Однако в том линейном ящике бомбы не было, и Фарук точно знал это, ибо ему сообщили, что пока он выполняет свою священную миссию, Нью-Йорк не взорвется ни в целом, ни по частям.

Как же здорово осознавать, что такой огромный город в безопасности только до тех пор, пока Фарук Шаззам выполняет там задание.

При входе в отель «Маркиз Мариотт» около Таймс-сквер агент ФБР спросил у него, куда он направляется. То же самое спросила в вестибюле отвратительная женщина в черной коже и красном берете с буквами НОЖ.

Записавшись как Патрик О'Мекка, Фарук получил ключ от номера. Больше его никто ни о чем не спрашивал, потому что форму почтового служащего Фарук не носил и на выходца с Ближнего Востока не походил, хотя и родился в Иордании. Его всюду принимали за черного ирландца.

Стеклянная капсула лифта быстро вознесла террориста на шестнадцатый этаж. Коридор поначалу показался ему совершенно обычным, но, отойдя чуть подальше от лифта, он ахнул от удивления.

Проект отеля предусматривал внутри него огромный бетонный атриум. Фаруку такая архитектура показалась весьма нелепой, особенно учитывая цены на недвижимость, но в стране неверных многое казалось странным.

Окна всех номеров выходили наружу. Низкая бетонная стенка предотвращала падение в пустоту, освещаемую слабым светом из огромных световых люков.

Фарук отыскал наконец свой номер и открыл дверь, воспользовавшись магнитной карточкой.

Распаковав сумку, он достал оттуда форму почтальона, кожаную почтовую сумку, защитные наушники и «узи» с запасными обоймами. Поверх гостиничного ковра Фарук расстелил красный молитвенный коврик так, чтобы тот был обращен к Мекке, преклонил колени, склонил голову и стал молиться.

Ему вспомнился любимый стих из Корана: «Никто не знает земли, в которой ему суждено умереть».

Это изречение сейчас было как нельзя кстати, поскольку Фаруку предстояло умереть, уничтожив еретичку Абир Гхулу.

Конечно, при условии, что ему позвонят.

Ровно в полдень раздался телефонный звонок.

— Да, — сказал Фарук на своем безупречном английском.

— Час пробил, — донесся до него елейный голос.

— Я понял.

Телефон замолчал. Впрочем, и говорить-то больше ничего не требовалось, ибо приказ исходил от Глухого Муллы, а его распоряжения выполнялись беспрекословно.

Совершив последнюю — послеполуденную — молитву, Фарук натянул нелепую серо-голубую форму с орлиной головой на рубашке, надел голубую кепку, проверил свой «узи» и положил его в кожаную почтовую сумку, битком набитую почтовой корреспонденцией. Он так и не доставил ее адресатам. Теперь под этим бесполезным хламом лежало грозное оружие.

Надев защитные наушники, Фарук спустился в лифте на десятый этаж, где обитала Абир Гхула, несомненно, трясущаяся от страха.

Трудность заключалась в том, что Фарук не знал, в каком именно номере она трясется.

Впрочем, выяснить это — проще простого.

Начав с ближайшего номера, террорист принялся стучаться во все двери. Откликнувшемуся постояльцу он тут же вручал какой-нибудь яркий рекламный проспект, выуживая его из своей макулатуры.

Из-за двери номера 1013 недовольно спросили: «Кто это?»

— Почта.

— Оставьте под дверью.

— Я должен вручить пакет лично, иначе могущественный генеральный почтмейстер будет считать корреспонденцию недоставленной.

— На чье имя почта?

— Я должен посмотреть. Минуточку, — отозвался Фарук, притворившись невеждой. — Ах, вот оно. У меня заказное письмо для Абир Гхулы. Есть тут Абир Гхула?

— Сейчас посмотрю.

— Спасибо, — широко улыбаясь, ответил террорист. Проверяют! Конечно, надо же соблюсти осторожность.

Внезапно дверь открылась, оттуда появилась чья-то рука, схватила Фарука за горло и с ошеломляющей быстротой втащила его в номер. В следующее мгновение его припечатали спиной к стене.

Тогда Фарук потянулся в сумку за припрятанным там «узи». Едва ему удалось нащупать приклад автомата, как вдруг вокруг руки негодяя сомкнулись чьи-то пальцы. Боль была такая, что перед его глазами поплыли красные круги.

Фарук отчаянно завопил.

В следующую секунду противник ослабил стальную хватку, и красная пелена спала с глаз бедняги. Он взглянул на свою правую руку.

Что удивительно — она не кровоточила. А Фарук-то думал, что красный туман перед глазами — это его кровь. Все оказалось совсем не так. Рука на самом деле была совершенно черной. И пальцы почему-то торчали в разные стороны — точно так же, как детали автомата.

К тому моменту, когда перед Фаруком появилось лицо нападавшего, он так и не успел понять, что произошло с ним и с его «узи».

Противник казался очень бледным, а глаза невероятно холодными.

— "Посланники Мохаммеда"? — спросил он.

— Ни «да», ни «нет», — ответил террорист.

— Значит, «да», — послышался откуда-то снизу скрипучий голос.

И Фарук увидел рядом с собой одетого в траур маленького азиата, сморщенное лицо которого напоминало обезьяну.

— Меня зовут Патрик О'Мекка, — проговорил мусульманин.

— Он мавр, — сказал азиат.

— По правде говоря, я черный ирландец.

— У него нехорошие глаза, — продолжил «малыш».

— Пока мы не выбили из тебя дух, — произнес бледный детина, — скажи, на кого ты работаешь?

— На почтовую службу, конечно. Разве вы не видите мою почтенную и уважаемую форму?

Стальные пальцы вновь сомкнулись вокруг его руки.

На сей раз боль отдалась в желудке, и Фарук снова завопил как резаный.

— Еще раз спрашиваю: кто послал тебя уничтожить Абир Гхулу?

— Глухой.

— Глухой Мулла?

— Да, да, — прошептал Фарук. — Именно он.

— Глухой Мулла сидит в одиночной камере.

— Глухой Мулла умнее неверных. Он ходит, где хочет, дышит чистым воздухом и ест пищу халаль, которой его лишили те, кто якобы его захватил.

— В последний раз спрашиваю: кто приказал тебе явиться в этот отель?

— Глухой Мулла.

— Ты его видел?

— Во плоти.

— Когда и где?

— Много месяцев назад, в мечети Джерси-Сити. Хотя Мулла сидел за пуленепробиваемой перегородкой, это, несомненно, был он. Клянусь Священной Бородой!

Мужчина с черепом мертвеца обернулся к азиату:

— Как тебе это нравится?

— Он не врет.

— Я не вру. Теперь я должен убить и умереть.

— Ты умрешь, но убивать не будешь.

— Мне нельзя умирать, не расправившись с еретичкой.

— Она спит и не готова к тому, чтобы ее сейчас убили, — абсолютно серьезным тоном произнес американец, хотя слова его звучали более чем нелепо.

— Тогда я отказываюсь приносить себя в жертву.

— Все так говорят, — отозвался неверный и потащил Фарука в прямоугольный коридор, к невысокой стене, отделявшей его от колодца.

— Что вы собираетесь делать? — испугался террорист.

— Я — ничего. А вот ты намерен совершить самоубийство.

— С радостью. Если вы привяжете к моим ногам Абир Гхулу.

— Сегодня веревка в дефиците, — отозвался неверный и посмотрел вниз. — Не здесь, — пробормотал он.

— Вот и хорошо. Я не готов умереть прямо сейчас.

Однако радовался Фарук недолго — неверный потащил его за угол на другую площадку.

— Вот то, что надо, — сказал американец, посмотрев вниз.

— Странно, а чем там было плохо? — поинтересовался Фарук.

— Потому что внизу ресторан, и я не хочу, чтобы ты свалился кому-нибудь прямо в тарелку.

— Я не против прихватить с собой на тот свет парочку неверных.

— А я против.

И хотя неверный с широкими запястьями был худ и с виду не подходил для выполнения такой задачи, он легко поднял Патрика О'Мекку, урожденного Фарука Шаззама, и перекинул его через барьер.

— У тебя еще есть время передумать и принять ислам, — с надеждой произнес мусульманин.

— Нет у меня времени, — отозвался неверный и отпустил его.

Все оказалось не так уж страшно. Фарук летел, наслаждаясь скоростью, чувствуя необыкновенную легкость во всем теле и испытывая наслаждение от свободного полета.