– Ну вот, теперь ты зовешь его «мистер Бронзини», а еще минуту назад он был «Его Бронзовость», – надменно проговорил Чиун.

Глаза Шерил расширились от ужаса, но, прежде чем Бронзини успел отреагировать, маленький азиат отступил назад, чтобы выглянуть, наконец, как следует из-под полей своей шляпы.

– Вы! – изумленно воскликнул он, но, быстро оправившись, согнулся в глубоком, хотя и чопорном, поклоне.

– Я поражен, увидев вас здесь, О Великий, – осторожно проговорил Чиун.

– Я сам до конца еще не привык, – ворчливо заметил Бронзини. – Не против, если мы займемся этим попозже? Я имею в виду интервью.

– Как вам угодно, – сказал Чиун, и поклонился еще раз, держа, на мушкетерский манер, шляпу двумя пальцами.

Как только Бронзини и Санни Джо ушли, Шерил встала перед Мастером Синанджу, и упершись руками в бока, принялась его отчитывать:

– Никогда, слышите, никогда не подбегайте вот так к звезде такой величины, как мистер Бронзини. И не вздумайте повторять при людях то, о чем я рассказываю неофициально.

– Он восхитителен, – проговорил Чиун, глядя вслед удаляющемуся Бронзини.

– По крайней мере, он обладает достаточным влиянием, чтобы сделать или разрушить мне карьеру. Надеюсь, вы возьмете себя в руки, когда Бронзини даст добро по поводу интервью. Если это когда-нибудь произойдет.

– Он точная копия Александра.

– Александра? – непонимающе моргнула Шерил.

– Да, теперь мне все стало ясно, – продолжал Чиун, обводя рукой заполнивших долину людей и технику. – Неудивительно, что он снимает такие фильмы – они напоминают ему о днях былой славы. Как, однако, печально, что он опустился до этого...

– До какого «этого»? И кто такой Александр?

– Македонский, – ответил Чиун.

– Ну и...? – поджав губы, напомнила Шерил. – Македонский, а дальше?

Чиун пристально взглянул ей в глаза.

– Александр Македонский.

– О чем это вы, ради всего святого?

– Тот человек, – объяснил Чиун, маша рукой в сторону Бронзини, воплощение Александра Македонского. Иначе, чем еще можно объяснить его страсть к возрождению ярости сражений?

– Ну, я бы подумала, что причина как-то связана с двадцатью миллионами долларов, которые ему платят за каждый фильм.

– Он выглядит в точности, как Александр, – не унимался Чиун. – Тот же прямой нос. Сонные глаза. Насмешливые очертания губ.

– Вообще-то, я считала, что губы Бронзини в точности, как у Элвиса Пресли, – заметила Шерил. – Насколько я понимаю, вы знали этого Александра лично?

– Нет, но с ним был знаком один из моих предков. Интересно, вспомнит ли об этом Бронзини?

– Сомневаюсь.

– Тем лучше. Тогда маловероятно, что он затаил в сердце обиду на Дом.

– Хорошо, тогда еще один вопрос. Что это за Дом?

Светло-карие глаза Чиуна прищурились.

– Не имею права сказать, ведь я здесь под прикрытием. Как бы то ни было, один моих предков убил Александра.

– В самом деле? Кто бы мог подумать!

– О, уверяю, в этом не было ничего личного. Как я рад, что познакомился с Бронзини! С нетерпением жду нашего интервью. Все-таки, в наши дни нечасто встречаешь великих мира сего!

– Да, действительно, здорово, – отсутствующим тоном проговорила Шерил, окидывая взглядом съемочную площадку, – но почему бы нам не начать с вашими интервью? Ну-ка, посмотрим... с кем бы нам поговорить первым? Джиро я что-то не вижу, технический консультант до завтра не вернется... С руководителем каскадеров, Санни Джо, вы уже знакомы. Это он был вместе с Бронзини.

– Вот-вот, – поспешно вставил Чиун. – Я хотел бы побеседовать с одним из каскадеров. – С кем-нибудь конкретно?

– Да. Его зовут Римо.

– Римо... Римо Дюрок? Хотите начать с него?

– Да, обязательно нужно это подстроить.

– Устроить, вы хотели сказать.

– Я говорю именно то, что хочу. А другие пусть истолковывают мои слова, как им угодно.

– У Римо немая роль. Он отнюдь не важная птица.

– Можно будет вас процитировать? – оживился Чиун.

– Нет! Ни в коем случае! Ни по какому поводу меня не цитируйте.

– Готов пообещать, если ты отведешь меня к Римо, – с готовностью отозвался Чиун.

Оглянувшись, Шерил прикусила губу.

– Что-то его нигде не видно. Давайте вернемся в основной лагерь, уж там-то кто-нибудь скажет, где его искать.

В основном лагере как раз накрывали обед в огромной палатке, служившей столовой. Перед раздаточным окошком выстроилась длинная очередь.

– Посмотрим, чем сегодня кормят? – предложила Шерил.

Чиун потянул носом воздух.

– Рисом, – сообщил он.

– Откуда вы знаете?

– Они же японцы, и питаются рисом. Единственная их особенность, не вызывающая отвращения.

– А редактор, когда посылал вас на съемки, знал, как вы... относитесь к японцам?

– Он едва умеет читать и писать. Пожалуй, лучше не ходить в столовую я подумал, что не особенно голоден.

– Ну, как хотите. Так, что бы мы могли предпринять? Может быть, в офисе режиссера происходит что-нибудь интересное?

Фургон «Нишитцу», в котором размещался режиссер, стоял последним в ряду. На нем красовался фирменный знак «Красного Рождества» – елка, увешанная гранатами и пулеметными лентами, нарисованная на фоне ядерного гриба. Шерил постучалась, и, не услышав никакого ответа, обратилась к Чиуну:

– Думаю, ничего страшного, если мы заглянем внутрь.

Открыв дверь, она пропустила Мастера Синанджу вперед.

Чиун оказался в скудно обставленном помещении, на стенах которого висели многочисленные полоски рисовой бумаги, покрытые иероглифами. Стол был целиком завален бумагами.

– Вопреки моим ожиданиям, здесь не очень опрятно, – заметила Шерил.

– Эти японцы никогда не показывают своего истинного лица на публике. По этой крысиной норе видно, что они из себя представляют, когда уверены, что рядом нет посторонних.

– Видала я комнаты и похуже, – возразила Шерил, оглядываясь. По-моему, вот это – копия сценария.

Открыв одну из папок, она заглянула внутрь.

– Ого, разве это не потрясающе? Тут все по-японски. Может быть, где-нибудь завалялся английский перевод?

Чиун, тем временем, разглядывал висящие на стенах полоски бумаги.

– Это хозяйственные сметы, – сообщил он Шерил.

– Не удивительно. Для съемок такого фильма требуется уйма всякой всячины. Мы ведь снимаем чуть ли не эпос.

– Много оружия, боеприпасов. У них огромные запасы риса.

– Так они же только им и питаются. Вы сами мне говорили.

– Сколько времени отведено на съемки?

– Они говорят, что по графику мы должны уложиться за четыре недели.

– В таком случае, это наглая ложь. Судя по этому документу, все должно завершиться за пять дней.

Нагнувшись, Шерил принялась изучать листок бумаги, который Чиун держал в руках.

– Наверное, вы что-то напутали, – сказала она. – За пять дней невозможно снять даже плохонькую комедию.

– Ты читаешь по-японски?

– Сказать по правде, нет, – признала Шерил.

– Я свободно говорю и читаю на этом языке, и тут сказано, что захват Юмы займет пять дней.

– Захват?

– Я перевожу буквально. Может быть, это принятый у кинорежиссеров термин?

– Вообще-то, сценарий о том, как китайцы захватили Юму, и, насколько я знаю, они собирались через некоторое время проводить в городе съемки, но здесь явно какая-то ошибка.

– В таком случае, я с удовольствием послушаю твой вариант перевода, хладнокровно проговорил Чиун.

– Не глупите, просто человек, который составлял эту бумагу, ошибся.

Съемки планируется провести за четыре недели.

– Риса у них хватит на шесть месяцев. – Кто вам сказал?

– Это я только что прочел вот здесь, – сказал Чиун, постучав пальцем по другой полоске бумаги. – Тут говорится, что запас риса рассчитан на шесть месяцев, что вдвое превышает предполагаемый его расход.

– Ну, вот видите. Выходит, что там все-таки была ошибка. Не станут же они запасаться рисом на полгода, если планируют закончить съемки за пять дней.