Было бы, однако, неправильно, односторонне судить о взглядах Плеханова на историю русской общественной мысли только по произведениям его последних лет, хотя и в них содержится ценный материал и во многом верные суждения. Заслуги Плеханова как марксистского историка русской общественной мысли значительны и непреходящи. Продолжая дело, начатое Герценом и Чернышевским, он был первым в России теоретиком-революционером, который с позиций марксизма попытался нарисовать грандиозную, впечатляющую картину русской общественной мысли, охватив период от Киевской Руси до начала XX века. Его прекрасная книга о Чернышевском, написанная еще в конце 80-х годов, статьи о Белинском и о Герцене (хотя в последних и содержались существенные ошибки) раскрыли перед читателями духовный облик этих великих революционных мыслителей России, их теоретические искания и огромный вклад в сокровищницу передовой общественной мысли, преемственную связь между ними и русскими марксистами.

Вопреки измышлениям противников революционного направления русской общественной мысли, которые всячески третировали и осуждали все лучшие ее философские и политические традиции, Плеханов доказал, что воинствующий материализм Чернышевского и его соратников, диалектика, понятая Чернышевским и Герценом как «алгебра революции», принципы реалистической эстетики, блестяще воплощенные Белинским и Чернышевским в их критическом анализе русской литературы, и другие достижения передовой русской социально-философской мысли представляют собой законную гордость и неотъемлемое достояние русского народа. Заслуга Плеханова состоит и в том, что в пору «лихолетья», в годы засилья самодержавно-помещичьей реакции и либерально-буржуазной контрреволюции, которые проклинали революционные и материалистические течения русской мысли, объявляли их «незаконнорожденными», он ярко раскрыл в своих произведениях исторический путь борьбы между прогрессивными и реакционными направлениями общественной мысли России. Плеханов убедительно показал тесную связь передовых направлений с освободительными движениями России и Европы, их плодотворное влияние на литературу, искусство, духовную жизнь народов нашей страны.

Даже в незавершенном своем труде «История русской общественной мысли», при создании которого он был уже обременен грузом меньшевистских ошибок и заблуждений, Плеханов тем не менее поставил с позиций марксистской философии многие важные и сложные проблемы истории отечественной и мировой общественной мысли. Плеханов привлек к исследованию колоссальный материал из различных сфер знания и тем самым оставил в науке такие «заделы», которые могут быть продолжены, развиты и воплощены в новых марксистских научных трудах, но должны быть свободны от тех ошибок и ограниченностей, которые привнес меньшевизм в теоретическую и особенно политическую деятельность Плеханова.

На Брюссельском «объединительном» совещании, созванном Международным Социалистическим Бюро с целью объединения всех течений в РСДРП 16–18 июля 1914 года (за 10 дней до начала мировой войны), Плеханов по-прежнему занимал ошибочную позицию, ратуя за «единство» во что бы то ни стало. Когда на совещании Инесса Арманд от имени большевиков прочитала доклад, написанный В. И. Лениным, об условиях, на которых большевики готовы вести переговоры, Плеханов демонстративно заявил, что это не «условия объединения», а «статьи нового уголовного уложения». Плеханова поддержали Р. Люксембург, К. Каутский, Э. Вандервельде. Большинством голосов на Брюссельском совещании была принята резолюция МСБ об объединении всех течений РСДРП. Большевики отказались подчиниться неверным решениям этого совещания.

Вернувшись из Брюсселя, Плеханов говорил Розалии Марковне:

— Все, с меня хватит. Такой грызни, как на этом совещании, я еще не видел. Засяду-ка я лучше за теоретическую работу. Издательство «Мир» торопит со II томом («Истории русской общественной мысли». — Авт.). Он у меня почти готов, но нужно еще посмотреть кое-что в Национальной библиотеке. Собирайся, Роза, поедем вместе. Мне что-то невмоготу больше разъезжать одному.

Несмотря на неправильное, вызывающее поведение Плеханова на Брюссельском совещании, Ленин продолжал ценить его теоретические работы, особенно в области философии, и надеялся на сотрудничество с ним.

Об отношении Ленина, большевиков к Плеханову в это время ярко свидетельствует его письмо, написанное накануне первой мировой войны, во второй половине июня 1914 года, в редакцию газеты «Трудовая правда» (так тогда называлась «Правда», часто менявшая название после репрессий царских властей. — Авт.): «По поводу Плеханова в его «Единстве» надо взять сразу такой тон, что крупный теоретик, с громадными заслугами в борьбе с оппортунизмом, Бернштейном, философами антимарксизма, — человек, ошибки коего в тактике 1903–1907 годов не помешали ему в лихолетье 1908–1912 гг. воспевать «подполье» и разоблачать его врагов и противников, теперь, к сожалению, опять оборачивает свою слабую сторону. Полная неясность его мысли вызвана, может быть, отчасти полной неосведомленностью его: а неясность в том, с кем он хочет единства…»[91]

1 июля 1914 года Георгий Валентинович Плеханов вместе с женой приехал в Париж — поработать в Национальной библиотеке. Он писал в то время II том «Истории русской общественной мысли», и ему все время не хватало литературы.

Но его научная работа не была спокойной. Одно за другим поступали тревожные известия о конфликтах между капиталистическими странами Европы. После убийства в Сараеве наследника австро-венгерского престола в воздухе запахло войной.

Несмотря на то, что прошло больше 20 лет со времени Цюрихского конгресса Интернационала, на котором Плеханов выступил с критикой внешней политики правительства Франции (за что был изгнан из страны), он до сих пор не получил права жить в Париже. Французские социалисты добились только временного разрешения на пребывание Плеханова во Франции.

В Париже Георгий Валентинович часто встречался с лидерами французского социалистического движения, в первую очередь со своим старым другом Жюлем Гедом. Плеханов получил приглашение на чрезвычайный конгресс Французской социалистической партии, который проходил в Париже с 14 по 16 июля. Между заседаниями он несколько раз разговаривал с Жоресом. На последних конгрессах Интернационала Плеханов резко критиковал оппортунистические колебания Жореса, но лично ему импонировала преданность Жореса социалистическому движению и его кипучая энергия.

24—25 июля Плехановы на пароходике пересекли Ла-Манш и поселились в Лондоне.

Розалия Марковна была впервые в Англии, и Плеханов с увлечением показывал жене лондонские достопримечательности. Побывали они на Хайгетском кладбище, на могиле Маркса, и у дома, где умер Энгельс.

Плехановы чувствовали, что надо спешить, что они живут последние дни в мирной Европе. 28 июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии, 29 июля царское правительство начало мобилизацию, 1 августа Германия объявила войну России, 3 августа — Франции.

В этот день Плехановы снова были в Париже. Здесь они прочитали известие о нападении немецких войск на Бельгию, нейтралитет которой был ранее гарантирован европейскими державами, в том числе и Германией. Разгорелась первая мировая империалистическая война между Англией, Францией, Россией — с одной стороны, Германией, Австро-Венгрией, а затем и Турцией — с другой.

Плехановы прожили в Париже почти до конца августа. Националистический угар, охвативший значительную часть населения Франции, беседы с лидерами французских социалистов, сведения о зверствах кайзеровских войск в Бельгии и Люксембурге, которыми были переполнены все газеты, сильно повлияли на настроение Плеханова. Его потрясло известие, что 4 декабря немецкие социал-демократы во главе с Гаазе проголосовали за предоставление кредитов правительству для ведения войны.