В полвторого Алжирец сказал своему заместителю, что уезжает к себе в свой дворец, забирая с собой Лидию.

И потребовал, чтобы его не тревожили идиотскими звонками…

И когда на пульт дежурного по администрации Алжирца поступило сообщение о радиограмме от русских, от некоего генерала Данилова, никто из подчиненных Алжирца не посмел беспокоить своего господина.

Пусть радиограмма полежит до завтрашнего утра, решил дежурный.

Саша вообще никогда не был большим любителем выпить. А теперь-то и вообще, когда закосил под мусульманина, вживаясь в легенду, — все былые свои привычки — «пивка для рывка и водочки для обводочки» — пришлось забыть и оставить в той, докатаклизмовой, жизни.

Но вот сегодня, после того как увидел Катю, ему очень-очень захотелось выпить.

Прямо хоть одеколона или туалетной воды налей, за неимением водки или виски на худой конец!

Саша поставил «Роллс-Ройс» в гараж.

Велел рабам еще раз вымыть машину, а рабыням — поменять в салоне цветы и протереть подлокотники душистой водой.

Вышел на жаркое солнышко — покурить.

Взгрустнул.

Как там Катерина?

Это ведь у нее обморок от нервного перенапряжения — уж он-то сразу все понял, сразу во всем разобрался.

Значит, не забыла, значит, не безразличен ей он — Саша Мельников, законный ее муж…

Присел на корточки, как это делают зэки и узбеки.

Снял фуражку.

Зажмурился.

Подставил лицо жарким лучам.

— Эй, Узбек, — из ворот гаража послышался крик дежурного. — Эй, Узбек, тебя срочно к хозяину…

«Неужели Катя чем-то выдала себя? — это было первое, что пришло в голову. — Может, в бреду она что-то сказала лишнее? Как радистка Кэт в сериале про Штирлица? Сказала в беспамятстве, что ее давешный шофер Узбек — это не Узбек, а ее муж Саша Мельников, офицер ГРУ…»

Дежурный нукер проводил Сашу в приемную при главной диванной, где Ходжахмет обычно принимал самых важных своих гостей.

В приемной было необычно пусто.

Здесь обычно Алжирец вертелся со своими головорезами, это его место обитания было.

Но теперь в приемной не было ни Алжирца, ни нукеров с автоматами.

И вообще, когда дежурный вышел, Саша остался один в этой большущей комнате с парчовыми и шелковыми обоями, тремя слоями ковров на полу и золоченой мебелью по углам.

— Ты уже здесь, Узбек? — услышал Саша голос Ходжахмета.

Занавеска отдернулась, и Саша увидел маленькую дверь, ведущую в какую-то боковую, потайную комнату, про которую Саша доселе не знал.

Обычно из приемной все входили в диванную — курительную с кальянами, где обсуждались и решались большие вопросы переустройства мира…

Но теперь Ходжахмет пригласил Сашу пройти в какую-то потаенную комнатку, где, судя по всему, и дела вершились какие-то потаенные!

Ходжахмет пригласил Сашу садиться на ковер и откинуться на подушки, в изобилии валявшиеся тут и там. И сам хозяин тоже присел и, откинувшись, локтем оперся на подушку, приняв удобную непринужденную позу, что располагала к доверительной беседе.

— Кофе? Сигару? — предложил Ходжахмет.

— Я бы виски выпил, — признался Саша.

— Нет проблем, — оживился Ходжахмет, — не будем формалистами, будем реалистами, — сказал он как-то даже весело и игриво.

Одно нажатие кнопочки пультика дистанционного управления, и створки потайного бара раскрылись, явив взору гостя европейское изобилие напитков.

«Так вот в чем был секрет потайной комнаты для переговоров! — понял Саша. — Здесь, в отличие от диванной, не только курят, но и пьют!»

Саша сам взял из бара бутылку «Чивас Ригал» и, вопросительно поглядев на Ходжахмета, увидев его одобрительный кивок, налил в два стакана по двойной порции, на три пальца…

— За что пьем? — спросил Ходжахмет, испытующе поглядев на Сашу.

«Неужели все знает?» — подумал Саша, но, совладав с собой, непринужденно сказал:

— Пьем за нашу победу.

— О’кей, — на американский манер ответил Ходжахмет и сделал большой глоток.

Помолчали.

Потом Ходжахмет, приподняв свой стакан, как бы отсалютовав им в Сашину честь, разом допил свое виски, поставил пустой стакан на ковер и заговорил…

Заговорил, сделав Саше такое предложение, от которого кругом пошла голова…

И не от выпитого виски она закружилась, а от услышанного!

— Ты мне нравишься, Узбек, — сказал Ходжахмет. — Твой доклад, что ты мне написал в стихах, помог мне разрешить некоторые кадровые и политические проблемы… Так что, считай, ты сдал вступительные экзамены и принят в команду.

— А разве я не был в команде? — удивился Саша. — Я вот даже госпожу сегодня удостоился чести возить…

— Шофером? — Ходжахмет хлопнул себя ладонью по бедру. — Шофером тебя использовать — это все равно как ученого высшей квалификации использовать простым счетоводом! Я тебя своим министром сегодня назначаю, за это и пьем… — И он кивнул, чтобы Саша вновь наполнил стаканы.

Саша послушно плеснул на пару пальцев в каждый.

Выпили.

— А каким министром, ты даже не поинтересуешься? — укоризненно спросил Ходжахмет.

— Так вы сейчас скажете, — ответил Саша.

— Правильно, скажу… — И помедлив, сделав театрально-затянутую паузу, вымолвил: — Министром своей безопасности, вот каким министром.

— Но ведь на этой должности Алжирец, — удивленно вскинул брови Саша.

— Был Алжирец, теперь ты, — спокойно ответил Ходжахмет.

— Ваша воля, — ответил Саша.

Сердце бешено колотилось в груди — сто двадцать пять ударов в минуту, но внешне Саша ничем не выдавал своего волнения.

— И сразу тебе есть задание по линии твоего ведомства, — сказал Ходжахмет, — надо поехать к бывшему министру, к Алжирцу, и привести в исполнение приговор.

— Ваш приговор? — спросил Саша.

— На первый раз прощаю твою непонятливость, — ответил Ходжахмет, — но в дальнейшем учти: я непонятливых, таких, которые два раза переспрашивают, не люблю…

Саша поднялся с подушек.

Он хотел было спросить, но Ходжахмет опередил его:

— Хочешь спросить, с кем ехать убивать Алжирца? Отвечу. Возьмешь два десятка нукеров из моей гвардии — с капитаном Ханумам Исламби во главе, теперь она твоя правая рука… А потом, когда устранишь Алжирца, сам наберешь себе гвардию… Ну? Стремянную, что ли, на посошок? — спросил Ходжахмет, подмигивая.

Ханумам со своими гвардейцами уже ждала в нижнем вестибюле.

— Я ваш новый начальник, — сказал Саша.

— Я знаю, — сказала Ханумам.

— С расположением дворца Алжирца вы знакомы? — спросил Саша.

— Мы проникнем туда официально, якобы с пакетом от Ходжахмета, нас будут обязаны пропустить, — ответила Ханумам.

— Это авантюра, так, без подготовки, — сказал Саша, — надо бы хоть пару-тройку часов на составление плана.

— Доверьтесь мне, Узбек, — сказала Ханумам, — этот план уже давно разработан, и я знаю его наизусть.

Саша кивнул.

Собственно, ему более ничего и не оставалось.

Он взял из рук одного из гвардейцев автомат АКСУ, у другого взял пистолет Стечкина…

— Поехали, — сказал Саша.

— Поехали, — кивнула Ханумам.

— Если мы теперь же не захватим пост дальней связи, — сказал Старцев, — то Данилов наделает дел, он еще на прошлой неделе обвинял меня в нерешительности, что я не отдал приказ о ядерных ударах по столицам стран НАТО, так что я представляю, какие теперь приказы он готов отдать нашим командирам атомных ракетоносцев.

— Это надо сделать до следующего выхода командиров лодок на сеанс связи, товарищ командующий, — заметил генерал Грабец.

— Это надо сделать уже сейчас, — сказал Старцев. — Имея в руках главный пульт БИОС[23], можем ли мы заблокировать пульт дальней связи? — спросил Старцев Ерохина.