Настал 1809 год. Исполнение бетховенских произведений не прекращалось и во время нашествия французов. Хотя с 18 июля в Бургтеатре играла французская труппа, театральный директор Гартль отвоевал у французов один день для благотворительной «академии» в пользу артистов-инвалидов. Исполнялась «Героическая симфония», — конечно, не в честь Наполеона. Надо сказать, что Бетховен никогда не стремился к тому, чтобы стать известным Наполеону.

О личности Бетховена и о его роли в музыкальной жизни Вены к этому времени утвердилось определенное мнение. Вот что писал в 1808 году один из восторженных поклонников великого композитора, молодой музыкант Руст:

«Бетховен такой же оригинальный и своеобразный человек, как и его сочинения: обычно серьезен, иногда даже весел, но всегда сатиричен и язвителен. В то же время он очень ребячлив и также, наверное, весьма сердечен. Он очень правдив, что ему часто вредит, ибо он никогда не льстит и наживает этим много врагов. Некий молодой человек играл ему; когда он остановился, Бетховен сказал: «Вы должны играть еще долгое время, прежде чем убедитесь, что вы ничего не умеете…» Однажды в трактире он громко ругал и Вену, и венскую музыку, и упадок ее. Первые любительские концерты, пока ими дирижировал Бетховен, были очень хороши. Но потом, когда он ушел, концерты стали очень плохи… Новая музыкальная продукция [Вены] — вся более или менее посредственна, кроме бетховенской».

После нескольких лет работы, в 1812 году, Бетховен закончил две новые симфонии: Седьмую (опус 82), датой окончания которой может быть май 1812 года, и Восьмую (опус 83), оконченную в октябре 1812 года. Повидимому, обе симфонии являлись предметом творческих дум композитора в течение нескольких лет. Композитор предлагал издателям не две, а три новые симфонии. Возможно, что в те же годы[136] впервые зародился проект написания Девятой симфонии.

Скрипач Шупанциг. (Литография Шремера.)

Особенно замечательна Седьмая симфония. Ее вторая часть — гениальное аллегретто, одно из поэтичнейших выражений грусти в музыке, — построено на единообразном размеренно-печальном мотиве. По существу, зерном всей части является двухголосная песня (мотив с подголоском). Постепенно повышается яркость этого мотива, достигающего значительной силы и насыщенности звучания. Ритм «ходьбы» придает своеобразную сдержанность несравненной по трогательности мелодии. Можно предположить, что содержанием этой части является траурное событие. В развитии темы печальный, простой напев приобретает характер как бы всенародной скорби.

Третья часть — бурное скерцо. Средняя часть его взята Бетховеном из мелодии песни нижнеавстрийских крестьян-богомольцев (пилигримов), которую Бетховен записал в Теплице. Этой народной мелодии Бетховен придал в скерцо величественный характер.

Финал — «блестящее аллегро» — одно из наиболее «вакхических», безудержно радостных произведений Бетховена, которое обычно толкуют, как массовый народный танец. Обе основные темы своеобразны, народны и просты. Вторая тема — типичная венгерско-цыганская танцевальная мелодия. Мы уже встречались с венгерской танцевально-маршевой тематикой в финале «Героической». Венгерская тема Седьмой симфонии гораздо более дерзка, вызывающа. Почти все истолкователи определяют Седьмую симфонию, как картину праздника.

Успех ее был очень велик: она получила немедленное признание в Вене и в других городах. В Париже, начиная с 1821 года, любимая в то время Вторая симфония Бетховена исполнялась с характерной заменой: вместо ее второй части парижский оркестр исполнял вторую часть Седьмой симфонии. В 1828 году симфония была исполнена в Париже в восьмиручной редакции на двух фортепиано, причем одним из исполнителей был юноша Лист.

Небольшая по размеру Восьмая симфония была закончена осенью 1812 года в Теплице и Линце. При всех своих Новшествах Восьмая симфония примыкает к типу классических симфоний XVIII века. Созданная одновременно с Седьмой, она является величайшим контрастом по отношению к ней. Отличительные ее черты — камерность, изящество и непринужденность. Атмосфера ее — юмор, веселье.

Первая часть — танцевальная. Ее темп и ритм воссоздают жанр изящного менуэта (в противовес тяжелому менуэту третьей части).

Вторая часть — это подлинный образец юмора. На совершенно ровных, размеренных аккордах деревянных духовых возникает насмешливая тема скрипок, с которыми перекликаются басы, образуя шутливый диалог, блестящий по форме.

Третья часть — мастерски сделанный старинный менуэт, с его тяжеловесной, величественной грацией.

Финал — в соответствии с первой частью — полон безудержного веселья. И вместе с тем легкая звучность этих задорных мотивов, проносящихся в стремительном беге, дышит чем-то вакхическим и по-своему роднит финал с танцевальной стихией Седьмой симфонии.

Восьмая симфония была впервые исполнена 28 февраля 1814 года в Вене, в бетховенской «академии», и имела большой успех. Доступность и развлекательность этой музыки вызвала у концертной аудитории Вены вздох облегчения: даже горячие поклонники Бетховена втайне опасались его новых произведений ожидая услышать что-либо чересчур смелое. На этот раз они приятно ошиблись.

Рихард Вагнер назвал Седьмую симфонию «Танцевальной». То же название приложимо и к Восьмой. Обе симфонии воспроизводят многообразие танцев той эпохи — от старинного менуэта до безудержной массовой пляски.

Бетховен после двух десятилетий упорнейшего труда завершает ряд героических образов двумя замечательными симфониями, полными ярких танцевальных ритмов. Жанр танца служит в них обобщающим началом, где выражена вся полнота победного чувства. По пульсирующей в них жизни и по возвышенной страстности обе симфонии служат соединительным звеном между финалом Пятой симфонии и сверкающей вершиной Девятой.

В июле 1811 года Бетховен получил театральный заказ. Император Франц, стремясь завоевать расположение венгерской знати, распорядился построить в Пеште новый роскошный театр. К торжественному открытию театра требовалась соответствующая хвалебная пьеса с музыкой. Пьесу — написал ловкий драматург Коцебу[137]. Вступительная часть ее — «Король Стефан» — рисовала образ «первого благодетеля» Венгрии; заключительная часть представляла льстивую придворную аллегорию и называлась «Развалины Афин»[138]. Музыку к ним заказали Бетховену. Сюжет «Афинских развалин» довольно пошл: богиня мудрости, Минерва, погружена Зевсом в двухтысячелетний сон за то, что она допустила смерть великого греческого философа Сократа. Пьеса начинается с возвращения Минервы в Афины. Она с грустью видит развалины древнего города, находящегося под турецким владычеством. Бог Меркурий указывает ей, где находится ныне центр духовной жизни: он называет Пешт с его новым театром — средоточием наук и искусств. Декорация меняется. Минерва венчает лавровым венком вырастающий из люка бюст императора Франца.

Приходится удивляться, как упорно сохранялся старинный жанр придворного славословия XVIII века, образцы которого Бетховен видел еще в Бонне. Ни революция, ни наполеоновская эпопея почти ничего не изменили в придворных вкусах и нравах… Даже в 1822 году была сделана попытка возродить этот мертворожденный спектакль с заменой Пешта Веной. Бетховен написал для этой постановки новый хор и танец[139].

Увертюра к «Афинским развалинам» мало значительна. Желая сохранить колорит эпохи, Бетховен ввел во вступление род древнегреческого звукоряда, что свидетельствует о знакомстве композитора с памятниками античной музыки. Во всем остальном увертюра не оригинальна. Очень удачен «Турецкий марш», передающий приближение и удаление турецкого патруля. Тема заимствована из фортепианных вариаций Бетховена. Марш инструментован под «янычарскую» музыку (много ударных, резкие звучности духовых) и производит колоритное фантастическое впечатление. Мировую известность марш приобрел благодаря фортепианной транскрипции Листа (очень трудной для исполнения) и особенно Антона Рубинштейна[140] — двух лучших интерпретаторов Бетховена. Великолепен по своему дикому колориту хор дервишей (странствующих магометанских монахов). Характерен венгерский танец. Особенности венгерской музыки вообще хорошо удавались Бетховену — так же, как и его учителю Гайдну. Так, например, увертюра к пьесе «Король Стефан» выдержана в венгерском духе. Тут и звуки цимбал, и национальный зажигательный венгерский танец — чардаш, и подлинные мелодические черты венгерской народной музыки.