С 25 апреля по 10 мая 1905 года в Лондоне проходил III съезд РСДРП, созванный большевиками. Плеханов яростно выступал против его созыва. По его настоянию Совет партии принял решение о том, что делегаты, прибывающие из России, под угрозой исключения из партия должны отказываться от участия в съезде, который созывает часть партии — большевистские комитеты. Плеханов написал «Открытое письмо ко всем членам РСДРП», где он вопреки истине утверждал, что предстоящий съезд — незаконный (1—XIII, 212–213). Он отказался принять участие в работе III съезда, на котором были выработаны стратегический план и тактическая линия партии российского рабочего класса в условиях первой народной революции в России.
Меньшевики, в свою очередь, созвали в Женеве так называемую первую общерусскую конференцию партийных работников и пересмотрели в оппортунистическом духе решения 11 съезда партии. На приглашение принять участие в конференции Плеханов сначала ответил отказом, но потом все же участвовал в ней.
После окончания работы Женевской конференции меньшевиков ее решения были присланы Плеханову, как председателю Совета партии. Ознакомившись с ними, Плеханов вызвал к себе Любовь Исаковну Аксельрод. Она была приглашена редактором в новую «Искру», много писала, тяготела к философской тематике. Часть своих статей Любовь Аксельрод подписывала псевдонимом «Ортодокс», который стали прибавлять к ее фамилии, чтобы не путать ее с Павлом Аксельродом.
Она впервые видела Плеханова таким возбужденным:
— Любовь Исаковна, я больше не могу дышать тем воздухом, которым приходится дышать всякому, принадлежащему к меньшинству.
— Но что случилось нового, Георгий Валентинович?
— Вы посмотрите-ка решения этой Женевской конференции. Они ведь нанесли смертельный удар центральным учреждениям нашей партии, созданным 11 съездом.
Плеханов передал ей листки, на которых были отчеркнуты места, вызвавшие его особенное негодование. Любовь Исаковна просмотрела эти места и спросила:
— Что же вы решили теперь делать?
— Я написал заявление в редакцию «Искры». Вот оно, почитайте. Как видите, я выхожу не только из «Искры», но и из Совета партии, который ведь фактически уничтожен, раз партия разорвана теперь на две части. Но еще не решил, как выйти: с шумом или без шума. Что вы думаете?
— Я советую, Георгий Валентинович, исходя из интересов партии, выйти без шума.
— Да я тоже склоняюсь к этому. Пошлю краткий вариант письма, всего несколько строк. Я предлагаю вам выйти из редакции одновременно со мной.
— Конечно, Георгий Валентинович, я сразу же составлю подобное вашему заявление и пошлю его Мартову.
На заявлении Плеханова о выходе из редакции и Совета партии, опубликованном в «Искре», стоит дата — 29 мая 1905 года. Этим кончается полуторагодовой период непосредственного сотрудничества Плеханова с Мартовым, П. Аксельродом, Потресовым и другими, хотя и не кончается его меньшевизм, в котором он занимал «особую позицию». Разойдясь с лидерами меньшевиков, Плеханов продолжал выступать против большевиков. Теперь Плеханов часто пишет и говорит, что он стоит «вне фракций», что его взгляды остались такими же, какими были во времена группы «Освобождение труда». «Кто в самом деле интересуется моей литературной деятельностью, — а я прежде всего литератор, — тот знает, что мое миросозерцание остается неизменным с тех пор, как я сделался марксистом в начале восьмидесятых годов прошлого века… — писал он. — Что же касается, в частности, моих тактических взглядов, то и они остаются неизменными с того времени, как вышли в свет главные издания группы «Освобождение труда». Это утверждение Плеханова спорно и во многом неверно. Если в философско-мировоззренческих вопросах Плеханов и в период после 1903 года оставался в основном на позициях диалектического и исторического материализма, хотя и допускал серьезные ошибки, то в вопросах политики и тактики он в период своего меньшевистского грехопадения во многом отошел от революционных марксистских позиций. Иногда по вопросам стратегии и тактики партии он поддерживал большевиков, например в борьбе с ликвидаторами, но главным образом держался меньшевистской линии, не замечая неудобства, ложности такого «сидения между двух стульев».
Из суждений Плеханова видны причины, приведшие в конце концов его к политической трагедии. Однобокое увлечение литературной, чисто теоретической деятельностью, недооценка практической, организационной и политической работы в массах, присущие Плеханову, как я многим другим лидерам партий II Интернационала, мешали ему стать политическим вождем российского пролетариата. Пагубно сказалась и долголетняя оторванность от революционного движения в России. Плеханов нередко ошибочно представлял характер движущих сил русской революции (преувеличение роли либеральной буржуазии в революции, непонимание значения союза рабочего класса и крестьянства и т. д.), некритически относился к опыту и догматическим взглядам лидеров социал-демократических партий Запада (особенно германской социал-демократии), которые все в большей мере оказывались под влиянием оппортунизма.
П. Н. Лепешинский писал о Плеханове: «Его огромному диалектическому уму не хватало живых впечатлений от той российской действительности, которая выявлялась в процессе быстрого роста в России капитализма в 90-х и последующих годах со всеми последствиями этого обстоятельства. Пока факты этой действительности укладывались в рамках схем марксистской теории развития, великолепный марксист Плеханов был на высоте своей задачи пролетарского «учителя жизни». Когда же жизнь бесконечно осложнилась и для правильно функционирующей диалектической мысли пролетарского вождя данной страны живые, непосредственные впечатления от этой сложной жизни были столь же необходимы, как нища для организма, Плеханов как раз оказался слаб в этом отношении. И это, конечно, не его вина, а его беда — великий трагизм его жизни».
Вынужденный долголетний отрыв от русской действительности, ориентация на традиционные формы и методы западноевропейского рабочего движения мешали ему видеть новые формы революционной борьбы пролетариата в России и других странах мира, правильно оценить принципиально новые процессы в общественной жизни. К этому прибавилась еще длительная болезнь, изнурявшая его силы и затруднявшая живое общение с революционными деятелями. Плеханов, который неоднократно писал о творческом характере марксизма и в ряде своих работ предшествующего периода разрабатывал положения марксистской теории, не мог пойти дальше, не мог отказаться от устаревших положений и выводов II Интернационала, развить марксистское учение применительно к условиям новой эпохи, к новым требованиям революционной борьбы.
Плеханов внимательно следил за экономической литературой, раскрывающей процесс развития монополий, и писал о влиянии этого развития на экономику и политику капиталистических государств, на взаимоотношения пролетариата и предпринимателей. Еще в 1900 году Плеханов написал предисловие к русскому переводу брошюры английского экономиста Генри В. Макрости «Рост монополий в английской промышленности». В этом предисловии Плеханов высказывает мысль о том, что монополии являются не случайным фактом, а закономерностью предшествующего этапа капитализма, его «естественным и неизбежным плодом», подчеркивает, что развитие монополий усиливает эксплуатацию пролетариата. Он критикует точку зрения буржуазных экономистов, утверждавших, что монополии поведут к улучшению взаимоотношений между работодателями и рабочими. Однако у Плеханова ни в то время, ни позднее не было работ, в которых он проанализировал бы переход домонополистического капитализма в стадию империализма. Он не понял характер этой новой эпохи, не раскрыл сущности империализма, не признал возможности и необходимости победы социалистической революции первоначально в нескольких или даже в одной отдельно взятой стране, особенно такой, как Россия.
Ленину принадлежит великая заслуга раскрытия экономических, социальных, политических особенностей империалистической стадии капитализма, законов его развития. Именно исходя из этих особенностей, Ленин сделал вывод о необходимости изменения стратегии и тактики партии пролетариата в XX веке по сравнению с тактикой эпохи домонополистического капитализма. Творчески развивая марксизм, Ленин по-новому поставил вопрос о движущих силах революции в России, о гегемонии пролетариата в демократической революции, о возможности и необходимости победы социалистической революции первоначально в одной стране.
