— Как вам кажется, почему в тот вечер он пошел по вашей улице? Для человека его возраста она очень крутая.

— Не имею ни малейшего представления.

— Месье, вы лжете! Согласно закону, я помещаю вас под стражу, ближайшие сутки вы проведете в помещении жандармерии Либурна. Надеюсь, вы употребите это время с пользой и измените ваши показания, пока будете ждать капитана Кюша.

— Но почему?

— Вы уже один раз солгали мне. Я должна досконально проверить всю касающуюся вас информацию. Я затребовала сведения о ваших телефонных звонках, счет за электричество. Рано или поздно я узнаю правду.

— Я британский гражданин!

— Разве вы не знаете, что после битвы при Кастийоне в тысяча четыреста пятьдесят третьем году вопросы юрисдикции были подвластны Королевству Франции?

Надя была озадачена вмешательством Мартена. Неужели это произнес тот самый робкий и сдержанный лейтенант?

Удивленный Кинсли на минуту задумался.

— Мне нечего больше сказать.

Он опустил голову. Сокрушительные удары Нади и апперкот Мартена сразили его.

За рулем машины Кюш, пользуясь случаем, сопоставлял собранные сведения. В голове его звучали голоса разных людей, услышанные за последние часы. Он снова и снова мысленно возвращался к каждому из этих мгновений в поисках улики, которую он, быть может, упустил.

Ключ был где-то здесь, но Кюш не мог пока до конца ни в чем разобраться. Слишком много подозреваемых, недостаточно виновных. Слишком много недосказанного.

Слишком много секретов. Но у него оставался еще козырь, и это могло сработать…

Кюш остановился на площади Пьосо. Уже почти без четверти восемь, он опаздывал на встречу с Клеманом, но все-таки решил сделать крюк, заглянув к себе в кабинет, чтобы зарядить свой мобильный телефон. Вокруг тихо, слишком тихо для конца июня. Недавние события посеяли скрытую панику. Атмосфера накалялась. Едва переступив порог мэрии, Кюш наткнулся на сильно возбужденного Мартена.

— Патрон, вы здесь! Мы несколько раз пытались с вами связаться.

— Моя батарейка никуда не годится, только не говори мне, что совершено еще одно убийство!

— Нет, напротив! Нам удалось арестовать англичанина. Мы задержали его без всяких затруднений, когда он возвращался домой.

— Вы его допросили?

— Лейтенант Маджер провела это мастерски… И он подозрителен, этот тип. Лжет насчет своего времяпровождения.

— Он сообщил что-нибудь?

— Пока нет, но его поместили под стражу в Либурн, чтобы получше допросить завтра.

Глаза Мартена сверкали. Он рассказал своему начальнику, что они проверили, когда англичанин приземлился в аэропорту Мериньяка. Отметка магнитного контроля в паспорте не оставляла сомнений: семнадцатое июня, двадцать часов пятьдесят три минуты. Кюш был доволен: лейтенант на практике применил его наставления относительно наблюдательности. Регистрация в Мериньяке и штраф за превышение скорости неопровержимо изобличали Кинсли.

С самого утра, да еще после подслушанного разговора хозяина гостиницы с аптекарем Надю снедала тревога за ее любимого капитана. Почему он скрыл от нее это анонимное письмо? С тех пор как они вместе работали, Кюш никогда не позволял себе такого. Дело приобретало чересчур широкую огласку в средствах массовой информации. Если расследование и дальше будет пробуксовывать, парижским надеждам Кюша придет конец. Чтобы получить это назначение, ему требуется большой успех. Надя весь день думала об этом. Наверняка он обнаружил какую-нибудь улику в письме или на конверте.

Нетрудно было сказать Кристофу Блашару, будто ее босс забыл что-то у себя в комнате. Полицейскому всегда верят. И вечером, вместо того чтобы вернуться в Бордо, она отправилась в номер своего патрона на поиски письма. Обыск она начала с чехла компьютера, затем перешла к письменному столу и двум его ящикам. Надя действовала методично. Настал черед ночного столика…

Три минуты назад Надя обнаружила письмо, и то, что она увидела, шокировало ее. Она перестала что-либо понимать. Все запуталось, сомнение и тревога сменяли друг друга. В этом деле все шло не так, как обычно. Рассказ Кюша о преследовании убийцы Марьетта и двух выстрелах в тот вечер вызвал у нее странное ощущение. Нет, в самом деле, тут что-то не так.

Надя сидела на краю кровати, ей необходимо было собраться с мыслями. Она с досадой тряхнула головой:

— Нет, это невозможно!

Капитан барабанил в дверь дома священника. Через несколько секунд она открылась, и показалось улыбающееся лицо аббата.

— Извините, что опоздал, я ездил в Бордо, и надо было еще зайти в мэрию перед визитом к вам. Чертовски обидно, что в сутках всего двадцать четыре часа.

— Входите и берегите голову…

— Не беспокойтесь, я паду ниц…

Кюш и Клеман вошли в столовую.

— Вы видели в Бордо свое начальство?

— Нет, не видел, я встречался с сенатором Фабром.

— Надеюсь, вы были осмотрительны?

— Да, и поверьте, не с легким сердцем. А мне так хотелось его арестовать за один только высокомерный вид. Впрочем, дело, кажется, начинает продвигаться. Я, кстати, узнал, что вы встречались с ним вчера.

— Да, в самом деле. После муниципального совета он нанес мне визит вежливости.

— Он очень любезен.

— А главное, весьма любопытен: ему хотелось знать, не вел ли мой предшественник дневник.

— Интересно.

— Кроме того, и я могу вам это сказать, так как речь идет не об исповеди, я получил некое признание… Похоже, что во время дегустации семнадцатого числа Анисе что-то обнаружил насчет вина сенатора.

— Фабра… И Шане.

— Шане тайком попросил сделать в одной лаборатории экспертизу вина из бутылок сенатора. Он ждет результата со дня на день.

— Вы хотите сказать, что вино Фабра может быть поддельным?

— Не исключено.

— Черт возьми, и опять я все узнаю последним! Вот вам, пожалуйста, и мотив! Однако связь с нападением на Турно не столь очевидна.

— Зато бывший унтер-офицер был уполномоченным по снятию проб. Тут у нас имеется связь.

— А знаете, из вас вышел бы хороший полицейский. Если когда-нибудь вы утратите веру, приходите ко мне, я найду вам работенку.

— Спасибо, считаю это комплиментом. А вы… что слышно у вас?

— Мы задержали англичанина, лорда Кинсли. Он водит нас за нос, а вечером семнадцатого Анисе погиб возле его двери. Я не верю в случайности.

— Похоже, внешние события оборачиваются против него.

— Мы оставим его у нас поразмыслить этой ночью, и думаю, что завтра он будет более разговорчив.

— А пока располагайтесь, Луиза осталась, чтобы обслуживать нас.

— А-а, эта милая мадам Рапо, что бы вы без нее делали?

— По вечерам я пересекал бы площадь и ходил бы вместе с вами ужинать в «Дубовую бочку». Впрочем, если вы, конечно, не станете стрелять в меня…

В обычное время Кюшу это не понравилось бы. Он обладал чувством юмора, однако не выносил, когда ставили под сомнение его компетентность. Но тут он рассмеялся от всего сердца. В конце концов, это ведь не коллега. Кюре все мог понять, он вас не осудит.

— Это верно, улицы сейчас небезопасны, со всеми этими полицейскими, которые стреляют в кого попало.

— Кстати, ваши анализы что-нибудь дали?

— Пока ничего, теперь я даже не уверен, что попал в него: Надя не обнаружила ни капли крови.