Торн опустился в грязь рядом с Торольфом и склонился над умирающим.

— Отец, ты слышишь меня? Это я, Торн. Мы прогнали прочь этих северян.

— Это все ведьма, — прохрипел Олаф, даже перед смертью не желая примириться с Фионой. Он так и уйдет в мир иной в полной уверенности, что она и только она повинна во всех бедах, обрушившихся на его дом.

— Нет, отец, — ответил Торн. — Это Фиона предупредила меня о том, что на вас напали. Только благодаря ей, мы успели вовремя.

Олаф, казалось, не слышал Торна.

— Я умираю, — слабым голосом прошептал он. — И нарекаю своим наследником Торольфа.

— Отец… Я… — начал было Торольф.

— Нет, молчи, — перебил его отец. — Молчи и слушай. У меня осталось слишком мало времени. Эта ведьма… Убей ведьму…

Кровь широкой струей хлынула из горла Олафа, и смерть накрыла его своим крылом.

— Он мертв, — неожиданно спокойно сказал Торольф, поднимаясь с колен.

— Торольф — наш новый ярл! — крикнул Ульм. Он был рядом и слышал предсмертные слова Олафа.

— Да, — прежним, бесцветным голосом откликнулся Торольф. Он не видел в этом ничего хорошего.

— Такова была воля отца, — подтвердил Торн. Неожиданно на глаза Торольфу попалась стоявшая в стороне Фиона, и он сказал, обращаясь к Торну:

— Я должен исполнить последнюю волю отца.

Не сводя с Фионы глаз, Торольф потянулся к своему мечу, висевшему на поясе.

— Не двигайся, Торн. Я должен убить эту ведьму. Она похитила твою душу. Ты стал не похож на себя с тех пор, как связался с ней.

Торольф выхватил меч и ринулся к Фионе.

Она стояла, окаменев от страха, успев заметить лишь, что Торн тоже застыл на месте.

Еще через секунду Фиона поняла, что Торн уже никак не успеет прийти ей на помощь, и приготовилась к встрече с богом.

Торн и впрямь был ошеломлен происшедшим. Он не успел еще подняться с колен, а Торольф был уже возле Фионы, и меч его со свистом рассекал воздух.

Теперь и Торн понял, что ему не успеть. Он увидел, как сверкнуло на солнце лезвие меча, медленно, словно что-то ему препятствовало, опускаясь на голову Фионы. Торн застонал от невозможности вмешаться в происходящее. Он все же сделал отчаянный рывок, но не удержался на ногах и упал на землю раньше, чем меч завершил свой смертельный полет. Уже падая. Торн успел увидеть краешком глаза, как старый Бренн с невероятной для своего возраста скоростью бросается к Фионе, прикрывая ее своим телом и принимая на себя предназначенный ей удар.

Меч Торольфа ударил Бренна сбоку, рассекая тело, дробя кости. Этот удар едва не развалил пополам тощее тело колдуна.

Фиона закричала, перевернулась и, не поднимаясь с колен, склонилась над Бренном, бережно приподняв ладонями его голову.

— Не оставляй меня, Бренн, прошу тебя, — безутешно всхлипывала Фиона.

— Я знал, что никогда больше не вернусь домой, — чуть слышно прошептал Бренн.

— Что я буду делать без тебя?

— Держись своего викинга. Он — твоя судьба. А мне позволь отойти с миром, дитя мое.

— Да будет с тобой милость господня, — шепнула Фиона, и в ту же секунду душа Бренна отлетела прочь.

Смерть колдуна нисколько не убавила желания Торольфа довести дело до конца. Торольф был достойным сыном своего отца.

— Ты видишь, как ловко она вывернулась, брат? — спросил он, обернувшись к Торну. — Все беды от нее. С того дня, как Фиона появилась в нашем доме, под его крышей поселилось несчастье. И зачем только ты повстречал ее в тот проклятый день на том проклятом острове!.. А старика я вовсе не хотел убивать — ведь он спас тебе жизнь. Отец собирался даже отпустить его домой, на Мэн. Но эта ведьма на своих лучших друзей насылает смерть. Неужели и ты жаждешь подобной участи?

— Если бы не Фиона, вас бы всех здесь перебили, — огрызнулся в ответ Торн. — Отойди!

Торольф помедлил, затем с явной неохотой опустил свой меч.

— Против колдовства я, конечно, бессилен, — сказал Торольф. — Но зато имею право решать, кто будет жить в моем доме, а кто нет. Тебя я с радостью приглашаю. Торн. Твою колдунью — нет.

— Но мы с нею — одно целое, — ответил Торн. — И пока еще не кончилось лето и не начались штормы, я отвезу Фиону домой, на Мэн. А убить ее я тебе не позволю.

Торн обвел взглядом людей, окруживших их. Всмотрелся в их лица. Многих он помнил, знал с самого детства. — Слушайте, что я решил, — повысил голос Торн. — У многих из вас нет земли. Я приглашаю всех желающих отправиться туда, где много плодородной земли и нежных женщин. Я уезжаю на остров Мэн. Этот остров очень скоро может стать одним из главных торговых портов в мире — он лежит на перекрестке всех морских путей. Я возьму с собой столько людей, сколько войдет в пять моих ладей-драккаров. Ну, кто со мной?

Почти все воины из отряда Торна решили последовать за своим командиром. Кое-кто, правда, отказывался — по семейным или другим каким-то обстоятельствам, но освободившееся место тут же занимал кто-нибудь другой, всей душой желавший новых приключений. Отправиться с Торном захотел Арен, его кузен. Ульм решил остаться и был избран помощником ярла.

Торн был очень обрадован результатом.

— Мы начнем готовиться к отплытию сразу же после того, как проводим моего отца в Валгаллу так, как положено, — сказал он и спросил, обернувшись к Торольфу: — Ты не возражаешь, брат?

— Не возражаю. Только при одном условии — держи свою ведьму под замком до самого отъезда. Впрочем, если ты передумаешь уезжать, я буду только рад.

Торн ничего не ответил на это, просто схватил за руку Фиону, склонившуюся над телом Бренна, и потащил ее в дом. Он ни на секунду нигде не задержался до тех пор, пока не оказался вместе с Фионой в своей спальне.

— Спасибо за то, что ты решил отпустить меня домой, — первой нарушила молчание Фиона, когда дверь спальни захлопнулась за их спинами.

— Я сумасшедший или заколдованный, либо то и другое сразу, — хмуро проворчал Торн.

— Мне жаль твоего отца.

— Он умер так, как всегда мечтал умереть. Да и ни один викинг не хотел бы иной смерти. И не оплакивай Бренна, ведь он давно прожил свой век на этой земле.

— Мне будет не хватать его, но все равно я очень рада тому, что вернусь домой. А ты долго собираешься пробыть на Мэне?.

Торн неопределенно пожал плечами:

— До конца зимы — в любом случае. А весной, если устану от тебя, может быть, снова сорвусь в море. А то, глядишь, тебе и вовсе придет в голову снять с меня свое заклятие.

— Ну почему ты до сих пор считаешь меня ведь мой? — спросила Фиона, в который уже раз поражаясь упрямству Торна.

— А как же мне не считать тебя ведьмой? — удивился Торн. — Если ты можешь видеть то, чего не видят остальные. Знаешь все о лекарствах и о ядах. Ты что-то сделала с Роло, да такое, что он пришел в ужас. А кроме всего прочего, я околдован тобой настолько, что хочу тебя даже сейчас, когда мой отец лежит мертвый в двух шагах отсюда. Он еще и остыть не успел, а я думаю лишь о том, как бы сорвать с тебя одежду, да разложить тебя на кровати, да раздвинуть тебе ноги пошире, и засадить тебе в самую середку и до самого конца.

Торн резко, без предупреждения, схватил Фиону за плечи, развернул лицом к себе, прижал к груди. Он был все еще в боевой кольчуге, и Фиона почувствовала боль от впившихся в ее нежную кожу мелких гладких стальных колечек. Но тут же она забыла обо всем, потому что ее рот взяли в плен губы Торна.

Сначала Фиона стонала и пыталась сопротивляться, но язык Торна властно раздвинул ее губы и ворвался внутрь — дразня, возбуждая. Вскоре Фиона совсем ослабла в объятиях Торна.

Его рука поднялась вверх и погладила шею Фионы так нежно, что у нее перехватило дыхание. Никогда прежде Фионе и в голову не приходило, что викинги, эти варвары, могут быть способны на нежность. Что могут викинги знать о чувствах? Но, с другой стороны, разве Торн хоть раз обошелся с нею грубо? Нет. Тогда какой же он варвар? И вообще, то, что Фиона слышала прежде о викингах, очень часто не походило на то, что она видела теперь собственными глазами.