Туруханка была краем бескультурья и невежества. Достаточно сказать, что здесь было только две начальные школы, а на медикаменты отпускалось всего 600 рублей в год. Местные жители вымирали от цинги и других болезней.

В годы столыпинской реакции Туруханский край «расцвел» — он стал местом политической ссылки. В 1913–1916 годах здесь находилось около ста политических ссыльных, из них 39 большевиков.

В 1908 году охранка спровоцировала анархистский «туруханский бунт». Подавление его позволило царизму ликвидировать достигнутые к тому времени ссыльными большевиками завоевания: съезды ссыльных, организацию Бюро ссыльных, поступления пособий административно-ссыльных в общую кассу и т. д. Усилились преследования ссыльных.

Здесь, в Туруханке, Свердлову и предстояло провести четыре долгих года, до самой Февральской революции.

По его собственному признанию, были времена, когда он впадал в мозговую спячку, доходил до состояния мозгового анабиоза. Вырваться из этого плена было еще труднее.

Май — июнь 1913 года Яков Михайлович находился в красноярской пересыльной тюрьме. Живой и общительный по природе, он быстро перезнакомился с местными большевиками, рассказал товарищам новости с воли, охарактеризовал внутрипартийное положение. Здесь Свердлов подружился с литовским большевиком В. С. Мицкявичюсом-Капсукасом — одним из создателей Компартии Литвы.

Мицкявичюс-Капсукас поделился с Яковом Михайловичем своим планом создания сборника о политической ссылке. Свердлов горячо одобрил его и в первом же письме к Мицкявичюсу-Капсукасу написал, как лучше осуществить этот план, связавшись с депутатами-большевиками, в частности с Петровским, в Петербурге.

И в петербургских «Крестах», и в красноярской пересыльной тюрьме Свердлов много читал. Он делал выписки из книг Чупрова по политэкономии, конспектировал «Очерки по истории русской культуры» П. Н. Милюкова, откуда выписывал данные о народонаселении России с 1724 года по 1894 год, таблицу государственных доходов России за период 1600–1892. Интересы Якова Михайловича разносторонни. Сохранились листки его записей — здесь и математические формулы, и стихи, и сведения по астрономии.

В конце июня 1913 года Свердлова доставляют к месту ссылки — в деревню Селиваниху. Туруханская ссылка Якова Михайловича началась… с организации побега.

Вслед за Свердловым в Туруханский край был сослан Сталин. С 20 по 27 сентября 1913 года Сталин находился в Селиванихе у Свердлова.

Побег Свердлова и Сталина готовился по указанию ЦК партии. В связи с арестами членов ЦК — Голощекина, Орджоникидзе, Свердлова, Спандаряна, Сталина — Центральный Комитет партии по инициативе Ленина устроил летом 1913 года совещание, обсудившее организацию побегов цекистов и в первую очередь Свердлова и Сталина. Но на совещании присутствовал Малиновский… Он немедленно предупредил охранку. Одна за другой полетели телеграммы в Енисейск. Департамент полиции уведомлял енисейского генерал-губернатора, тот — туруханского пристава, а пристав тормошил надзирателей. «Состоящие под гласным надзором полиции в Туруханском крае Иосиф Виссарионович Джугашвили и Яков Михайлович Свердлов, — говорилось в телеграмме туруханскому приставу от 21 сентября 1913 года, — являются очень серьезными революционерами.

Вследствие распоряжения департамента полиции прошу вас принять все меры к воспрепятствованию побега Джугашвили и Свердлова из ссылки».

Свердлов и Сталин усиленно готовились к побегу до наступления зимы. Через большевика Зелтыня — ветерана Туруханки, служившего управляющим английской фирмы братьев Ревельон, — Свердлов раздобыл муку, сахар, чай, табак, а у доктора Алюнина получил необходимые медикаменты. В адрес купца Лукашевича шла почта для Свердлова. Уже были получены паспорта и деньги.

«Яков Свердлов, Иосиф Джугашвили намереваются бежать из ссылки, — телеграфировал начальник департамента полиции Белецкий енисейскому генерал-губернатору 18 декабря 1913 года. — Благоволите принять меры к предупреждению побега».

Чуть ли не каждую неделю сбившийся с ног надзиратель Новоселов доносил туруханскому приставу Кибирову, что Свердлов самовольно уходит из Селиванихи в Монастырское или другие места. «Яков Свердлов ежедневно ходит в леса рубить дрова и, между прочим, уходит самовольно в село Монастырь», — гласит донесение от 31 августа 1913 года.

Зорко следили охранники за каждым шагом Свердлова и Сталина. Все кордоны были снабжены их фотографиями на случай побега. Между тем началась зима. 9 февраля 1914 года Яков Михайлович писал сестре: «Меня и Иосифа Джугашвили переводят на 180 верст севернее, на 80 верст севернее Полярного круга. Только двое будет на станке и при нас два стражника. Надзор усилили, от почты оторвали».

Местом, куда перевели Свердлова и Сталина, был станок Курейка. Здесь жило не больше полутора десятков рыбаков и охотников. Сначала Свердлов и Сталин жили вместе у крестьянки Тарасеевой, но потом, в мае 1914 года, разъехались: Свердлов поселился у Салтыкова, а Сталин у рыбака Перекрытина.

В письме от 22 марта 1914 года к Л. И. Бессер «из заполярных краев» Яков Михайлович так описывает обстановку в Курейке: «Устроился я на новом месте значительно хуже. Одно то уже, что я живу не один в комнате. Нас двое. Со мною грузин Джугашвили, старый знакомый, с кот[орым] мы уже встречались в ссылке другой. Парень хороший, но слишком большой индивидуалист в обыденной жизни. Я же сторонник минимального порядка. На этой почве нервничаю иногда. Но это не так важно. Гораздо хуже то, что нет изоляции от хозяев. Комната примыкает к хозяйской и не имеет отдельного хода. У хозяев — ребята. Естественно, торчат часами у нас. Иногда мешают».

Но все-таки и здесь, за Полярным кругом, в жгучие, 50-градусные морозы Свердлов умудрялся ходить за десятки верст на лыжах промышлять зверя, ловить рыбу, изучать французский язык, вести обширную переписку, жадно прислушиваться к каждой весточке из России.

«Много бодрости придают газеты за последнее время, — пишет Яков Михайлович 10 апреля 1914 года Петровскому. — Из них ясно, что не только не ослабевает, но крепнет и ширится раб[очее] дв[ижение]. Выступления РСДР фракции стали яркими. Вообще от разделения получился немалый плюс. Кампании последнего времени проходят при правильных лозунгах, вся линия хороша… Только издали приходится наблюдать, радоваться и печалиться. Не покидает надежда, что в свое время буду ближе к жизни. Не боюсь оторваться. Тем более что друзья не забывают. И бодрости и энергии не убавилось».

Какие горькие слова — «издали… наблюдать, радоваться и печалиться», — горькие для человека, привыкшего быть в центре событий, влиять на них, организовывать массы.

Но Яков Михайлович не только не боится оторваться от жизни, наоборот, он еще глубже, еще тщательнее изучает обстановку в партии, анализирует ее. Лишенный систематической почты, Свердлов только по письмам, по случайным номерам газет и журналов мог создать представление о том, что творится на воле, в центре. Тем больший вес приобретают его оценки и характеристики. В письме к жене 29 июня 1914 года Яков Михайлович дает уничтожающую оценку попыткам Троцкого и Плеханова навязать партии примирение и объединение с оппортунистами. Узнав из письма о том, что Троцкий стал выпускать журнал «Борьба», а Плеханов — легальную газету «Единство», Свердлов пишет: «Что касается „Борьбы“ и „Единства“, то я лично не думаю, чтобы они могли приобрести сколько-нибудь сильное влияние в массах. Самое большее, небольшие группки интеллигентов, стоящие достаточно далеко от непосредственной борьбы, могут симпатизировать органам, не представляющим твердой, выдержанной позиции… Вся их позиция вместе с некоторой полемикой с ликвидаторами] не может ничего дать отличного от ликвидаторов]…

…Что, какую отдельную линию может дать „Борьба“? …Немногим лучше и с плехановским „Единством“. Плеханов хотел бы взять на себя роль верховного третейского судьи между воюющими друг с другом „братьями“. Но он хотел бы добиться этой роли одним своим именем, силой своего личного авторитета. Увы, теперь это очень и очень мало значит».