Более всего Китаю, где около 400 млн. неграмотных, нужна современная культура — культура труда, культура управления, культура образования и научных исследований. Но именно здесь особенно много проблем. Как мы видели, злополучная вдова Председателя самолично занималась «реформой» системы образования, а также всех областей культуры и вложила в это дело всю свою запоздалую страсть. Вместе с другими участниками «группы четырех» (а вероятно, не только с ними) она сумела за десять лет основательно потрясти всю эту сферу жизни народа. Судите сами, как она преуспела.
Все учебные заведения (школы и вузы в том числе) были переданы в управление «ревкомов учебных заведений», преобразованных впоследствии в парткомы, куда вошли «революционные кадровые рабочие и солдаты». Сроки обучения были сокращены в соответствии с весьма «тонким» суждением Мао: «Чем больше книг читаешь, тем становишься глупее». В высших учебных заведениях сроки обучения были установлены в три года.
Вступительные экзамены в вузы были фактически отменены. Абитуриенты поступали по принципу «рекомендация — отбор». Главный критерий — преданность идеям «культурной революции».
Прежние учебные программы были осуждены как «феодальные и буржуазные ядовитые сорняки» и отменены. На смену им пришли программы, созданные «революционными преподавателями и студентами».
По указанию «четверки» место отмененных гуманитарных наук фактически заняли труды Мао Цзэдуна. В начальных школах надо было изучить три ранние статьи, в средних школах изучить «отдельные произведения Мао», в вузах — «Сборник избранных произведений». Много внимания в процессе преподавания стало уделяться занятиям по военно-спортивной подготовке.
Прежние преподаватели и профессура были объявлены носителями ревизионизма и буржуазного мировоззрения. Ревкомы вместе с хунвэйбинами приступили к формированию «новой армии учителей» из числа демобилизованных военнослужащих и кадровых работников народного ополчения. Они захватили ведущие места среди преподавателей школ и вузов.
Иными словами, вся система образования была перестроена на основе развертывания «классовой борьбы и линии масс». Можно представить себе, как это отразилось на уровне подготовки молодежи.
«Четверка» не ограничилась системой образования и совершила активное вторжение в сферу науки, литературы, искусства.
Не так давно Академия наук Китая организовала собеседование, на котором научно-технические работники обменялись соображениями относительно курса «пусть соперничают сто школ». В собеседовании участвовали также ученые старшего поколения. Они рассказывали, что в результате замены науки «идеалистической философией» была опорочена и удушена инициатива ученых и погублены многие научно-исследовательские кадры. По их утверждению, «четверка» саботировала исследования в области фундаментальной теории естественных наук, доказывая, что такой теорией являются лишь идеи Мао Цзэдуна.
Противоречивый подход к идеологическому наследию Мао Цзэдуна, основанный на попытке опереться на культ Мао для укрепления позиций нового руководства, создает большие трудности при выработке экономической, социальной и культурной политики применительно к современному этапу развития Китая. Реальные потребности прогресса китайской экономики пришли в явное противоречие с установками покойного председателя КПК в этой области. Невозможно двинуться вперед в деле восстановления и развития народного хозяйства, если по-прежнему исходить из линии, которая нашла свое проявление в политике «большого скачка», «народных коммун» и «культурной революции». Как же быть? Как совместить это с политическими замыслами, как идти дальше под знаменем Мао Цзэдуна, не беря на себя риск, связанный со свержением его культа или, по крайней мере, с дифференцированным подходом к его наследию?
Зажатые в тисках этого явного противоречия между реальными экономическими потребностями и собственными политическими планами новые руководители КПК пытаются найти выход в частичном и по преимуществу скрытом пересмотре экономических установок Мао Цзэдуна. В сущности, они стремятся применить формулу, приписываемую самому Мао, о 70 положительных и 30 отрицательных процентах последствий «культурной революции», к оценке экономической, а возможно, также социальной и культурной политики последних лет.
Но ориентироваться на, так сказать, 30%-ное исправление линии — значит двигаться в рамка. х того же заколдованного круга, который завел экономику Китая в тупик. И самое главное: постановка в качестве основной цели милитаризации экономики не может не тормозить всего дела экономической модернизации.
Ну, а что же дальше? Как исправить в короткое время ущерб, нанесенный политикой Мао Цзэдуна или, по официальной терминологии, действиями «четверки»? Какой должна быть программа развития Китая, его ориентация на длительную перспективу? Пока бросаются в глаза две главные идеи нового руководства страны: твердого порядка и модернизации.
В сущности, Хуа Гофэн пришел к власти под лозунгом — твердого порядка. Именно этот лозунг явился поначалу основной платформой и главным капиталом нового руководства страны. Не разобщение, не стимулирование «классовой» борьбы внутри партии, что было знаменем последних 15 лет и нашло свое официальное отражение в решениях IX и X съездов КПК, а всеобщий порядок, дисциплина во всех сферах жизни — вот что предлагает Пекин партии и стране. Правда, эта установка внешне заимствуется из того же идейного источника, что и прежние идеи «всеобщего беспорядка в Поднебесной».
Любопытно? И победители, и побежденные, и те, кто чинит «заговоры», и те, кто их подавляет, клянутся в верности одному и тому же знамени. Невольно напрашивается вопрос: а само это знамя — основа единства или разобщенности? Источник сплочения или постоянной борьбы?
Пятая сессия ВСНП закрепила лозунг экономического и военного строительства. Ключевой программой в осуществлении «четырех модернизаций» является экономический план развития на 1976–1985 годы, основные положения которого были одобрены этой сессией.
Текст основных положений этого плана, по имеющимся сведениям, публиковаться не будет. Из доклада Хуа Гофэна известно, что он предусматривает довольно высокие темпы развития как промышленности — 10% в год, так и сельского хозяйства — 4–5%. Хуа Гофэн сообщил, что, согласно положениям плана, КНР должна произвести в 1985 году 400 млн. т зерна и 60 млн. т стали. Он, однако, не объяснил, каким образом намечается достижение столь высокого роста производства. Даже если учесть, что в основу плана положены завышенные оценки текущего производства, для достижения таких показателей требуются более высокие темпы прироста, чем это объявлено в докладе Хуа Гофэна. Не случайно в последнее время эти планы пересматривают в сторону заниженных показателей.
Хуа Гофэн заявил о необходимости планомерного пропорционального развития, составления для этого комплексного баланса, конкретизировал требование осуществления принципа распределения по труду, рекомендовал использовать премии, сдельную оплату труда и т. п. Хотя в докладе Хуа подтвердил такие догмы маоизма, как принцип «политика — командная сила», он одновременно упомянул о том, что китайское руководство стоит перед проблемой выработки методов управления современным производством.
По завершении сессии ВСНП китайская печать снова сосредоточила внимание на продолжении дискуссии относительно путей осуществления «четырех модернизаций». Выдвигая новые установки в хозяйственной области, руководители Китая настойчиво доказывают, что они не являются повторением осужденной «ревизионистской» практики в Самом Китае, и тем более — советского опыта. Так, возобновившему свое издание экономическому журналу «Цзинцзи яньцзю» было прямо предписано наряду с изучением проблем политэкономии заниматься критикой советской экономической практики. Авторы первых номеров журнала, бродящие пока в дебрях «царства непознанной необходимости», еще мало уделили внимания этому аспекту. На помощь пришел престарелый Чунь Ефан. Он заявляет, что Институт экономики, который он возглавлял до «культурной революции», боролся сразу на два фронта — против «левого ревизионизма» Чэнь Бода и Чжан Чуньцяо и «правого ревизионизма» Либермана. В свете этого высказывания следует ожидать, что по мере определения собственных позиций в экономических вопросах китайские идеологи не преминут открыть огонь и на «втором фронте».
