Индиго чуть заметно кивнул, а Фойзе хмуро посмотрел на Дэна.

— Поздно, Строганов, слишком поздно. И потом — как вы собираетесь нести наказание после увольнения? Впрочем, вы Лазареву всё равно уже не поможете.

Фойзе встал и прошёлся по кабинету, чувствуя на себе взгляды трёх пар взволнованных глаз.

— Как вы не понимаете, что играете на руку всем тем, кому не терпится посшибать головы на «Киплинге»? Вы ослабляете взвод и всю роту своим уходом, вы подводите и ребят, и меня, и Феникса…

— Господин подполковник, мы понимаем. Но мы приняли решение. Сроки наших контрактов истекают на днях, у Строганова — через месяц. Вы не остановите нас, — Аякс смотрел Фойзе прямо в глаза.

— Просто замечательно, — с досадой сказал тот. — Лазарев отстранён, сержанты бунтуют, четыре рапорта подано… — он махнул рукой и сел обратно за стол.

— Четыре? — Аякс нахмурился.

— Да Чернов ваш.

У Индиго округлились глаза.

— Чернов?!

Фойзе скользнул по нему взглядом, не ответив.

— Ребята, вы делаете ошибку.

— Господин подполковник, давайте начистоту. Феникса восстановят? — Индиго сжал кулак.

— Я сделаю всё возможное, но… не думаю.

— Ясно, — парень словно махнул на всё рукой и замолчал.

Фойзе внимательно посмотрел на него. Он быстро соображал, как правильнее сделать следующий ход.

— Лазарева увезут послезавтра. Литный оставит его на «Плутоне-1» до конца расследования. Когда этот конец будет, никто не знает, но генерал не обещает начало самого судебного процесса раньше, чем через пару месяцев.

— «Киплинг» через три недели идёт на базу, — медленно сказал Аякс, понимая, к чему клонит подполковник, и тоже посмотрел на Индиго.

— Вы ничем не сможете помочь ему с гражданки, — кивнул Фойзе. — Но, оставшись…

Сержанты переглянулись.

— Я остаюсь, — решительно сказал Индиго, не дожидаясь окончания объяснений. — Ребята, вы же понимаете.

— Мы понимаем… я тоже остаюсь. — Аякс смотрел на Фойзе чуть виновато.

— Есть шанс, что я смогу выступить в защиту Феникса? — тихо спросил Дэн.

— Я же сказал — поздно. Литный не пустит тебя дальше моего кабинета. Я буду стараться, сделаю всё, что в моих силах, но и этого может не хватить.

— Тогда мой рапорт действителен. — Дэн замолчал, сжал губы, и стало ясно, что он больше не скажет ни слова.

— Что ж, — поднялся Фойзе, — я не могу удержать тебя силой. Решение твоё уважаю, хотя по-прежнему считаю его ошибочным. Я подпишу твой рапорт, приказ об увольнении выйдет завтра к вечеру. Вы свободны.

Индиго вылетел первым, и когда Дэн с Аяксом вернулись в приёмную, его уже не было. Оба кивнули секретарю на прощание, и Аякс решительно вышел в коридор. Дэн выскочил следом несколько более поспешно, чем передвигался обычно.

— Лёха! — окликнул он парня уже у входа в соседний коридор, ведущего к лифтам. — Подожди!

Тот остановился и медленно повернулся. На лице атлета проступило непонятное и очень неприятное Дэну выражение. Прежде чем он сумел определить, что это было, Аякс сумрачно сказал, не двигаясь с места:

— Дэн, мы больше не служим вместе. До сих пор я всегда считал, что мне повезло, раз я встретил здесь таких, как Бут, Балу, Ти-Рекс… и ты. Но сегодня я думаю, что нам с тобой лучше больше никогда не встречаться.

Дэн молча слушал, застыв в трёх шагах от него. Он ожидал чего-то подобного, эти слова не были неожиданностью. Они были справедливы, но он до последнего на что-то надеялся. Когда Аякс скрылся в лифте, Дэн отстранённо подумал, что, наверное, ему нет смысла пытаться завести разговор с кем-то ещё.

Он решил покинуть «Киплинг» сразу после подписания приказа об увольнении. Против ожиданий, ребята продолжали с ним общаться почти как раньше, хотя он понимал, что вряд ли они одобряют его увольнение. Да, сейчас это выглядит как бегство. Очередной приступ трусости. Ну и пусть. Самого его уже мало волновало, что думают другие. Разве что Кельт. Но тот всё больше молчал — хотя он молчал со всеми. Дэн видел, как Кельт медленно, но верно превращается в тень Бута, каким тот был первое время после гибели катеров Одинцова. И он знал, что это надолго. Может быть, навсегда. Подойти к Кельту и попытаться хотя бы сказать, как он сожалеет о гибели его друзей, Дэн не мог физически. Не потому, что Кельт не подпускал — Дэн сам начал выстраивать вокруг себя прочную стену, но не для защиты от окружающих, а в качестве тюремной.

Последним, кто проник сквозь эту стену, был Феникс. Когда подполковник подписывал приказ об увольнении, он вызвал к себе Дэна и, неотрывно глядя серьёзными голубыми глазами, попросил его зайти к бывшему взводному до отлёта. Это было почти так же трудно сделать, как и сказать всю правду раньше. Однако, всё же, легче.

Створки двери раздвинулись, пропуская Дэна внутрь каюты.

Феникс сидел на полу у стола, напротив входа, обхватив одно колено руками и задумчиво положив на него подбородок.

— Салют, командир, — внезапно севшим голосом сказал Дэн, и словно от звука его голоса дверь за спиной с тихим шипением закрылась.

— Салют, — отозвался непривычно тихо Феникс. — Проходи, садись.

Слева, как всегда аккуратно заправленная кровать, у стола — лёгкий стул и небольшой диван-скамейка вдоль правой стены. Дэн равнодушно окинул каюту взглядом, но направился не к предложенным сиденьям, а ближе к Фениксу. Остановился у кровати и неторопливо уселся на пол, рядом с ним.

— Ты хотел меня видеть? — глухо спросил он, понимая, что молчать нельзя.

— Хотел.

И снова тянущая душу пауза.

— Если ты хочешь сказать мне, что я свинья, то будешь прав, — вырвалось у Дэна.

Феникс выпрямился и повернул голову в его сторону.

— Я хочу сказать, что тебе не надо было увольняться, — ответил он.

Дэн ожидал чего угодно, только не этого. Он изумлённо поднял взгляд, впервые со дня похорон встретившись с Фениксом глазами.

— Жаль, я об этом поздно узнал, — в голосе командира прорезалась досада. — Я бы тебе мозги прочистил. Ты этим всё равно ничего не исправишь, а жизнь себе поломаешь.

Дэн не знал, что можно сказать на это, кроме того, что жизнь он себе поломал чуть раньше. Но это не имело значения, поэтому он продолжал молчать.

— Ты же не сможешь без армии.

— Смогу, — нашёл в себе силы ответить Дэн. — Это несложно. А вот служить здесь дальше — уже нет.

Феникс покачал головой.

— Ты ошибся всего один раз. Это необходимый опыт, который…

— Паша, мы с тобой оба знаем, что дело не в той ошибке на задании, — перебил его Дэн, по-прежнему глядя ему в глаза. — Я ухожу, потому что ухожу. И не надо об этом.

Феникс молча смотрел на него несколько секунд, потом кивнул и словно потух снова.

— Наверное, ты прав, — уронил он, отвернулся и добавил, глядя в сторону. — Я бы тоже ушёл на твоем месте.

Ты не оказался бы на моём месте, Паша, — тоскливо подумал Дэн. — Никогда.

— Фойзе сказал, что я уже не в состоянии тебе помочь, — сказал он вслух. — Честное слово, если бы я мог…

— Не вздумай! — оборвал его Феникс, резко повернувшись обратно. — Не лезь в это дело. Мне всё равно пришлось бы отвечать, и хватит одного меня!

Дэн мог бы сказать сейчас много слов, которые крутились у него в голове, красивых и высокопарных, или наоборот, простых и приземлённых, даже не всегда цензурных. Но он знал, что слова эти будут пустыми, лишними. Поэтому он молча поднялся. Феникс проследил за ним взглядом.

— Я улетаю утром, — сказал Дэн.

— Что делать будешь?

Он пожал плечами.

— Работу искать.

Феникс тоже встал на ноги.

— Я знаю, на Луне есть офис биржи труда, они работают по всему Содружеству. Попробуй туда, как на Луну прилетишь.

— Спасибо.

Дэн подумал, что пора прощаться. Говорить уже не о чем. Исправить ничего нельзя, и Феникс это тоже понимает.

— Я пойду, — сказал он, уже не глядя на бывшего взводного. Сил не было на него смотреть. Ведь даже сейчас, когда он повёл себя, как последняя сволочь, даже сейчас Феникс попытался ему помочь, направить, поддержать. Да не стою я этого, Пашка!