— Папа нас благословил, — серьёзно сказала она. — Он всё понял. Ты ему нравишься.

— Это хорошая новость, — улыбнулся он. — Значит, я тут на законных основаниях?

— Ну, это не отменяет соблюдения правил безопасности. Но в целом — на абсолютно законных.

Павел сжал пальцы, ловя Никину руку.

— Володя сказал, я буду видеть.

— Я слышала. Если ты помнишь, я была рядом, — Ника почувствовала, что не может удержаться от сияющей улыбки. Да и зачем от неё удерживаться! — Паш, я поверить не могу, что всё это скоро закончится. Мне кажется, что мы в раю. Представляешь, завтра мы с тобой сможем выйти в сад. Просто пройтись вместе… ты ведь уже можешь ходить?

Павел негромко рассмеялся.

— Глупый мой львёнок, а чем я только что занимался?

— Ну да, — слегка смущённо ответила она и уткнулась лицом в его плечо. — Глупый вопрос…

— Я тебя люблю, — нежно улыбнулся Павел.

Ее эйфория передавалась и ему, Ника чувствовала. Он мог, наконец, перестать волноваться за свою жизнь. Можно было расслабиться и знать, что и сейчас, и ночью, и завтра утром они будут рядом, вместе. А совсем скоро он станет здоров как и раньше.

— Я тебя тоже, — отозвалась Ника из-под его руки.

Она пошевелилась, немного отстранилась от Павла, потянулась к его лицу — он, конечно же, почувствовал её движение, поддержал, словно боясь, что она может потерять равновесие — и поцеловала. Поддержка довольно быстро превратилась в объятие, нежность — в страсть. Теперь им ничто не мешало. Они не ждали Дэна, который мог в любую минуту спуститься сверху, не боялись, что вот-вот Павла начнут искать по всему Солнечному, их отпустили все страхи и опасения, позволив чувствам и желаниям охватить их целиком.

Ника почти забыла о том, что балкон опоясывал весь второй этаж, и мало ли, кто мог там пройти… Да кто, — нетерпеливо отмахнулась она от этой мысли — никого же нет, а отец предпочитает теперь спать в кабинете. А хоть бы и пройдут, неважно.

Кир полдня мотался по Алмазному, пытаясь развеяться. Их последний разговор с Никой совсем выбил его из колеи. Он целыми днями пребывал в самом сумрачном расположении духа и даже не пытался с этим бороться. А сейчас вот-вот прилетит Тони и непременно обратит внимание на эту мрачность. Новых столкновений Киру не хотелось, поэтому он и сбежал из особняка, чтобы хотя бы немного переключиться.

— Привет, Ти.

— Привет, — отозвался он, поднимаясь с кресла в зале ожидания.

Балу выглядел ужасно. Щетина на щеках, покрасневшие белки… Он наверняка не спал уже несколько суток. Помимо встречи с Фойзе, Тони ездил к себе домой. Он не хотел откладывать, куда уж дальше.

Кир молчал, хотя знал, что Балу ждёт чего-то, вопроса. Но спросить ему было нечего. Что, в самом деле, можно спросить?

— Матери плохо совсем было… еле откачали.

Глухой голос друга заставил Кира развернуться. Потемневшие глаза, невозможно грустные и бесконечно уставшие.

— Юлька в ступоре, — деревянно продолжал Балу. — Я им сказал, что он попал в аэрокатастрофу, управление аэрокара подвело.

Кир перехватил его сумку и пошёл к выходу. В машину они сели молча.

Балу прислонился к спинке сидения и прикрыл глаза. Может, заснёт? Хотя нет, вряд ли.

— Кристалл я передал. Старик рвется в бой. Тут уже личное.

Ну, да. Феникс.

— Спросил меня, не выжил ли я из ума.

— Ммм?

Балу выпрямился и мрачно посмотрел на Кира.

— Что оставил здесь тебя одного. И это он ещё не знает…

На этот раз глаза прикрыл Кир.

— Не начинай, Тони, — сказал он, чувствуя, что плохо справляется с раздражением.

— Как вы?

Мы? Мы прекрасно.

— Никак.

Она просто любит другого.

— Дай ей время.

Я сойду с ума.

— У неё есть парень, — произнёс Кир вслух.

— Погоди, ты же говорил — он погиб?

Аэрокар остановился у особняка Ревнёва.

— Воскрес, — отрезал Кир и выскочил в открывшуюся дверцу.

Он посмотрел на дом. Были освещены всего несколько окон. Кабинет Ревнёва, столовая — их ждали с ужином, наверное, и одна из комнат, которые были предназначены для гостей. Это было не их окно.

— Ещё гости появились? — спросил Балу сзади.

Кир пожал плечами.

— Понятия не имею. Пошли в дом, я проголодался.

После быстрого ужина Кир вместе с Тони зашёл в их комнату. Тот, приняв душ, сразу разобрал постель и упал спать. Кир немного посидел в кресле, бездумно просматривая все программы подряд, потом устал от мелькания картинок, кажущихся бессмысленными, и выключил головизор. Бросил взгляд на часы. Половина десятого. Детское время. На улице — практически ночь. Здесь рано темнеет, и темноту можно резать ножом, такая она плотная. И фонари на улице не спасают здесь, наверху. Кир вышел на балкон. Хорошо, что Балу заснул…

Мыслей в голове практически не было, известие от горничной Шарлотты о новом госте выбило их все. Тупо хотелось курить. Он пошарил по карманам, нашел сигареты и тут увидел — через две двери правее слабая полоска света падает на широкий пол балкона. Огромное окно в комнату приоткрыто, тот, кто там находится, тоже любит свежий воздух.

Это та самая комната, его комната. И дойти до неё — нечего делать. Балкон-галерея тянется вдоль всего фасада на втором этаже, ты же это знаешь, пользовался уже. Несколько шагов, и ты увидишь своего соперника.

Эти несколько шагов Кир преодолел почти мгновенно. Голос разума он игнорировал напрочь. Какая-то ересь о том, что не стоит нарываться, что это неправильно, что парень может быть там не один… А вот эта мысль только подстегнула. Тот всё равно слеп. Он не увидит гостя в балконном проёме. И не услышит, потому что услышать Ти-Рекса, который не хочет, чтобы его слышали, практически невозможно.

Он бесшумно подошёл к распахнутому окну. Занавески скрывали от него происходящее в комнате, и чтобы увидеть то, что они загораживали, ему пришлось приблизиться к проёму и придержать развевающуюся ткань рукой.

Да, они бы не услышали его, даже если бы он топал, как слон. Он мог сейчас войти в комнату и унести что-нибудь из мебели, они бы не заметили.

Нет, он не вошёл. Хотя искушение было слишком велико. Взглянуть, как выглядит тот, кто отнял у него женщину, ему было необходимо, но всё, что он видел сейчас — сильные руки, покрытые давно не обновлявшимся загаром. Зато её он видел во всём великолепии, которое ему даже сниться раньше не могло.

Она была обращена лицом к Киру, но не замечала его, она вообще ничего не замечала вокруг. Взгляд её не отрывался от парня, лежавшего на небольшом диване ниже поля зрения Кира. Его руки удерживали девушку за бёдра, помогая двигаться в чётком ритме. Загорелые пальцы собственника на светло-золотистой коже. Растрепавшиеся русые локоны, не прикрывающие грудь, влажные завитки на шее, на висках, разрумянившиеся щеки, приоткрытые губы, с которых срываются низкие стоны и частое, возбуждённое дыхание.

Он никогда не видел её такой. Мог только представлять в фантазиях.

Гибкая точёная фигурка, высокая грудь, тонкая талия. Не девушка — мечта. Несбыточная. Её новый стон заставил его задохнуться. И сразу следом — горячий шёпот мужчины:

— Иди ко мне, львёнок…

Она наклоняется, на виду остается только прогнувшаяся, как у кошки, спина. И звук поцелуя.

Кир отшатнулся, выпустил из рук ткань занавеси, спиной наткнулся на перила балкона. Звуки догнали его, и не услышать последнего вскрика женщины и короткого стона мужчины он не мог. Потом в комнате затихли, и больше ни шороха.

Занавески парусами выносило прямо на него.

Он медленно приходил в себя. Ну, увидел? Ты доволен? Ты за этим сюда шёл? Чего ты добивался, вот этой пустоты внутри? Вот этой жгучей ярости, душащей горло? Этой дикой ревности к неизвестному сопернику, отнявшему то, что ты почти завоевал?

Сейчас уже не имело значения, что Ника никогда не давала ему повода так думать. Она могла быть с ним! Ему бы только немного времени, и всё сложилось бы. А тут появился этот… воскресший мертвец и отнял её. Кир почувствовал, что ещё немного, он ворвётся в комнату и просто придушит этого калеку. Пока ещё он мог относительно ясно соображать, надо было уходить отсюда.