— А какое отношение ты имеешь к «Колизею»? — поинтересовался Фойзе.

— Теперь — самое прямое. Лучиано нашёл меня вскоре после увольнения. Сказал приблизительно то же, что я тебе сейчас — вы выкидываете, мы помогаем им выжить. Сам Федерико совсем старик, ему тяжело управляться с делами, а управляющие со стороны чуть не загубили всё.

— Вы были знакомы? — удивился Фойзе второй раз за пять минут.

— Лучиано знает всех. Если ему кто-то нужен, он его находит, — усмехнулся в микрофон Кузьмин. — В общем, я выкупил агентство. В рассрочку. И сейчас мне нужен твой Феникс.

— В качестве одного из ваших дуболомов?

— Валя, Валя… — Фойзе словно увидел, как Кузьмин качает головой. — Ты недооцениваешь работу телохранителя. Это целое искусство. И Феникс мне бы очень пригодился. — Он помолчал и любовно добавил: — Мой новый центурион.

— Что ты хочешь на него повесить?

— Да почти всё.

Кузьмин деловито перечислял обязанности, которые он предлагал Павлу Лазареву на себя взять, Фойзе молча кивал головой. Когда словесный поток иссяк, он поинтересовался:

— Ну, это всё хорошо, а сам-то ты чем будешь заниматься при таком раскладе?

Кузьмин довольно рассмеялся.

— А я буду наблюдать и поначалу руководить. Из кресла. А там посмотрим. А вообще знаешь, я уже набегался. Пусть молодые вкалывают. Ну что, скажешь ему?

Подполковник подумал.

— «Колизей», насколько я понимаю, полностью легальная контора.

— Обижаешь, — надулся Кузьмин. — Отвечаю!

— Хорошо, спасибо. Я позвоню и дам ему твой номер, договаривайтесь сами.

— Отлично! Это тебе спасибо, Муха! Все, извини, дела срочные, до связи! — и Кузьмин отключил микрофон, как всегда, не дожидаясь ответа.

Фойзе взглянул на часы. До начала неприятного разговора со взводными оставалось пятнадцать минут. Время есть. Он набрал номер Феникса, сел за стол, вслушиваясь в мелодичный сигнал дозвона. Подождал минуту, другую… Ответа не было. Попробовал набрать ещё раз — тот же результат. Нет, в том, что человек не отвечает на вызов, нет ничего странного. Мало ли, чем он сейчас занят. Если только этот человек не Павел Лазарев. Он никогда не расставался с клипсой мобильника — даже на службе, когда ему вряд ли мог позвонить кто-то из внешнего мира, даже во время сна. Представить себе Феникса без средств связи, пусть и на гражданке, Фойзе не мог. Ещё пару раз набрав номер и не получив ответа, он решил попробовать дозвониться до Индиго. Ребята всегда были вместе, а уж после их совместного увольнения наверняка не расставались.

Телефон Индиго звонил явно в пустоту. На вызов не отвечали.

Фойзе недовольно поморщился, услышав голос секретаря в селекторе:

— Господин подполковник, командиры взводов в приёмной.

— Пусть войдут, — вздохнул он. — Майк, а ты соедини меня, пожалуйста, с кем-нибудь из них… — Фойзе назвал номера Феникса и Индиго. — Я не смог сам дозвониться, ты уж постарайся.

— Есть, — отозвался секретарь.

Двери открылись, и в кабинет зашли трое взводных. После обмена приветствиями Фойзе предложил всем присесть, но едва начал говорить, как его прервал голос секретаря:

— Господин подполковник, второй абонент на связи. Будете говорить?

Индиго. Что ж, тоже хорошо.

— Да, буду. Извините, — добавил он, обращаясь к капитанам, застывшим в гостевых креслах.

Фойзе не мог отложить этот разговор. Тревожные предчувствия необходимо было развеять.

— Гордеев, слушаю, — раздался в наушнике голос Индиго, такой хриплый и раздражённый, что если бы не фамилия, названная этим голосом, Фойзе усомнился бы, что туда попал.

— Здравствуй, Дмитрий.

— Кто это? — ещё более раздражённо отозвался тот.

— Фойзе.

— А… Здравствуйте. — Раздражение сменилось неожиданной усталостью.

— Как у вас дела, Дима?

— Отлично. Просто замечательно, — Дмитрий явно не хотел продолжать разговор, и в нём даже не проснулось обычное любопытство, словно ему было абсолютно неинтересно, зачем объявился бывший командир.

— Слушай, я никак не могу дозвониться до Лазарева, а он мне очень нужен. Не знаешь, почему он не отвечает, может, номер сменил?

Неожиданно в наушнике раздался хриплый злой смешок.

— Это потому, что на тот свет ещё связь не провели.

— Гордеев! — рявкнул Фойзе, так что капитаны чуть не подскочили на месте. — Прекрати свои дурацкие шутки!

— Да какие шутки, — снова устало ответил Индиго. — Простите, Валентин Александрович. Пашки больше нет. Он умер. Это правда. Простите, мне некогда, — последние слова он договорил совсем еле слышно, и связь прервалась.

Тишина в кабинете, казалось, звенела. Или это звенело в ушах у Фойзе. Поверить было невозможно, не поверить — тоже. Некоторое время он молчал, пытаясь справиться с той новостью, которая раздавила его, смешала все мысли, сдавила виски и сердце.

Кашлянул один из взводных, и подполковник вспомнил, что не один в кабинете. Надо что-то сказать… он же начинал говорить… только вот что… Ах, да.

— Капитан Карпов, лейтенант Берсенев, — сказал он и подумал, что его голос сейчас звучит точно так же, как голос Индиго — устало, равнодушно… мертво. — Донесите до ваших подчинённых, что инциденты, подобные вчерашнему, непозволительны и недостойны звания бойца спецназа ВКС. В следующий раз выговоров не будет, уволю сразу. К вам и вашим бойцам, капитан Смит, это тоже относится. — Он помолчал, глядя на вскочивших взводных. Подумал и закончил: — Всё, Берсенев, вы можете идти. Карпов, Смит, останьтесь.

Двери за лейтенантом закрылись.

Ти-Рекс и Балу стояли неподвижно, не сводя глаз с Фойзе. Тот знаком велел им вернуться в кресла, сел сам. Он не знал, как сказать, но понимал, что сказать должен. Они имеют право знать.

Вечером оба взводных сидели в каюте Ти-Рекса. В течение всего дня им некогда было ни задуматься, ни поговорить друг с другом, но пришёл вечер, и дела отступили до завтра. Сейчас они молча сидели — один привычно на полу, другой на кровати. Они не смотрели друг на друга и не знали, что сказать. Четверть часа назад Балу пришёл к Ти-Рексу без приглашения, и ему не пришлось нажимать кнопку вызова — тот даже не удосужился закрыть дверь, словно ждал его прихода.

— Я хочу сам поговорить с Индиго, — прервал молчание Ти-Рекс.

Балу медленно поднял голову.

— Да, наверное, нужно. Надо получить разрешение на звонок.

— Фойзе разрешил, я спрашивал его.

Балу хотел спросить, почему же Кир не позвонил раньше, но потом понял, что тот просто не решался в одиночку.

Им пришлось ждать несколько минут, пока Индиго, наконец, отозвался.

— Димка, это Кир, — без приветствий сказал Ти-Рекс. — Рассказывай.

Громкая связь донесла до обоих тяжёлое дыхание на том конце канала.

— Мне нечего рассказывать, — наконец проговорил Индиго.

Пустой, без единой эмоции голос, так непохожий на голос Димки-Индиго… только усталость.

— Дим, Фойзе нам сообщил. Мы тебя просим, расскажи, что случилось? — включился Балу.

— Мне действительно нечего рассказывать. Он погиб, нет его больше, — с трудом выговорил Индиго. Он вообще говорил странно, будто запинаясь, то растягивая, то проглатывая звуки.

Он помолчал и добавил:

— Ребята, не звоните мне больше. Пожалуйста.

Связь прервалась.

— Да он пьян, — вдруг сказал Балу. — Ты слышал? Он же под градусом, мало ли, что он может сказать.

Ти-Рекс поднял на него сумрачный взгляд.

— Если он и не трезв, как стекло, то всё равно вполне вменяем. И шутить такими вещами он никогда не стал бы, под каким угодно градусом. Это же Феникс. Ты понимаешь? Феникс для Индиго — это всё. Он не смог бы выдумать такое. Он говорил правду. А что пьян… Я бы на его месте вообще застрелился.

Если бы было под рукой оружие — застрелился бы.

Такие вечера были невыносимыми. А сегодня эти звонки… ещё месяц назад Дмитрий был бы рад поговорить и с Ти-Рексом с Балу, и с самим Фойзе, но сейчас он не мог даже просто слышать их голоса. И все как сговорились — Пашка, Пашка, да что случилось. Что случилось, что случилось… Ничего особенного. Просто он взял и убил своего друга. Только вот как про это сказать им, да и вообще кому-то?