В целом ряде статей Крупская показывает, что налаживание дела народного образования — это забота не только одного Наркомпроса, в это должны включаться и другие народные комиссариаты, Советы, все общественные организации.

Она неутомимо разоблачает ревизионистов, тех, кто хочет подменить марксистские положения о школе буржуазными, отвлеченными рассуждениями о демократизации. Она клеймит всех буржуазных "реформаторов", которые хотят лишь подлатать старую систему воспитания молодежи, боясь влияния на нее нового марксистского учения. В своей статье "К. Каутский о соединении обучения с производительным трудом" Крупская пишет: "С чувством негодования и горечи смотрим мы, так много научившиеся у Каутского, как топчет он в грязь свое доброе имя. Прикрываясь тогой верного ученика Карла Маркса, так много сделавший для популяризации его идей, он старается теперь своими немощными старческими руками задержать движение колеса истории и уверяет пролетариат, что не время еще экспроприировать экспроприирующих, что лучшее, что может сделать сейчас пролетариат, — это вновь вдеть голову в ярмо капитала. Как зло насмеялась над стариком судьба, вынув из него душу революционера и оставив жить в момент, когда идет исполинская ломка старого строя! Пожалеем беднягу!"

Ежедневно перед Крупской проходят десятки людей. Она умеет поддержать уставших, убедить колеблющихся, увлечь за собой молодых и старых. Но она ни на йоту никогда не поступается большевистской принципиальностью, умеет быть и резкой и беспощадной с теми, кто мешает работать, кто вреден и враждебен новому строю.

Обстановка в стране становилась все более тяжелой. Советскому государству грозила опасность. Немцы требовали аннексионистского мира. Владимир Ильич считал необходимым принять их условия, был нужен мир во что бы то ни стало. Каждый день промедления с заключением мира грозил военной катастрофой. Троцкий, возглавлявший советскую делегацию в Брест-Литовске, срывал переговоры. В ЦК Ленина поддерживало меньшинство. "Левые коммунисты" договорились даже до того, что лучше гибель Советской власти, чем позорный мир. 11(24) января при голосовании вопроса о мире в ЦК 9 человек голосовало за предложение Троцкого: мира не заключаем, армию демобилизуем; против — 7 человек. Два месяца длилась тяжелейшая внутрипартийная борьба, и, только когда немцы стали брать город за городом и 23 февраля прислали ультиматум, дав 18 часов для ответа, соотношение сил изменилось. Точка зрения Ленина победила. На VII съезде партии за Владимиром Ильичей шло подавляющее большинство делегатов.

В начале марта было принято решение о переезде правительства из Петрограда в Москву. Последние дни в Питере были для Надежды Константиновны трудными. Не только потому, что надо было подготовить отдел к переезду, не только потому, что приходилось работать с огромным напряжением. Трудно было расставаться с городом. Она любила Петроград, с ним были связаны детство, юность, создание партии, встреча с Владимиром Ильичем.

Переезд Советского правительства из Петрограда в Москву совершился в ночь с 10 на 11 марта 1918 года. Ульяновы поселились в двухкомнатном номере гостиницы "Националь". 12 марта Владимир Ильич и Надежда Константиновна в сопровождении Я.М. Свердлова и В.Д. Бонч-Бруевича поехали в Кремль смотреть помещения Совнаркома и свою будущую квартиру. В здании Судебных установлений, где должен был разместиться Совнарком, пусто — чиновники покинули его, в большинстве случаев даже не сдав дела. Поднялись на третий этаж, и Владимир Ильич, заметив, что высота потолков больше шести метров, то есть третий этаж соответствует шестому в обычных постройках, с беспокойством спросил Бонч-Бруевича, регулярно ли работает лифт: у многих товарищей больное сердце, им будет трудно ходить пешком.

Кабинет Председателя Совнаркома уже был оборудован, в соседних комнатах устраивались работники секретариата, канцелярии и управления делами, а в квартире, которая готовилась для Ульяновых, шел ремонт. Владимир Ильич был доволен, что квартира примыкает к Совнаркому, но Надежда Константиновна грустно покачала головой: "Удобно, ни сна, ни отдыха, никаких перерывов, сплошная работа!"

Особняк на Остоженке, который выделили внешкольному отделу, принадлежал раньше какой-то богатой купчихе. Дом был построен с размахом. Канцелярия разместилась в огромном двухсветном зале с лепным потолком. Кабинет Крупской был раньше кабинетом хозяйки дома, книжные шкафы помещались на уровне второго этажа, и вокруг шел резной балкон с изящной витой лестницей. Библиотечный отдел разместился в бывшей спальне купчихи, и сотрудники никак не могли привыкнуть к панелям из лимонного дерева и сиреневой шелковой обивке мебели.

Все пришлось начинать заново. Нужно было обживать особняк. Надо было привлекать для работы в различных отделах и комиссиях новых людей, создавать вокруг внешкольного отдела широкий общественный актив.

Надежда Константиновна настолько не привыкла к отдельному кабинету, к секретарям, к нормальным условиям, что претензии отдельных молодых работников ее первое время обескураживали. Как-то в ее рабочий кабинет ворвался молодой товарищ. "Я не могу так работать, это безобразие!" — закричал он от дверей. Крупская оторвалась от разговора с Зинаидой Павловной Кржижановской, прищурила близорукие глаза: "Что случилось?" — "Какая же это работа, когда у меня нет даже письменного стола!" Короткая пауза. "Возьмите мой, пожалуйста, а я как-нибудь устроюсь", — вдруг сказала Надежда Константиновна. Товарищ умолк и стал медленно наливаться краской. Зинаида Павловна на басовых йотах с расстановкой сказала: "Надежда! Как ты можешь, — ведь ты за-ве-ду-ю-щая!" Молодой сотрудник вылетел из кабинета, а Надежда Константиновна смущенно объяснила Кржижановской: "Ты знаешь, Зина, это я непроизвольно. Ведь нужен ему стол?"

По инициативе Надежды Константиновны образуются различные курсы для местных работников. В апреле 1918 года в "Известиях" было помещено следующее объявление:

"Подотдел народных университетов внешкольного отдела Комиссариата по народному просвещению настоящим приглашает лиц, желающих работать в области народных университетов, высших крестьянских школ, в качестве консультантов, экспертов, авторов книг, членов комиссий по разработке программ и руководств различных курсов, народных чтений, лекций, практических работ и т. п. — пожаловать для личных переговоров или сообщить письменно в подотдел народных университетов: Москва, Остоженка, 53 (угол Крымской площади), тел. 2-99-38. Прием ежедневно от 12 до 2 час".

В первый период после переезда в Москву центр тяжести работы Надежды Константиновны — школы для взрослых; в стране, свершившей революцию, огромное число рабочих и крестьян не умеют ни читать, ни писать. Но уже в эти дни она думает о рабочих клубах, о библиотеках, о политехническом обучении. Ее работоспособность поразительна. До позднего вечера она в Наркомпросе — текущие неотложные дела, дома творческая работа.

У них с Владимиром Ильичей за долгие годы эмиграции выработался свой распорядок дня, Ленин работал до глубокой ночи. Ему была нужна тишина. Часов в 11 Надежда Константиновна ложилась спать. Зато вставала она в 5–6 часов утра и до работы, в светлые утренние часы, успевала написать иногда несколько статей, ответить на ряд писем. Завтракать садились все вместе: Надежда Константиновна, Владимир Ильич и Мария Ильинична.

Быт в Кремле налаживался. Квартира была удобной и уютной: четыре небольшие комнаты. Спальня Владимира Ильича и Надежды Константиновны, рабочая комната Крупской, комната Марии Ильиничны и столовая. Часто ночами их будили телефонные звонки, приходили срочные телеграммы. Положение молодой Страны Советов все осложнялось. Шла гражданская война, надвигался голод. В Москве началась спекуляция хлебом. Владимир Ильич вел беспощадную борьбу со спекулянтами.