Стихи о маленькой зеленщице С утра, в рассветном пожаре, В грохоте шумной столицы, Стоит на Тверском бульваре Маленькая зеленщица. Еще полудетское личико, Халат, паучок-булавка. Стоит она на кирпичиках, Чтоб доставать до прилавка. Слева – лимоны, финики, Бананы горою круто. Справа – учебник физики За первый курс института. Сияют фрукты восточные Своей пестротою сочной. Фрукты – покуда – очные, А институт – заочный. В пальцах мелькает сдача, В мозгу же закон Ньютона, А в сердце – солнечный зайчик Прыгает окрыленно. Кружит слова и лица Шумный водоворот, А солнце в груди стучится: «Придет он! Придет, придет!» Летним зноем поджарен, С ямками на щеках, Смешной угловатый парень В больших роговых очках. Щурясь, нагнется низко, Щелкнет пальцем арбуз: – Давайте менять редиску На мой многодумный картуз? Смеется, словно мальчишка, Как лупы, очки блестят, И вечно горой из-под мышки Толстенные книги торчат. И вряд ли когда-нибудь знал он, Что, сердцем летя ему вслед, Она бы весь мир променяла На взгляд его и привет. Почти что с ним незнакома, Она, мечтая о нем, Звала его Астрономом, Но лишь про себя, тайком. И снились ей звезды ночные Близко, хоть тронь рукой, И все они, как живые, Шептали: «Он твой, он твой…» Все расцветало утром, И все улыбалось днем До той, до горькой минуты, Ударившей, точно гром! Однажды, когда, темнея, Город зажег огни, Явился он, а точнее – Уже не «он», а «они»… Он – будто сейчас готовый Разом обнять весь свет, Какой-то весь яркий, новый От шляпы и до штиблет. А с ним окрыленно-смелая, Глаза – огоньки углей, Девушка загорелая С крылатым взлетом бровей. От горя столбы качались, Проваливались во тьму. А эти двое смеялись, Смеялись… невесть чему. Друг друга, шутя, дразнили И, очень довольны собой, Дать ананас попросили, И самый притом большой. Великий закон Ньютона! Где же он был сейчас? Наверно, не меньше тонны Весил тот ананас! Навстречу целому миру Открыты сейчас их лица. Им нынче приснится квартира, И парк за окном приснится. Приснятся им океаны, Перроны и поезда, Приснятся дальние страны И пестрые города. Калькутта, Багдад, Тулуза… И только одно не приснится – Как плачет, припав к арбузу, Маленькая зеленщица. 1965 Мы решили с тобой дружить…
Мы решили с тобой дружить, Пустяками сердец не волнуя. Мы решили, что надо быть Выше вздоха и поцелуя… Для чего непременно вздох, Звезды, встречи, скамья в аллее? Эти глупые «ах» да «ох»!.. Мы – серьезнее и умнее. Если кто-то порой на танцах Приглашал тебя в шумный круг, Я лишь щелкал презрительно пальцем – Можешь с ним хоть на век остаться. Что за дело мне? Я же друг. Ну а если с другой девчонкой Я кружил на вешнем ветру, Ты, плечами пожав в сторонке, Говорила потом мне тонко: – Молодец! Нашел кенгуру! Всех людей насмешил вокруг. – И, шепнув, добавляла хмуро: – Заявляю тебе, как друг: Не танцуй больше с этой дурой! Мы дружили с тобой всерьез! А влюбленность и сердца звон… Да для нас подобный вопрос Просто-напросто был смешон. Как-то в сумрак, когда закат От бульваров ушел к вокзалу, Ты, прильнув ко мне, вдруг сказала: – Что-то очень прохладно стало, Ты меня обними… как брат… И, обняв, я сказал, ликуя, Слыша сердца набатный стук: – Я тебя сейчас поцелую! Поцелую тебя… как друг… Целовал я тебя до утра, А потом и ты целовала И, целуя, все повторяла: – Это я тебя, как сестра… Улыбаясь, десятки звезд Тихо гасли на небосводе. Мы решили дружить всерьез. Разве плохо у нас выходит? Кто и в чем помешает нам? Ведь нигде же не говорится, Что надежным, большим друзьям Запрещается пожениться? И отныне я так считаю: Все влюбленности – ерунда. Вот серьезная дружба – да! Я по опыту это знаю. 1965 |
