Куда бы меня ни привозили, всюду были попытки превратить меня в верующего мусульманина. Это было такое психическое давление, просто страшно. Все я выдерживал, вот этого не выдерживал. За принятие ислама они не обещали освобождения, просто говорили, что веры к тебе больше будет. Мы тебе, говорят, начнем доверять, а пока все, что ты говоришь — вранье, ты неправду говоришь. Все время говорили: ты согласись, начни молиться. Об том — ежеминутно. Надо, мол, образумиться. Аллах сидит за седьмым небом на троне (это он мне объясняет!) и на троне у него написаны слова: «Воистину моя милость превосходит жестокость». Вот если ты примешь ислам, то он смилостивится, и простит тебе, хоть ты и враг Чечни и Кавказа. И ты попадешь в рай. У Радуева был другой теоретик. Подвел меня к печке, показывает на огонь. Видишь, говорит, в этом пламени можно заснуть спокойно, а в аду, куда ты попадешь, у тебя будет мозг кипеть, и ты не умрешь и вечно будешь мучиться в страшной жаре. Поэтому, прими ислам.

Там один русский был, который называл себя украинцем. Он до сих пор у них как раб. Хуже раба. Он обрезание себе сделал, чтобы ему верили. Взял кухонный нож, водки выпил и отрезал… Я думал, что умрет он. Действительно, мучился, бледный, штаны не мог одеть, чем-то прикрыл себя… У Радуева видел двух русских пленных. Тоже дрова таскают, печки топят, пищу готовят. Солдаты. Их все видят! А какая-то комиссия ищет военнопленных! Да они открыто ходят! Все видят, что они русские, знают, что они солдаты (одежда на них не американская, а разорванные солдатские хэбэ). В Кремле говорят: «Мы не можем найти наших солдат». Да их искать не надо!

У бандитов развит военный психоз. Психологически они готовы идти на любое преступление. Меня спрашивают: ты когда-нибудь убивал человека? — Нет. — Голову отрезал? — Нет. — Ну-у, это такой кайф! Это такой кайф! Ты не знаешь! У нас и не известно, что пленных в Чечне, даже тех, кто сдался добровольно, не только расстреливали. Им отрезали головы. Делали это перед строем, а тех, кто терял сознание, тоже убивали. Не говорили у нас и о том, что очень многих пленных живыми закопали в землю. Мне показали дом, где два брата во время войны занимались только этим. Закапывали живыми в землю. Показывали мне одного — такой симпатичный на вид. Говорят, он 70 голов отрезал. Взахлеб рассказывают, как они разрывали пленного снайпера, привязав его за ноги к двум машинам. У них это все заснято на пленках. Причем снимали все это журналисты из Москвы, а потом отдавали или продавали пленки чеченцам. Я часто спрашивал у чеченцев, читал ли кто-нибудь из них Коран? Никто не читал. Они говорили, что и не надо его читать. Потому что Коран, якобы, написал Аллах, а Аллаху надо верить. Эти бандиты пять раз в день делают намаз, но в то же время любой из них пойдет и отрежет голову человеку. Даже абсолютно ни в чем невинному.

Они говорят, что не пьют. Я был у Радуева — пили. Коран им запрещает и курить. Когда заместитель Хаттаба пришел в дом, где меня содержали, и увидел у охраны карты, он схватил их и изорвал — Коран запрещает. Потом достали другие. Анашу и гашиш постоянно курят.

Ко мне однажды один боевик зашел бутылку водки распить. К тебе, говорит, никто не ходит, а то узнают — плохо будет. Говорит: у меня плохое настроение, вчера убил там одного своего… А зачем убил? Аллах, воля Аллаха. Заспорили, пулемет схватил — и убил. Я говорю, что, кровная месть теперь? Нет, говорит, Салман сказал, что никто меня не тронет. Я-то причем? Если б не воля Аллаха, я на курок бы не нажал.

Чеченское телевидение ежедневно передает войну и песни. Главный певец, который их сочинял, был убит в Одессе. Но успел несколько сотен сочинить. Одна «Боря-алкаш», ее каждый день передают по телевидению. Культ насилия, войны. И картины одни и те же, которые наснимали во время боев — их смотрят и смотрят. Все время спят в одежде, пулемет рядом. В квартиру пришел — пулемет ставит рядом и нацеливает в дверь, сам лег на пол и спит. Однажды один боевик зашел ко мне с пулеметом и говорит: если я сегодня кого-нибудь не убью, мне будет очень плохо. Пустил очередь по стене, потом выбежал на улицу, расстрелял там какую-то птичку. На другой день говорит: вчера у меня было желание убить тебя, надоело с тобой возиться.

Радуев провел пресс-конференцию, пригласил местных и прибалтийских журналистов (российских не было), и сказал, что скоро покажем им казнь советника президента. Мне это стало известно. Три раза назначали казнь, но почему-то не привели в исполнение. Вероятно, банде, захватившей меня, нужны были деньги. Это тоже было в отряде у Радуева, ночью. Охранники спали, а я не спал. Один из охранников вдруг выстрелил в меня через дверь. Я ствол автомата увидел, когда из него вылетало пламя, и чуть-чуть изменил позу — клонился набок, это меня и спасло. Пуля чиркнула по сорочке на груди и вошла в стену. Охранник бросил пулемет и выскочил на улицу. Остальные встали, пошли за ним. Он, говорят, у нас контужен был. Утром мне говорят: «Если ты пожалуешься, он придет — гранату бросит, и тебя не будет, и нас не будет. Не жалуйся». У меня даже создалось такое впечатление, что они рады были бы, если б кто-нибудь прикончил этого психа. Его бы никто не судил, если бы он гранату бросил — невменяемый! Когда я был у Радуева, мне говорят: — Возьми пулемет! — В руки совали или оставляли на койке. Если бы я тронул оружие, они бы сразу меня прикончили. И вот этот больной, дает мне пулемет в руки: — Направь на него, напугай его. — Там очень много людей со сдвинутой психикой. Очень много. Это просто видно.

Незаконные вооруженные формирования после войны не сложили оружия и продолжают укреплять свои позиции, не подчиняются властям. Это уже не боевики, это бандиты в чистом виде. Они друг друга боятся. У них интересы разные. У каждого района свои. Они захватывают и чеченцев — из-за денег или тех, которые, как они считают пророссийскими, служили России или имели контакт с Завгаевым. Одного я видел.

Генерал Ермолов изучил чеченцев досконально. Он тогда писал, что этот народ перевоспитанию не подлежит. Ведь один из признаков нации — психический склад. Грузин русским никогда не будет, русский французом никогда не будет. И чеченец тоже — какой есть от роду, такой и останется. Хоть кровь выкачай и влей в него другую — все равно кровь переварится и будет точно такая же, как и была. Психический склад у этих людей абсолютно определенный, а главная его особенность — никому не подчиняться. Они говорят, что в Коране написано, что надо подчиняться только Аллаху. Аллах и бандит, никого между ними быть не должно.

Иногда мне приходилось жить в чьей-то квартире. Видел несколько книг. Одна из этих книг «Кавказцы», 1810-го года изданная. Там есть глава, где описывается похищение людей еще в те годы. Технология похищения, поведение бандитов один к одному.

Боевики — небольшая часть населения Чечни. Я самих боевиков спрашивал, что будет, если сегодня провести референдум, остаться ли в России или нет. Они отвечают: Дудаев нам еще говорил, что двадцать, самое большое, тридцать процентов настоящих чеченцев, остальное — дерьмо. Большинство проголосует остаться в составе России. Власти нет в Чечне. Это мифическая власть, никто из отрядов не собирается подчиняться, они действуют самостоятельно, вооружаются и считают, что вот-вот будет война. Может быть, даже внутри Чечни. По местному телевидению все время шли передачи, где говорилось, что тех, кто похищают людей, будут расстреливать. Но это было пустозвонство, они сами это знали. Вся Чечня знала где я нахожусь — в какой группе, у какого командира. И Масхадов, и служба безопасности знали. Сотрудники службы безопасности даже приходили в дом, где я находился. Хозяин говорил тогда: служба безопасности приехала, не выходи, сиди в углу и не вставай.

Один раз подслушал информацию о себе, которую передавали по местному телевидению. На вопросы отвечал руководитель департамента. Корреспондент задает вопрос: вы проводили операцию в Чержень-юрт, где находился Дэоблаев? Он говорит: да, мы проводили операцию, но его там не застали, оперативные данные оказались неверными. А что ждет тех людей, которые держат заложников? Только смерть, говорит. Масхадов никогда не контролировал Чечню. Когда война шла, мы удивлялись, что переговорщики из Кремля едут к Масхадову. Масхадов имел такой же отряд, как все другие. В каждом отряде свой штаб, у Масхадова свой штаб. Вот он и был начальником штаба своих отрядов, и все. Никогда Радуев ему не подчинялся, никогда боевики ему не подчинялись. Они были едины только когда шли боевые действия, Масхадова избрали, потому что Яндарбиев и другие были слишком воинственными: «Мы победили, мы еще победим, мы Россию на колени поставим!». А Масхадов говорил, что предстоят очень трудные мирные переговоры, что надо быть готовы к тяжелому разговору с Россией. Еще до выборов я сказал боевикам (которые все были за Яндарбиева, потому что за него был Радуев), что изберут Масхадова. Масхадов? А кто такой для них Масхадов? Он никто! Они говорили, что в августе его прикончат, если он так будет вести себя с Россией, как сейчас ведет.