собратьям, прячущимся среди березовой листвы, и возвращались в круг.