Ударившись о паркетный пол, тело Фарука мгновенно превратилось в мешок из крови, мозгов и костей, на вид чересчур плоский и удивительно маленький для взрослого человека.

Он умер с улыбкой ожидания на лице.

Когда внизу послышались крики, Римо, закрыв дверь, произнес:

— Думаю, «самоубийство» заставит ребят из ФБР ужесточить меры безопасности.

— Им еще работать и работать, — откликнулся Чиун, который смотрел передачу местного телеканала на корейском языке. — Одного они уже пропустили.

На постели зашевелилась Абир Гхула. Она как кошка изогнулась сначала в одну сторону, затем в другую. Голубые покрывала соскользнули на пол, обнажив ее стройное тело, и точеная рука женщины свесилась вниз.

Когда раздалось мурлыканье, предвещавшее полное пробуждение, Римо указал на запястье Абир и обратился к Чиуну:

— Теперь твоя очередь.

— Я подожду, — отозвался мастер Синанджу, не отрывая глаз от экрана. — Вполне вероятно, что «Посланники Мохаммеда» преуспеют в своих попытках, и я сумею избежать бесчестья.

— Вряд ли.

— Пять минут можно и подождать.

Доктор Харолд В. Смит поднял трубку после первого же звонка. Звонил голубой телефон.

— Да, Римо?

— ПМ только что сделали еще одну попытку.

— Вы допросили убийцу?

— Я бы не стал оказывать ему такую честь, называя громким словом «убийца», — отозвался Римо. — Но тем не менее — да, допросил. Он был одет как почтальон. Однако сумел как-то пробраться сквозь цепь охраны ФБР, плюс миновал боксерок из НОЖ.

— Дальше.

— Он поклялся бородой Аллаха, что ими руководит Глухой Мулла.

— Неизвестно, есть ли у Аллаха борода. Вы говорите о Пророке.

— Он клялся, что говорит правду. Чтобы преподать урок ФБР, мы избавились от него, как только закончили разговор. Короче говоря, ждите сообщений об очередном самоубийстве почтового служащего.

— Они так просто не сдадутся, — предупредил Смит.

— Вы пока разберитесь с Глухим Муллой. Что-то здесь не то.

— По всей видимости.

— Если эти люди служат Глухому Мулле, то почему они не требуют его освобождения, а суетятся исключительно вокруг ближневосточной версии Беллы Абзуг?

— Да, что-то неладно. Я постараюсь разобраться и свяжусь с вами.

— Быстро это не получится, — хмыкнул Римо.

В трубке вдруг раздалось пронзительное завывание, отдаленно напоминающее плач ливанской женщины на похоронах.

— Что это? — озадаченно спросил Смит.

— Ерунда. Просто Абир Гхула бьется в пароксизмах экстаза.

— А кто?..

— Сейчас очередь Чиуна.

— Вы, конечно, шутите?

И тут послышался знакомый скрипучий голос.

— Смотри, Римо! Видишь, расслаблены. Видишь, рот приоткрыт. Вот как надо доставлять удовольствие женщине.

— Да что там происходит?! — возмутился Харолд В. Смит.

— Просто мы таким вот незатейливым способом избавляем Абир Гхулу от неприятностей, — объяснил Римо.

— Не делайте с ней ничего такого, что могло бы вызвать недовольство Первой леди, — предупредил глава КЮРЕ.

— Я думаю, Первая леди имеет представление о таких вещах, — отозвался Римо и повесил трубку.

По голубому телефону Смит тут же позвонил начальнику федеральной тюрьмы штата Миссури.

— Вас беспокоит помощник старшего специального агента Смит, ФБР, Вашингтон.

— Да, валяйте.

— Нас интересует заключенный номер 96669.

— Ну сколько раз можно вам объяснять? Он под административным арестом. Другими словами, в одиночке.

— Вы можете меня заверить, что он не имеет контактов с внешним миром?

— Поэтому заключение и называется одиночным. Он находится в пустой камере, и при нем ничего нет, кроме несгораемого одеяла и хлопчатобумажной тюремной одежды. Час в день ему отводится на физические упражнения и на то, чтобы помыться — под присмотром вооруженных охранников.

— Как с ним общается его адвокат?

— Никак. Законники перестали здесь появляться полгода назад. Мы думаем, что его люди экономят деньги на адвокатов и ожидают дня, когда смогут освободить своего предводителя путем взятия заложников или под угрозой террористических акций.

— Согласен, — отозвался Смит.

— Если федеральные власти велят мне его освободить, я освобожу. А до сей поры он просто заключенный номер 96669 и, кроме того, сукин сын.

— Вам стоило бы удвоить охрану.

— Я гарантирую, что они не смогут его вытащить.

— Простые меры предосторожности избавят вас если не от серьезных последствий для карьеры, то уж от неприятностей точно.

— Я воспользуюсь вашим советом, — отозвался начальник тюрьмы и повесил трубку.

В тиши мечети аль-Бахлаван, затерявшейся среди равнин Огайостана, Глухой Мулла прочитал, что, выбросившись из отеля «Маркиз Марриот», что на Манхэттене, покончил жизнь самоубийством очередной почтальон.

Значит, Фарук Шаззам потерпел неудачу и убит тайными агентами США, а его задача осталась невыполненной. Более того, получается, что «Посланники Мохаммеда» потеряли еще одного бойца, мечтавшего стать мучеником.

А Абир Гхула осталась жива.

Что же делать? Отправить нового посланца? Или не надо? Для такого рода миссий они и предназначались, но после того, как ФБР предприняло облаву, оставшиеся были наперечет. К тому же двое из них — Юсеф и Джихад Джонс — необходимы на следующем этапе.

Он нажал кнопку вызова. Проклятие, звон в ушах никак не проходил.

Появился Саргон.

— Фарука больше нет, а лицемерка жива, — нараспев произнес Глухой Мулла.

— Ее часы сочтены, — отозвался вошедший.

— Так же, как и твои.

— Слушаю и повинуюсь.

И, не говоря больше ни слова, Саргон Непогрешимый покинул комнату, чтобы больше туда не возвращаться.

Ибо его обязанностью было подготовить «Меч Аллаха» к запуску.

Глядя на электронные минареты на своем терминале, Глухой Мулла начал продумывать коммюнике, после которого безбожники поймут, что кара Аллаха близка.

Джихад Джонс гнал по шоссе учебную ракету, а Юсеф Гамаль смотрел на спидометр.

— Когда наконец настанет моя очередь вести учебную ракету? — спросил он.

— Когда надо, — ответил египтянин.

— Почему ты всегда разговариваешь со мной таким тоном?

— Потому что ты всегда меня раздражаешь.

— Я хочу есть, — внезапно заявил Юсеф.

— Я тоже, — отозвался Джихад.

— В двух милях отсюда есть рыбный ресторан. Поскольку я могу в любой момент умереть, мне хотелось бы перед смертью поесть рыбы.

— Я сам не прочь попробовать креветок.

— Я не ем ракообразных, — ответил Юсеф. — Я принадлежу к школе «ханафи». Нам нельзя есть ракообразных.

— Я предпочитаю учение «шафейи». Для нас ракообразные — это халалъ. Мы их едим и говорим: Аль-хамдулиллах!

— Вот, а все твое учение! — хмыкнул Юсеф, когда Джихад с трудом развернул большой серебристый автобус.

— Евреям тоже нельзя есть ракообразных, — помолчав, отозвался Джихад.

— Я-то тут при чем? — раздраженно выпалил Юсеф, всей душой желая, чтобы этот сын крестоносца перестал наконец его оскорблять.

— Я просто указываю на общеизвестный факт. Евреи не едят ракообразных. И ты не ешь. Возможно, здесь есть какая-то связь. Я, конечно, не знаю, не могу сказать. Я просто размышляю вслух.

— Размышляй лучше про себя, — отозвался Гамаль. — Я думаю о другом.

— И о чем же?

— Если мы должны пилотировать ракету под названием «Меч Аллаха», то почему же Саргон заставляет нас тренироваться на обычном автобусе? Автобус ездит на колесах. А ракета мчится по воздуху.

— Не сомневайся, на то есть важная причина.

— Ясное дело, есть. Просто я пытаюсь понять, в чем она состоит.

— По правде говоря, я тоже, — откликнулся Джихад Джонс и затормозил у рыбного ресторана.

Юсеф взял с собой сотовый телефон. Саргон-Перс предупреждал, что аппарат всегда нужно носить при себе — на случай, если поступит срочный вызов.