Так что был бы или же не был стратегический тупик в отношениях с Англией, Гитлер все равно вынужден был бы напасть на СССР, причем напасть именно в 1941 году. Следовательно, основной целью нацисткой агрессии являлось завоевание жизненного пространства в России, а остальное же было лишь сопутствующими при этом обстоятельствами.
Часть 2. Был ли Сталин виновен в катастрофе начального периода войны?
Глава 1. Заключение пакта Молотова-Риббентропа как попытка разгромить нацистов руками Запада, и укрепление западных границ СССР
1. Почему Сталин был вынужден заключить советско-германский пакт
Во второй половине августа 1939 года англо-франко-советские переговоры о создании военно-политического союза окончательно зашли в тупик из-за отказа Польши допустить советские войска на свою территорию. В тоже время со стороны Берлина поступило настоятельное предложение о заключении советско-германского пакта о ненападении. При этом Кремль был в курсе того, что Лондон одновременно с переговорами в Москве вел секретные переговоры с Гитлером на предмет заключения соглашение по типу Мюнхенского. Об этом свидетельствовал как громкий скандал, разразившийся в конце июля в западной прессе в связи с разоблачением намечавшегося англо-германского сговора, так и соответствующие данные советской разведки. Кроме того, стало очевидным, что Германия буквально со дня на день была готова начать войну против Польши.
Для того чтобы понять, почему в этих условиях, несмотря на вполне очевидные отрицательные последствия для имиджа Советского Союза и всего коммунистического движения, Сталин все же был вынужден пойти на заключение пакта с Германией, необходимо рассмотреть альтернативный вариант развития истории. Предположим, что Сталин отверг бы советско-германский пакт и подписал предложенный Лондоном вариант англо-франко-советского договора.
Такой шаг Москвы, действительно, должен был заставить Гитлера воздержаться от реализации планов нападения на Польшу, однако одновременно с этим фюрер был бы вынужден интенсифицировать свои переговоры с Великобританией о мирном разрешении польского вопроса. Причем решение этого вопроса могло быть достигнуто в рамках уже согласованного на 24 августа визита Геринга в Лондон на основе английских предложений, которые эмиссары Чемберлена еще ранее доводили до сведения Берлина. Можно почти не сомневаться, что такое развитие событий правительством Чемберлена было бы принято на ура.
При этом Польша под давлением Великобритании была бы просто вынуждена пойти на предложенный ей компромисс. Об этом, в частности, свидетельствует поведение польского руководства в самый последний момент перед войной, когда Варшава фактически уже была готова подписать условия нацистского ультиматума. В новых условиях англо-франко-советский договор, естественно, терял свою актуальность, а вместо него мог был бы быть заключен англо-франко-германский договор по мюнхенскому образцу.
С потерей свободного выхода к Балтийскому морю, и без активной английской поддержки Польша в значительной степени теряла бы свою независимость и неизбежно становилась немецким сателлитом, хотя при этом в глазах западной общественности сохраняла бы свой государственный суверенитет.
Можно не сомневаться, что в таких условиях в скором времени к числу верных союзников фюрера присоединилась бы Прибалтика, Румыния, Венгрия, а вероятно и Финляндия. В итоге к советским границам при благожелательном нейтралитете Запада совершенно «мирно» вышли бы полчища вермахта и их новых союзников. Ну, а поскольку война двух диктаторов мало волновала Запад, то Гитлер мог смело начинать свою агрессию против СССР и приступить к освоению жизненного пространства на Востоке и его германизации.
То, что Сталин прекрасно понимал возможность такого катастрофического для СССР развития событий видно, например, из его выступления на Политбюро 19 августа 1939 года:
«Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией, Германия откажется от Польши и станет искать „модус вивенди“ с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР».
Здесь к тому же нужно учесть, что в это время СССР вел кровопролитные бои с Японией в районе Халхин-Гола, конечный результат которых в тот момент времени еще не был очевиден. Так что отказ Сталина от пакта с Германией мог привести СССР к войне на два фронта с весьма непредсказуемым результатом. А то, что фюрер вынашивал планы использовать Японию в войне против СССР, свидетельствует, скажем, его заявление сделанное на совещании с руководством вермахта 23 мая 1939 года:
«Не исключено, что Россия покажет себя незаинтересованной в разгроме Польши. Если Россия и впредь будет действовать против нас, отношения с Японией могут стать более тесными».
Определенной гарантией от возможного сговора Лондона и Берлина мог служить только ввод контингентов Красной армии на территорию Польши, на чем так упорно и настаивала Москва. В этом случае Западу просто было бы очень трудно дать задний ход. Однако Варшава не желала даже слышать о присутствии советских войск на ее территории, да и Лондон не слишком уж усердствовал, чтобы уговорить поляков согласиться с предложением Москвы.
В создавшейся ситуации альтернативой нацистской агрессии против СССР, с точки зрения Сталина, могла стать только война Германии против Запада, о чем он и говорил в своем выступлении на политбюро 19 августа:
«Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, конечно, нападет на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным. Западная Европа будет подвергнута серьезным волнениям и беспорядкам. В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликта, и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну».
Сейчас, на основании этих слов, а также последующего заключения пакта Молотова-Риббентропа Сталину частенько приписывается роль пособника Гитлера в развязывании ВМВ. Однако с такой точкой зрения согласиться категорически нельзя, поскольку это решение Кремля было лишь ответной реакцией Москвы на политику Запада по умиротворению Гитлера и отказ Лондона и Парижа от создания эффективного тройственного военно-политического союза, реально противостоящего намерениям Берлина завоевать жизненное пространство на Востоке.
Фактически же Великобритания и Франция своей откровенно антисоветской политикой загнали Советскую Россию в тупик, и тем самым просто вынудили ее заключить договор с Германией. Ведь Сталин прекрасно понимал, что его отказ от пакта автоматически вел бы Европу к новому сговору Чемберлена и Даладье с Гитлером и к неизбежной в таком случае войне СССР с Германией. Странно было бы, если в этой ситуации Кремль бросился бы на амбразуру, защищая западные интересы. Поэтому, подписывая пакт Сталин был вынужден выбирать между плохим и очень плохим вариантами и иного ему в сложившейся ситуации дано не было.
Впрочем, с точки же зрения морали позиция Москвы в этом вопросе мало чем отличалась, скажем, от позиции Парижа, когда 6 декабря 1939 года французы заключили аналогичный договор о ненападении с Германией. А на следующий день министр иностранных дел Франции Бонне разослал циркулярное письмо, в котором информировал французских послов об итогах его переговоров с Риббентропом, сообщая им, что:
«Германская политика отныне ориентируется на борьбу против большевизма. Германия проявляет свою волю к экспансии на восток».
А еще через несколько дней на заседании английского правительства Чемберлен заявил, что согласно его сведениям следующая акция Гитлера «будет обращена на восток, и что в этом случае Англия могла бы вообще остаться вне войны».
