Когда я увидел на фронте Михаила Светлова, услышал его мягкую, неспешную речь, мне как-то естественно пришли на память строки из светловской «Каховки»:

…Со Светловым в начале двадцатых годов мы были земляками. Он жил тогда в Харькове, работал в отделе печати ЦК комсомола Украины. Я, совсем еще юнец, служил по его «ведомству»,- сотрудничал в отделе партийной и комсомольской жизни газеты «Харьковский пролетарий». Но знаком с ним не был, знал его только по стихам. Уже в те времена они стали прочно входить в мою жизнь. Сами собой эти стихи вплетались в наши разговоры.

Писатель Борис Горбатов, начинавший путь в литературу со стихов, стремительно, по своему обыкновению, врываясь в тихую харьковскую квартиру, в которой я снимал комнату, уже с порога гремел:

Я отзывался шутливой строкой из светловской «Старушки»:

На что Горбатов, смеясь, незамедлительно отвечал:

И вот теперь судьба свела меня, военного журналиста, секретаря редакции газеты Северо-Западного фронта «За Родину», с любимейшим поэтом.

В хмурый осенний день сорок третьего года мы отправились вместе с ним из поезда-типографии, где выпускалась наша газета, на передний край. Редакция командировала нас в роту капитана Баландина, отличившуюся в недавнем бою.

Несколько часов мы беседовали в блиндаже с бойцами и командирами этой роты, и через несколько дней на страницах фронтовой газеты появился наш довольно большой, занявший целых три колонки, очерк «Пулеметы капитана Баландина».

Он, конечно, давно был мною позабыт, но в 1964 году, в канун двадцатилетия Победы, листая в Ленинской библиотеке хранящийся здесь комплект газеты «За Родину», я натолкнулся на этот очерк.

Был в нем такой эпизод. Бойцы бросились в атаку. Пулеметный расчет старшего сержанта Дорошенко уничтожил двух гитлеровцев, мчавшихся на повозке, лошадь, а затем скосил еще около десяти фашистов. Осколком снаряда Дорошенко был ранен в спину, но продолжал вести огонь.

«Ранен? – спросил его один из бойцов.

– Нет! – ответил Дорошенко.

Помощник наводчика хотел было заменить его у пулемета, но Дорошенко упрямо оттолкнул его в сторону. И только тогда, когда бой уже совсем затих, старший сержант Дорошенко сознался, что он ранен. «Я не могу двигаться»,- сказал он. И оперся на плечо товарища».

Очерк был напечатан 17 октября 1943 года. Сколько воды утекло с тех пор!.. Напрасно силился я вспомнить, что в последовавшие затем дни, недели написал Светлов для нашей фронтовой «За Родину», а впоследствии для армейской газеты «Героический штурм», куда он был вскоре откомандирован.

Но вот, перелистывая комплект первой газеты, потом второй, я увидел в «Героическом штурме», в номере, посвященном 26-й годовщине Октябрьской революции, на первой странице стихотворение Михаила Светлова «7 ноября». Прочел его раз, другой – и разволновался. Так это же о том самом пулеметчике Дорошенко, о подвиге которого нам рассказали за двадцать дней до того в роте капитана Баландина! Должно быть, подвиг этот продолжал будоражить сознание Светлова; раненый, истекающий кровью пулеметчик, сражающийся из последних сил с врагом, так и стоял перед его глазами; не мог поэт ограничиться сухим, протокольным изложением факта, требовалось сказать о герое какие-то другие – «нужные» слова. И стихотворение о стойком и мужественном пулеметчике, старшем сержанте Дорошенко, хотя и не названном поэтом по имени, родилось:

Далеко не все стихи, написанные в годы войны на фронте, опубликовал потом Светлов в выпущенных им книжках. Как известно, он был строг, придирчив к себе. Но это стихотворение, навеянное живым образом, видимо, было ему дорого – он включил его почти во все свои послевоенные сборники.

Да и в других случаях Светлову хотелось, чтобы в его фронтовые стихи входил конкретный образ героя и даже имя его, чтоб имя это стояло в строке как влитое, было точно и звонко зарифмовано.

Вот как, например, сказал он в стихотворении «Слава бесстрашному» о другом доблестном воине нашего фронта-зенитчике, старшем сержанте Макаре Громе:

Любопытно, что оба эти стихотворения – такова уж, вероятно, сила документальных стихов – получили как бы продолжение в жизни.

Я опубликовал заметку о пулеметчике Дорошенко 29 января 1966 года в «Красной звезде», закончив так: «Я не знаю дальнейшей судьбы старшего сержанта из роты капитана Баландина, но если он жив-здоров и ему попадется на глаза мой рассказ, пусть он знает, что это ему посвятил свое стихотворение замечательный поэт Михаил Светлов. И пусть бывший воин Дорошенко и сегодня всеми делами своими и помыслами подтверждает сказанные почти четверть века тому назад от его имени слова:

Три месяца спустя в «Красную звезду» пришло из села Виноградовки, Ананьевского района, Одесской области, письмо. Писал бывший пулеметчик из роты капитана Баландина – Владимир Фадеевич Дорошенко. Осколок снаряда, которым он был ранен осенью сорок третьего года, так и остался не извлеченным из его тела. Но герой наш жив-здоров,- только старая рана нет-нет, а напоминает ему о войне. Он работает шофером в колхозе имени Щорса, находится здесь на отличном счету, о чем сообщил «Красной звезде» секретарь колхозной партийной организации Макаренко.

«Как сложилась дальнейшая моя судьба? После ранения,- рассказал в своем письме в редакцию Владимир Дорошенко,- меня эвакуировали в госпиталь в Ташкент, где я пробыл до февраля 1944 года. В свою часть, к капитану Баландину, не попал… Направили в 49-й гвардейский стрелковый полк, входивший в дивизию, которой командовал генерал-майор Чинчибадзе…»