Интересно, что Чэнь И приписывается теперь заслуга в том, что он выступал против крайностей «культурной революции». Оказывается, что Чэнь И боролся против. лозунга, выдвинутого «четверкой»: «Долой все!», и затеянной ими «всеобщей гражданской войны».
Вряд ли содействует укреплению культа Мао и реабилитация тех деятелей, которые стали прямой жертвой «четверки» в последние годы. В конце августа 1977 года Дэн Сяопин принял участие в митинге, посвященном памяти Чжоу Жунсиня — бывшего министра просвещения, который погиб от рук экстремистов в 1976 году, а ныне посмертно реабилитирован. Чжоу Жунсинь, как и Дэн Сяопин, подвергался гонениям в период «культурной революции», а в январе 1975 года был восстановлен в правах и занял пост министра просвещения. Когда началась кампания против Дэна, одной из ее первых жертв стал Чжоу Жунсинь. Он был заключен в тюрьму, и по нескольку раз в день его со связанными сзади руками и склоненной головой выставляли на «митингах борьбы». Сейчас стало известно, что в результате этих оскорблений и издевательств у него во время одного из таких митингов произошло кровоизлияние и он умер в больнице. Ответственность за эту смерть возлагается исключительно на «четверку». Но трудно верить, чтобы в сознании многих китайцев не возникал вопрос о подлинном инициаторе и вдохновителе подобного рода расправ.
Постоянные восторженные оценки «любимого премьера Чжоу Эньлая», «любимого главнокомандующего Чжу Дэ», восстановление доброй памяти и реабилитация многих других представителей «старой гвардии» отражают стремление нынешних руководителей КПК укрепить линию преемственности своей власти и своей политики. В круг наследования входят тогда уже не только Мао Цзэдун, но и многие другие деятели прежнего периода, особенно те, которые, подобно Чжоу Эньлаю, по своим позициям ближе стоят к нынешней линии Пекина.
Мы — уже пытались представить себе, из каких элементов прошлого складывается идеология нынешнего руководства. Теперь попробуем проследить, из каких элементов настоящего складывается она.
Идейное наследие Мао Цзэдуна, как мы видели, не стало и не могло стать платформой для сплочения его преемников, напротив, оно стало источником самой ожесточенной борьбы и соперничества. Это касается не только группы «леваков», но и умеренной прагматической группировки. И те, и другие клялись в верности Мао Цзэдуну. Эта верность не спасла часть руководства от полного политического поражения. Теперь победившая сторона всеми средствами доказывает, что «четверка» не только не была верна Мао и его идеям, а, напротив, при его жизни вела скрытую борьбу с ним, давала ложную интерпретацию его идей, извращала его установки. Но при таком подходе трудно ответить на простейший вопрос: почему Мао Цзэдун терпел это?
Последние публикации, говорящие, будто Мао многократно предупреждал «четверку» по поводу ее раскольнической и антипартийной деятельности, не оставляют места для предположения, что он просто не знал об их закулисной работе. Тогда остается сделать вывод, что он был бессилен что-либо предпринять в отношении них. Но и это предположение опровергается указанием на то, что Мао был настолько всесилен до самой своей смерти, что сумел, вопреки резкому сопротивлению «четверки», назначить своим преемником мало известного в ту пору Хуа Гофэна. Интерпретация последних событий, таким образом, содержит зияющие бреши, которые невозможно заполнить, не впадая в противоречие с элементарной логикой.
На самом деле поражение потерпели наиболее близкие Мао Цзэдуну люди. Близкие не только в силу родственных связей (жена, зять), близкие в идейном и политическом плане. Все они были прямыми выдвиженцами Мао Цзэдуна, который позаботился о том, чтобы укрепить их позиции в последние годы, и опирался на них при проведении «культурной революции». Несомненно, что Мао выдвигал именно их на роль гаранта против ревизии маоизма после его кончины. Если они потерпели столь быстрое поражение, то это объясняется и тем, что они имели недостаточную опору внутри ЦК КПК и всей партии, и в равной мере явной непопулярностью многих аспектов внутренней политики Мао Цзэдуна в последние годы. Иными словами, поражение «четверки» означает одновременно и поражение идеологии маоизма в его самой одиозной части.
Но маоизм был достаточно эклектичен и широк, включая с самого начала и «левые», и «правые» направления. Поэтому речь идет о частичном, а не полном поражении маоизма. Более всего опасаясь обвинений в ревизии маоизма, победившие руководители КПК с особой страстью доказывают свою приверженность идеям покойного Председателя, но сама их интерпретация идейного наследия Мао чем дальше, тем больше обнаруживает глубокую противоречивость нового идейно-политического курса.
В этом отношении представляет интерес выступление Не Жунчжэня — члена Политбюро ЦК КПК, заместителя председателя Военного совета ЦК КПК в статье, опубликованной в сентябрьском (1977 г.) номере журнала «Хунци». Определяя важнейшие вопросы восстановления и развития «лучшего стиля, выработанного Председателем Мао, для КПК», автор называет три момента: реалистический подход, линию масс и демократический централизм. Что касается «линии масс», то мы помним, какое истолкование она получила в период «культурной революции», когда массы хунвэйбинов были использованы для избиения кадров внутри самой КПК. Но реалистический подход и демократический централизм явно представляют собой принципы, против которых Мао вел серьезную борьбу последние 10–15 лет. Не случайно Не Жунчжэню для обоснования этих идей пришлось прибегнуть к ссылкам на работы Мао, написанные еще в 30-х годах, — «Относительно практики» и «Относительно противоречия», — основательно отредактированные к тому же при публикации в «Избранных сочинениях».
Интересны и толкования, которые дает этим работам автор статьи. Изучая и применяя на практике марксизм-ленинизм и маоцзэдуновские идеи, утверждает он, мы обязательно должны усвоить их суть, взять на вооружение их подход, взгляды и методы, рассматривать их основные положения как руководство к действию и решительно выступать против практики тех людей, для которых отдельные слова и фразы из классики марксизма-ленинизма и маоцзэдуновских идей служат голыми формулировками, рассматривающими все в мире без определенной связи со временем, местом и условиями.
Такой подход служит платформой для модернизации идей Мао Цзэдуна на основе новых задач. Нет нужды говорить, что сама постановка вопроса таким образом была совершенно невозможна при жизни председателя КПК. Автор далее выступает против тех, кто рассматривает марксизм-ленинизм как «верхушку и абсолютный авторитет». Утверждая, что маоцзэдуновские идеи несовместимы с догматизмом, эмпиризмом, несовместимы с идеализмом и метафизикой, Не Жунчжэнь выступает против пустословия и особенно лжи. Связывая такой подход с линией масс, автор требует проверять правильность и разумность замыслов всех органов в соответствии с практикой народных масс. Интерпретируя принципы демократического централизма, Не Жунчжэнь призывает кадровых работников участвовать в коллективном производительном труде, хотя бы третью часть своего времени проводить в низах для ведения обследования положения дел на местах, требует бороться со злоупотреблениями служебной властью для получения привилегий, проводить обмен кадрами между вышестоящими и нижестоящими организациями и т. д.
Сопоставляя это выступление с официальными докладами Хуа Гофэна, нетрудно заметить большую амплитуду оценок идейного наследия Мао. Непрерывные клятвы в верности, идущие от нового председателя КПК, встречают все меньше сочувствия со стороны ряда достаточно крупных китайских руководителей, которые думают о более радикальном пересмотре политических установок Мао Цзэдуна. Их лозунг — реализм и рационализм. Характерно, что в статье Не Жунчжэня, в сущности, полностью обходится «культурная революция» и ее главный тезис — «продолжение революции в условиях диктатуры пролетариата», который все еще получает восторженную оценку в выступлениях Хуа Гофэна.
