Однако сенатор Рэлстон и не подозревал об одной маленькой неувязке нельзя быть мошенником только «чуть-чуть», точно так же, как невозможно слегка забеременеть. В таких вещах вопрос может решаться только однозначно.

Поэтому, когда никто иной, как знаменитый Бартоломью Бронзини попросил его прикрыть глаза на небольшое нарушение Закона о боевой технике 1968-го года, сенатор не колебался ни секунды. Всем, то есть людям, посмотревшим «Гранди-1», «Гранди-2», а также «Гранди-3», было отлично известно, что Бронзини – ревностный патриот. Никакого нарушение государственных интересов. Это парень был таким же стопроцентным воплощением Настоящего Американца, как ковбой на пачке «Мальборо», даже если на первый взгляд он и казался сицилийским головорезом, у которого что-то не в порядке с гормонами.

– Ну-ка, расскажите поподробнее, зачем вам потребовалось это разрешение, – попросил Рэлстон.

Они сидели в превосходно обставленном кабинете сенатора на Капитолийском холме. На столе стояла маленькая искусственная елочка, украшенная серебряной мишурой.

– Что ж, сэр, – начал актер, и Рэлстон довольно ухмыльнулся, услышав такое обращение от Бронзини, – дело вот в чем. Я собираюсь снимать новый фильм в вашем родном штате, в городе Юма.

– А это в Аризоне? – спросил сенатор.

– Да, сэр, совершенно верно.

– А! Знаете, теперь я не часто выбираюсь в родные края. В Вашингтоне работы всегда по горло.

– В фильме будет много батальных сцен – автоматные очереди, ручные гранаты и все такое. Так вот, мы не имеем права ввозить оружие в страну без специального разрешения от Государственного Департамента.

– А я всегда считал, что у вас, киношников, склады просто ломятся от разного реквизита.

Слово «реквизит» Рэлстон произнес с нажимом, явно желая показать, что и он не полный профан в киноиндустрии.

– Вы правы, сэр, но для этого фильма нам нужны автоматы Калашникова китайского производства.

– А, понятно. Те, которые подпадают под ограничения.

– Вообще-то, сенатор, запрет на ввоз касается полуавтоматического оружия, а нужная нам модель – самый настоящий автомат. Видите ли, оружие, которое используют в качестве реквизита, ничем не отличается от боевого, только стреляют на съемках холостыми.

– Да, я понимаю, в чем сложность, Барт. Вы не против, если я буду обращаться к вам по имени?

– Можете звать меня хоть Мэри, если вы сможете помочь нам с разрешением. Я в страшной запарке – съемки начинаются уже через два дня, и единственный способ доставить эти автоматы в Аризону – через Госдепартамент.

Сенатор Рэлстон был поражен тем, насколько сдержанно ведет себя Бронзини. Он скорее ожидал, что актер ворвется к нему в кабинет, и будет с криком стучать кулаком по столу. Но этот человек явно знал основное правило, принятое среди Вашингтонских высокопоставленных чинов – если не можешь чего-то купить, придется лизать кому-то задницу.

– Барт, – проговорил сенатор, поднимаясь со своего места, – думаю, я смогу кое-что предпринять по этому вопросу.

– Чудесно, – ответил с улыбкой облегчения Бронзини.

– Но взамен вы тоже окажете мне услугу.

– Какую? – внезапно насторожившись, спросил Бронзини.

Подойдя поближе, сенатор по-дружески приобнял его за плечи.

– Мне придется отправиться по печально известным прокуренным Вашингтонским кабинетам, и ходатайствовать за вас, – с серьезным видом сказал он. – Очень помогла бы какая-нибудь мелочь, с помощью которой было бы легче убедить моих коллег. – Что угодно, – откликнулся Бронзини. – Я готов сделать все от меня зависящее.

Сенатор Рэлстон широко улыбнулся. Все оказалось значительно проще, чем он предполагал.

– Вас не затруднит сняться вместе со мной?

– Нисколько.

– Сэлли, можно вас на минутку? И захватите с собой фотоаппарат.

Через секунду секретарша сенатора влетела в кабинет, прижимая к груди дорогую японскую камеру. Бронзини чуть было не вздрогнул, увидев под объективом красную надпись «Нишитцу».

– Боже, да есть хоть что-нибудь, к чему эти люди не приложили руку? ошеломленно пробормотал он себе под нос.

– Давайте встанем вот сюда, – радостно говорил сенатор Рэлстон. Он уже предвкушал, как эта фотография будет висеть в рамочке на стене у него в кабинете. Ведь здесь, в Вашингтоне, влияние измерялось количеством людей, с которыми ты знаком. Связи – вот что было превыше всего, и, хотя актер вроде Бартоломью Бронзини мог и не иметь особого веса среди акул большой политики, фото с ним произвело бы на них впечатление, а это уже большое дело.

Бронзини так часто приходилось позировать, что он порой ощущал себя чем-то вроде фотомодели в журнале «Плэйбой для дам». Сенатор положил руку ему на плечо, потом в разных ракурсах было запечатлено, как они жмут друг другу руку. Когда с фотографиями было, наконец, покончено, Рэлстон лично проводил гостя до дверей.

– Рад был познакомиться, – широко улыбаясь, сказал он на прощание. Разрешение вам перешлют завтра к концу дня.

– Спасибо, сэр – вполне искренне поблагодарил Бронзини, но его слова прозвучали слегка вяловато.

– Сэр! – вполголоса повторил сенатор Рэлстон, глядя, как знаменитый хвостик, украшавший прическу Бронзини, болтается из стороны в сторону, пока актер спускается по лестнице. – Он назвал меня «сэр»!

Рэлстон и не догадывался, что за несколько фотографии он только что услужливо распахнул двери в страну перед армией иностранных оккупантов.

Войдя в свой номер в отеле Лафайетт, Бартоломью Бронзини увидел, что Джиро Исудзу уже его поджидает. Японец вскочил с кресла и бросил на него исполненный ожидания взгляд, каким обычно встречает хозяина верный пес.

– Да? – спросил он.

– Все в порядке, – кивнул Бронзини. – Он обещал, что достанет разрешение к завтрашнему дню.

– Это в высшей степени превосходно, Бронзини-сан.

– Он даже и не спрашивал, какая компания будет вести съемки.

– Я же говорил, что мое присутствие необязательно. Одно ваше имя открывать многие двери.

– Да, я уже заметил, – сухо ответил Бронзини. – Итак, теперь у нас есть разрешение. Ты успеешь доставить оружие в Юму к началу съемок?

Джиро Исудзу сдержанно улыбнулся.

– Да, автоматы на складе в Мексике, прибыли сегодня из Гонконга. Теперь легко доставить сюда, раз разрешение точно будет. Вот с танками будет сложнее.

– Танки?

– Да, нам нужно много-много китайских танков. – О танках я с ним не договаривался.

– Сенатор не тот, кого надо спрашивать, Бронзини-сан. Таможня. Сейчас мы поедем туда. Пожалуйста, идите за мной.

Бронзини остановил жилистого японца, схватив его рукой за шиворот.

– Погоди-ка, Джиро, – сказал он. – Мы получили разрешение на автоматы только потому, что я пообещал немедленно вывезти их страны, как только съемки закончатся. Танки – совсем другое дело, и я не уверен, что из этого что-нибудь выйдет.

– Вы ведь раньше уже использовали в фильмах танки? – возразил Исудзу, с трудом освобождаясь от железной хватки Бронзини.

– Да, но «Гранди-3» снимался в Израиле. Местные военные разрешили использовать технику сколько угодно, но ведь у них в стране постоянно идет война. Люди уже привыкли к танкам на улицах. Так что, если вы хотите снимать эпизоды с танковыми атаками, лучше будет сделать это в Израиле.

– Наши танки – фарьсивые.

– При чем тут фарс? Мы что, собираемся снимать комедию?

– Не фарс, а фарьсь. Ненастоящий. Это просто реквизит, и когда таможенники в этом убедятся, они согласны пропустить их в Америку.

– Ааа, ты хотел сказать «фальшивые». Послушай, Джиро, тебе явно стоит поработать над буквой "Л", а то ты никогда не сделаешь в Америке карьеры.

– Японцы гордятся тем, что не выговаривают "Л".

У Джиро получилось что-то вроде «Эрь».

– Что ж, каждому приходится нести собственный крест. Так куда же мы направляемся теперь? Может быть, ты хочешь, чтобы я переговорил с президентом, раз уж мы оказались в Вашингтоне? А то можно было бы попросить его отменить летнее время, пока у нас идут съемки.