Они легли поздно. У Ники не было сил выспрашивать подругу о её беде, а сама Карина, успокоившись, качала головой — у неё-то всё нормально. Просто не сдержалась. Ника не стала уточнять — от чего. Услышать «тебя жалко» ей почему-то очень не хотелось. Не надо её жалеть.

— Удав! Сколько ждать можно, мать твою? Тебе персональное приглашение нужно?

Балу поморщился. От криков нового взводного закладывало уши. Нет, Берсенев неплохой офицер, и лично против него Балу ничего не имел. Однако как «предводитель стаи» это был далеко не Феникс. «Волки» так и не приняли нового командира. Формально обошлось без бунтов и повального увольнения всего личного состава одновременно, но взвод был уже не тот. Причём в буквальном смысле. Не одновременно, но в течение полугода половина ребят, и пришедших в своё время с Фениксом, и тех, кто служил ещё под командованием Скифа, положили на стол Фойзе рапорты об увольнении. Недавно, также воспользовавшись окончанием срока контракта, как и Дэн, и Аякс, ушёл Шторм. Он тоже не смог или не захотел приспособиться к замене.

Фойзе никого не останавливал. Казалось, ему самому сейчас всё равно. Или наоборот — ему слишком не всё равно, и он хорошо понимает уходящих. Те, кого приняли на их места, были хорошие ребята. Но им не повезло прийти в смутное время перемен.

Тогда, четыре с половиной года назад, когда погибли Скиф и его пятнадцать ребят, всё сложилось иначе. Никому в голову не пришло увольняться, не было никаких недовольств. И дело не только в том, что на место Скифа пришёл не кто-то, а Феникс. Конечно, его тоже приняли насторожённо, ребята не сразу стали ему доверять, и это нормально. Просто Скиф не ушёл и не был уволен. Он выполнял свою работу и погиб во время боевого задания. Это было ужасно, это была потеря — и, в то же время, это было в порядке вещей. Рабочий момент. Феникс прибыл в коллектив, сплоченный общей бедой, как новый командир, призванный занять место погибшего.

А сейчас… Берсенев пришёл, как штрейкбрехер. Он не виноват, что его назначили на место человека, который не должен был уйти. Он не виноват, что Феникс попал в эту мясорубку под названием «служебное расследование». Он не виноват, что Феникса так любили и уважали. Но Берсенев пришёл на его место. И, что оказалось ему в минус, — он не был личностью, способной заменить Феникса, как тот в своё время заменил Скифа. Всё это в сумме не оставляло надежд на то, что Берсенев сможет командовать «волками».

Балу со своим взводом закончил тренировки на полигоне «Киплинга», и они покинули смоделированные снежные скалы. Отправив бойцов отдыхать перед занятиями по стрельбе, Балу вернулся в свой кабинет. Нужно было закончить некоторые дела с документами.

Он сел за стол, включил монитор, открыл первый файл и некоторое время молча смотрел на всплывшую перед глазами таблицу.

«Волки» за эти полгода стремительно теряли приобретённый за долгое время статус передового взвода «Киплинга». Сейчас это место всё увереннее занимали «динозавры». Само по себе это не страшно, если бы не угроза, что первый взвод скатится ещё ниже. Уход Шторма не был катастрофой. Но Шторм был одним из последних, кто составлял когда-то ядро «волков». Оставался ещё Кельт. Он по-прежнему был отличным бойцом, но так и не ожил после гибели друзей. Да и что мог один Кельт!

Эх, был бы тут Феникс, — мелькнуло в голове Балу, но он сам себя оборвал. Не быть больше Фениксу. Вообще — не быть.

Балу в который раз задал вопрос в никуда, на который не существовало ответа. Как же так? Всю сознательную жизнь готовить себя к этой службе, почти пять лет отслужить в ВКС, стать в двадцать четыре года капитаном, получать самые сложные задания, столько раз бывать на волоске от смерти — и как заговорённый, всегда возвращался. А тут, ни с того, ни с сего… Да и вообще — парню двадцати шести не исполнилось!

Мысли о мировой несправедливости прервал сигнал вызова. Личный мобильный. Да, когда они стояли на базе, к ним пропускали звонки родных и друзей.

— Смит, слушаю.

— Тони… Это ты, да? Ой…

— Юля? — он ушам не поверил.

Жена брата никогда не звонила сама. Виделись они редко, перезванивались, конечно, чаще, но звонил обычно сам Балу.

— Ой, Тони… — кажется, она растеряла все слова, кроме его имени.

Он никак не мог сообразить, что сказать, но девушка вдруг разрыдалась, и придумывать слова стало незачем.

— Да что случилось, Юленька?

Балу всерьёз встревожился. Юлька всегда была весёлой, жизнерадостной девушкой, очень хорошо вписываясь в их семью. Плакала она, на памяти Балу, всего один раз — когда Фрэнк попал в больницу с серьёзным отравлением.

— Юля, если ты не перестанешь плакать, я ничем не смогу тебе помочь! — Балу сам начал нервничать. Почему-то пересохло во рту. Что там могло произойти?!

— Ой, Тони, — наконец выговорила она. — Фрэнки пропал…

Ти-Рекс пришёл к нему сразу после окончания стрельб. Сейчас он сидел на стуле у стола, а Балу нервно шагал по маленькой каюте, не в состоянии успокоиться. Да и как тут успокоишься.

— Тони, а теперь давай попробуем сначала. Только без нервов. Объясни ещё раз.

Спокойный голос Ти-Рекса выводил из себя.

— Кир, что сложного?

— Ну, пока ты орёшь, как раненый медведь, я вообще ничего не понимаю. Что точно сказала Юля?

Балу шумно вздохнул и постарался снизить громкость и скорость своих слов.

— Фрэнк влез в какую-то авантюру и задолжал кому-то огромную сумму. А потом и вовсе… — голос опасно дрогнул и Балу замолчал.

— Так, — кивнул Ти-Рекс. — Фрэнк связался с какими-то уродами и залез в долги. Наркота?

— Да ты что?! — вспыхнул Балу и тут же сник, сел на кровать. — Нет. Юля говорит, что он хотел открыть клинику, только сам, без помощи отца. Назанимал денег…

Ти-Рекс покачал головой. Ему была понятна позиция «я сам», но только не в случае Фрэнка Смита. Тот пошёл в медицинский и стал врачом, как и их отец. Балу рассказывал, что Фрэнк немного тяготился известным в медицинских кругах именем своего отца, и, конечно, ему хотелось перестать быть просто сыном и стать уважаемым профи самому по себе. Каким стал Балу. Уехал далеко, добился всего сам. Но у Тони и Фрэнка была такая замечательная семья, такие любящие родители, что поведение обоих братьев оставалось за рамками понимания Ти-Рекса.

— Да, — буркнул Балу. — Влетел по-крупному. Юлька прикрывает его по всём фронтам. Если родители узнают… Но сколько она ещё сможет врать? Сама еле держится.

Ти-Рекс усмехнулся. Родители, самая страшная проблема. А что там с кредиторами? Он хотел спросить, но Балу опередил его.

— И опять Каджеро, чтоб её, — тихо пробормотал он.

Ти-Рекс резко поднял голову.

— Что?

— Да снова эта дьяволова планета. Юля сказала, он собирался ехать именно туда. Сказал, вернётся через неделю и решит все проблемы с долгами. Типа, заключил выгодное пари, и для этого нужно сгонять на Каджеро. Просил никому не говорить.

— И что?

— И ничего. Через неделю её вызвали в банк и передали банковскою карточку с нехилой такой суммой на ней. Почти двести тысяч евро, Кир…

— Ни хрена себе, сюрприз.

— Она видела бланк открытия счёта, там стояла подпись Фрэнка. Юлька даже связалась с теми людьми, у кого он бабки занял, за детей боялась. Ей сказали, что долг полностью оплачен. А там было не пять евро, и ведь ещё осталось сколько…

— То есть, Фрэнк всё-таки вернул деньги. Значит, был в Москве?

— В том-то и дело что нет, там тоже был простой банковский перевод.

— Получается…

— Либо он на Каджеро, либо… Что делать, а? — Балу почувствовал, как его охватывает отчаяние.

— Лететь на Каджеро, я полагаю. Там он или нет, начинать надо оттуда, в любом случае.

Балу прикрыл глаза. Эх, Фрэнк, что же ты наделал!

— Я лечу туда, — решительно сказал он, поднимаясь на ноги.

— Конечно. Непременно, — Ти-Рекс силой усадил друга обратно. — Только не ты, а мы. Это первое. А второе — сначала надо поговорить со Стариком.