От неожиданности Бретта вздрогнула, и этого мгновения хватило Фионе, чтобы вырваться из ее рук. Она освободилась резким рывком и, ни секунды не колеблясь, ринулась с головой в ледяную черную воду.

Вода обожгла Фиону холодом, но она же помогла ей прийти в себя. Мгновенно сообразив, в чем ее спасение, Фиона набрала в грудь воздуха и нырнула, стараясь отплыть под водой как можно дальше от борта драккара. Когда же Фиона вновь очутилась на поверхности, она увидела, как Бретта быстро взбегает по трапу на борт и судно тут же отчаливает, скользя к выходу в море. Гребцы налегали на весла, помогая попутному ветру.

Уходящий в море драккар — последнее, что успела увидеть Фиона. Намокшая одежда потянула ко дну, и голова ее вновь ушла под воду.

Торн подбежал к берегу. Он лихорадочно всматривался в черную, тяжелую, как свинец, воду, пытаясь отыскать в ней свою любимую. Он знал, что никто не способен долго выжить в такой ледяной воде — ни один даже самый лучший пловец.

Внезапно он увидел платье Фионы, мелькнувшее перед тем, как навсегда скрыться в пучине. В одно мгновение Торн кинул в песок свою кольчугу и оружие. Оставшись в одной нательной рубахе, он, не раздумывая, бросился в воду и быстро поплыл к тому месту, где в последний раз видел Фиону.

«Спаси ее!» — вновь и вновь молился он своим богам, рассекая мощными гребками ледяную воду фьорда. Холод понемногу сковывал его могучее тело. Торн уже не надеялся на то, что Фиона сможет еще хоть раз вынырнуть на поверхность.

В эту роковую минуту он, разуверившись в своих богах, обратился с мольбой к богу Фионы, поклявшись стать христианином, если он поможет спасти его любимую.

Фиона камнем шла ко дну.

Стальная кольчуга, надетая перед битвой, неумолимо тащила Фиону вниз, вниз, вниз. Фиона окоченела, не чувствуя ни рук, ни ног. Сердце ее с каждой секундой стучало все реже и реже, готовое вот-вот остановиться навсегда. Фиона понимала, что умирает, но — удивительно! — даже сейчас не чувствовала над собой тревожного шелеста крыльев смерти.

Никакого предчувствия. Только холод — обжигающий, пробирающий до костей. Мысли Фионы оставались ясными. Рассудок подсказывал, что нужно исхитриться и сбросить с себя тяжелую кольчугу. Да, но для этого совершенно не осталось сил.

Фиона с тоской вспомнила Торна, его крепкие руки, которые умели так нежно ласкать и так надежно защищать от невзгод. Как они нужны были ей сейчас, эти руки!

А дальше произошло непостижимое. Тело Фионы чудесным образом освободилось от кольчуги, и негромкий голос прозвучал в голове: «Твое время еще не пришло, дитя мое!»

И в тот же миг сильные руки подхватили Фиону и потащили наверх, к живительному воздуху и солнечному свету.

Торн никак не мог найти ее. Фиона пробыла под водой уже так долго, что шансов увидеть ее живой почти не оставалось. Но он нырял и нырял раз за разом в ледяную тьму — теряя силы, замерзая, но не отступаясь.

И вот — счастливый миг! — его пальцы ухватились за длинные мягкие пряди. Это Фиона! Это ее волосы!

Торн с усилием сжал окоченевшие пальцы и потащил Фиону наверх.

Когда он вышел из воды и положил Фиону на песок, ему на мгновение показалось, что все кончено. Лицо ее было мертвенно-белым, дыхания не было. Торн попытался привести ее в чувство и вскоре услышал слабое дыхание и удары сердца. Только теперь он заметил, что у Фионы хватило ума и сил, чтобы избавиться от стальной кольчуги. Это спасло ей жизнь. Останься она в своем панцире, и он уже никогда не смог бы вытащить ее из черных вод фьорда.

Возвращаясь из небытия, Фиона почувствовала тепло солнечных лучей, согревающих ее окоченевшее тело. Затем вдохнула воздух — живительный, свежий, необычайно вкусный. Она уже могла слышать, но еще не в силах была отвечать. Тело не повиновалось ей, и Фиона тихо лежала, словно со стороны наблюдая за тем, что происходит с ней и рядом с нею.

— Она жива? — озабоченный голос Торольфа.

— Нет, умерла, — это Гарм. У него твердый, решительный голос человека, много повидавшего за свою долгую жизнь. Вот и сейчас он говорит в полной уверенности, что никто не может остаться в живых, пробыв так долго на дне ледяной могилы фьорда.

Торн не собирался сдаваться и не торопился поверить Гарму. Кто-то протянул ему меховой плащ, и он закутал в него Фиону. Затем поднял на руки словно ребенка. Начал бессознательно баюкать ее, легонько постукивая по спине и не надеясь ни на что.

Но чудо произошло. Фиона вздохнула и теснее прижалась к его груди.

— Она жива! — радостно закричал Торн. — Слава христианскому богу, он вернул ее!

— Тебе показалось, — недоверчиво откликнулся Гарм. — Не может такого быть. Она столько времени пробыла под водой!

Фиона повернула голову вбок, и изо рта у нее хлынула вода. Фиона закашлялась и открыла глаза. Увидела перед собой любимое лицо Торна и слабо улыбнулась.

— Что со мной было? — спросила она.

— Ты едва не утонула, — ответил Торн. — И тебе сейчас нужно обсушиться и выпить чего-нибудь горячего. Я едва не потерял тебя. Свершилось чудо. Скажи, как тебе удалось снять с себя под водой кольчугу?

— Кольчуга? — сказала Фиона. — Не знаю. Не помню.

Этого Торн не понял, но прежде, чем он успел задать следующий вопрос, Фиона попросила:

— Помоги мне встать.

— Но, Фиона…

— Я еще вижу на горизонте драккар Бретты, — сказала Фиона, и глаза ее приняли странное выражение. — Мне нужно успеть. Пожалуйста.

Торн озабоченно посмотрел на Фиону и помог ей встать. Она запахнулась в плащ и сделала несколько неверных шагов к кромке воды. Торн шел следом, готовый каждую секунду прийти на помощь.

Внезапно Фиона скинула с себя плащ, воздела руки к небу и заговорила нараспев:

Молния, буря, ночная звезда,

Ветер небесный, морская вода!

Пусть расточится, исчезнет отныне

Черное сердце в черной пучине!

Торн смотрел на Фиону со страхом и благоговением. Она только что наложила заклятие на Бретту. Но как же так? Ведь Фиона всегда говорила, что она не колдунья. Но кто же, кроме ведьм и колдунов, может так властно повелевать стихиями, накликая бури? Ведь Фиона — христианка. Или не только христианка? Бренн учил ее, он дал ей мудрость веков, оставленную дохристианскими предками.

Впрочем, каким бы могуществом ни обладала Фиона, Торн был уверен в том, что она никогда не обратит его во вред добрым людям.

— Что это было? — с оттенком страха спросил Торольф, подходя ближе.

— Ничего, — ответил Торн. — Просто Фиона очень устала. Ей необходимо отдохнуть и согреться. Возвращайтесь. Я сам теперь позабочусь о ней.

Гарм, Торольф и несколько пришедших с ними воинов направились назад, к дому Роло. Торн поднял с песка плащ и набросил его на плечи Фионы. Фиона, почувствовав мягкое тепло медвежьей шерсти, обессиленно прислонилась к Торну. Затем ее колени задрожали, и она обмякла на руках викинга.

— С тобой все в порядке? — озабоченно спросил он. Фиона ответила ему смущенным взглядом:

— Да. А что случилось? — Ты не знаешь? — оторопел Торн.

— Я знаю только, что тонула, а ты спас меня. Как тебе удалось снять с меня под водой кольчугу?

Теперь Торн был и вовсе поражен.

— Я был уверен, что ты сама ее сняла, — медленно сказал он.

Усталое лицо Фионы осунулось еще больше.

— Я? Не помню, — прошептала она. — Все так перепуталось в голове… Все так странно. Я знала, что должна умереть, а потом вдруг мне не стало нужно дышать, и этот голос… Он сказал, что мое время умирать еще не пришло.

— Ты устала, — сказал Торн, не зная, как ему реагировать на слова Фионы. Все это было и в самом деле странно. Очень странно. — Но ты помнишь, что было потом, когда я вытащил тебя из воды?

Она отрицательно покачала головой, вопрошающе посмотрела на Торна фиалковыми озерцами своих глаз и напряженно нахмурила брови. Подумала и наконец сказала:

— Совсем ничего не помню. Мне кажется, что я пришла в сознание и открыла глаза всего несколько секунд назад. Открыла глаза, очутившись в твоих объятиях. А что, разве случилось что-нибудь?