Живя в Цюрихе, Ульяновы особенно сблизились с левыми швейцарской социал-демократии, которую возглавлял Фриц Платтен. Сын рабочего, пламенный, активный борец, он пользовался большим влиянием в массах. Фриц Платтен остался на всю жизнь другом Ульяновых, через год, уже после Октябрьской революции, он спас жизнь Владимира Ильича, прикрыв его своим телом, когда контрреволюционеры обстреляли в Петрограде машину Ленина. А сейчас Платтен связывает Ульяновых с рабочими Цюриха, помогает сблизиться и с эмигрантской молодежью, которую возглавлял Вилли Мюнценберг.

Р.Б. Харитонова, старый член партии, жена секретаря Цюрихской секции большевиков, вспоминала, что Крупскую хорошо знали в рабочей среде Цюриха, особенно среди той части революционной молодежи, которая вела борьбу против церковного и буржуазного влияния на детей рабочих.

В 1916 году Ленин работает над книгой "Империализм, как высшая стадия капитализма". Работа эта требовала огромного напряжения.

Надежда Константиновна старалась и тут прийти ему на помощь — она перевела с английского несколько книг об африканских колониях. "Изучение экономики империализма, разбор всех составных частей этого "ящика скоростей", — писала Крупская, — охват всей мировой картины идущего к гибели империализма — этой последней ступени капитализма — дали возможность Ильичу по-новому поставить целый ряд политических вопросов, гораздо глубже подойти к вопросу о том, в каких формах будет протекать борьба за социализм вообще и в России в частности".

Летом 1916 года обострилась болезнь Надежды Константиновны, и тогда Ульяновы решили уехать в горы. На этот раз поехали в высокогорное местечко, недалеко от Цюриха, в дом отдыха Чудивизе. Привлекла необыкновенная красота места и дешевизна — за человека в день брали всего 2,5 франка. И, только приехав, выяснили "Ильичи", что дом отдыха "молочный". Ульяновы не были избалованы модными курортами, им понравился Чудивизе, а с молочной диетой примирили малина и ежевика, в изобилии росшие по склонам окрестных гор.

Быстро шло время.

В Чудивизе сложилась традиция — отъезжающих провожали все вместе, с песнями и звоном колокола. Наступило утро, когда колокол прозвонил для Ульяновых.

Вернувшись в Цюрих, они пошли к "старому гнезду" на улице Дистельваге. Фрау Каммерер радушно приняла их. Опять наладился привычный быт. Владимир Ильич целыми днями занимался в библиотеках.

На другой день после приезда Крупская отправилась к Феликсу Кону, чтобы снова начать работу в эмигрантской кассе. Оказалось, что принимать фактически нечего, так как касса была почти пуста. А нуждающихся политэмигрантов стало больше, чем когда бы то ни было. И снова Надежда Константиновна кому-то должна была помочь устроиться, кому-то дать мизерное пособие, ободрить Добрым словом, указать "своего" врача, который поможет бесплатно. Иногда, собравшись вместе, члены кассы обсуждали какой-нибудь очередной проект, "как разбогатеть". Одно время увлеклись проектом создания санатория на самоокупаемости — то есть все делают сами больные, доход же от земледелия идет в общую кассу. Но для организации такого предприятия (в Швейцарии такие санатории существовали) требовался первоначальный капитал, а взять его было негде.

В этот период, когда в России все клокотало, когда приближалась новая революция, жизнь в тихой нейтральной Швейцарии казалась невыносимой. Письма шли месяцами, все "новости" успевали состариться, пока доходили до Цюриха.

Владимира Ильича в это время занимали в первую очередь проблемы демократии, государства, диктатуры пролетариата. Во время прогулок он делился с Надеждой Константиновной своими мыслями. По четвергам библиотеки Цюриха работали только до обеда. Владимир Ильич, возвращаясь в эти дни домой, покупал две плитки шоколада с орехами — любимое лакомство жены. После обеда Ульяновы брали книги, шоколад и шли в горы, на Цюрихберг. У них было излюбленное место, вдали от туристских тропинок, в самой чаще. Там расстилали плед, и каждый углублялся в свою книгу. Иногда, отложив книги, мечтали, думали о России.

Надежда Константиновна по-прежнему продолжала заниматься педагогикой, усердно посещала цюрихские школы и дошкольные учреждения. Как-то, просмотрен ее многочисленные записи и конспекты, Владимир Ильич предложил ей подумать над изданием педагогической энциклопедии и сразу же начал искать издателя. Прежде всего он написал в Россию Марку Тимофеевичу Елизарову.

Для нас это письмо необычайно интересно, так как показывает веру Ленина в литературный и педагогический талант жены. Он писал: "Дорогой Марк Тимофеевич! Из прилагаемого Вы увидите, что Надя планирует издание "Педагогического словаря" или "Педагогической энциклопедии".

Я усиленно поддерживаю этот план, который, по-моему, заполнит очень важный пробел в русской педагогической литературе, будет очень полезной работой и даст заработок, что для нас архиважно.

Спрос теперь в России, с увеличением числа и круга читателей, именно на энциклопедии и подобные издания очень велик и сильно растет. Хорошо составленный "Педагогический словарь" или "Педагогическая энциклопедия" будут настольной книгой и выдержат ряд изданий.

Что Надя сможет выполнить это, я уверен, ибо она много лет занималась педагогикой, писала об ней, готовилась систематически. Цюрих — исключительно удобный центр именно для такой работы. Педагогический музей здесь лучший в мире".[39] Ленина беспокоил вопрос, как будут освещены педагогические вопросы в такой энциклопедии. Вот почему было важно, чтобы над ней работал педагог-марксист, каким была Надежда Константиновна.

Крупская писала в своем "Письме к издателю, который взялся бы издавать "Педагогический словарь": "Для двадцатого века чрезвычайно характерным является могущественный, прямо лихорадочный рост педагогических идей и педагогического строительства как в европейских, так и во внеевропейских капиталистических странах. Промышленное развитие предъявляет к населению все новые и новые требования, удовлетворить которые для передовых стран является вопросом жизни или смерти…" Она показывала в этом письме, что надо поднять выше общий культурный уровень народа, вот почему сейчас, даже в период войны, и Германия, и Франция, и Англия занимаются коренным реформированием народной школы. "Очень многие из обсуждаемых сейчас там вопросов, — продолжает Крупская, — в ближайшем будущем встанут на очередь и в России. Педагогические журналы осведомляют о них русский педагогический мир. Но очень и очень широким кадрам учителей совершенно еще неясен удельный вес всех этих ежедневно выплывающих на поверхность общественной жизни вопросов педагогики. Русскому учителю обычно не хватает перспективы, которая дала бы ему возможность учесть относительную важность педагогических вопросов, неясная их связь с потребностями общего культурного развития. А только уяснив себе эту связь, он сможет учесть значение того или иного вопроса для русской действительности". И затем Надежда Константиновна давала план общедоступного "Педагогического словаря", где была бы представлена картина народного образования в различных странах.

Письмо Владимира Ильича было написано 18 или 19 февраля 1917 года, а меньше чем через две недели все изменилось, на повестку дня встали совсем другие вопросы.

Второго марта день начался как всегда. Утро Владимир Ильич и Надежда Константиновна провели в библиотеке. Она вернулась пораньше, разогрела обед. В 12 часов 10 минут на лестнице послышались знакомые шаги. После обеда, когда Ульяновы снова собрались уходить, в квартиру буквально ворвался Вронский с криком: "Вы ничего не знаете?! В России революция?!"

Владимир Ильич и Надежда Константиновна набросились на него с расспросами. Потом, проводив гостя, пошли на берег озера, где под навесом тотчас по выходе вывешивались все газеты. Читали и перечитывали телеграммы. Да, в России свершилась революция!