Они свернули в чащу, но не успел еще замереть тихий шум в лощине, как зашевелилась листва одного из густых придорожных кустов и кто-то полушепотом спросил:
– Слышали?
– Это они, должно быть, к главной стоянке.
– Ну, так за ними!
Спустились в овражек. Прибавили шагу. Пахло сыростью, внизу журчал пробегающий ручей. Николай, несколько раз оступившись, попадал в воду.
– Держи правее!
– Тс! Тише, смотри!
Саженях в сорока через освещенную поляну двигались прежние двое, теперь они вели лошадей в поводу.
Несколько раз курсанты теряли из виду бандитов, но потом снова нагоняли.
Сколько верст продолжалась эта слежка, сказать было трудно; взглянув на светящийся циферблат часов, Сергей заметил, что, с тех пор как они свернули с дороги, прошло уже два часа. Но вот издалека послышался неясный шум. По-видимому, путешествие приближалось к концу. Чем ближе, тем яснее… И вот наконец совсем близко-близко.
– Не напороться бы!
– Ничего, сначала передних окликнут.
Но ни задних, ни передних никто не остановил, и сразу оборвавшийся лес открыл перед ними большую лесную поляну. Это была стоянка и штаб главного ядра банды. Разведчики остановились. Широкой красноватой полосой брезжил рассвет. Небо принимало бесцветный, серый оттенок; веяло утренним холодком. Сквозь туманную дымку курсанты увидели целую деревушку наскоро собранных из зеленых веток шалашей, повозок, лошадей, два дымящихся костра, около которых копошились несколько человек. Когда еще немного рассвело, они хорошо разглядели натянутую из серой парусины палатку – должно быть, самого атамана.
Оставив позади бандитский лагерь, курсанты скрылись в лесной чаще.
Атаман Битюг был сегодня не в духе.
– Эй, Забобура! – крикнул он своему адъютанту. – Пришли-ка мне сотенных – Оглоблю и Черка-ша… Да пускай и Барохня придет.
«Адъютант» вышел и вернулся с двумя сотенными. Первый – огромный, с вспухшим и пересеченным шрамом лицом и всклокоченной головой. Второй – поменьше, черный, юркий, с хитрыми, бегающими глазами. Вошедшие поклонились.
– А где Барохня?
– Барохня перепимшись.
– Экие скоты! Только вас и хватает на то, чтобы водку пить. А как до дела – так никто ни к черту. Что нового?
– Да, кажись, ничего пока, – ответил Черкаш. – Разве только что вот от Могляка наши вернулись.
– К черту Могляка! Я спрашиваю – отряд где?
– Стоит.
– Ну, а возле Барашей как?
– Как приказывали. Дорогу снимают.
– Много сняли?
– Побольше пятка верст подле Яблоновки своротили. Да так, порознь, ребятишки гайки крутят.
– Две деревни да волов пар двадцать работают, – добавил Оглобля.
Речь шла о линии между Коростенем и Новоград-Волынском.
Вошел Забобура и передал пакет. В нем главарь соседней банды Шакара сообщал следующее:
Командующему Волынско-Повстанческим отрядом атаману Битюгу.
Для поддержания связи, а также для своевременного предупреждения вашего уничтожения сообщаю следующее: что захваченный мною коростеньский большевик, после подвергнутая всесторонней обработке, показал, что на территорию войск ваших вызван из Киева особенный отряд, не из красноармейцев, а из отборных большевиков, кои готовятся к ихнему офицерскому званию. Апотому дошлый до всяких хитростей и военных приемов. И оный же большевик выразил мерзостную уверенность в скором нашем разбитии, за что и был зарублен, а тем не менее о настоящем, для принятия мер, вам сообщаю.
Дальше, после титула «Атаман Степного Истребительного Отряда», печатными буквами стояла подпись – Шакара. А ниже – скрепа составившего мудрое донесение адъютанта.
– Вот! Вот!.. – заревел разгневанный главарь. – Черти криворожие! Не могли до сих пор узнать, что перед ними не солдаты, а юнкера ихние. Да не я буду, если они не рыщут по ночам, когда вы пьянствуете да дрыхнете!
Наконец ругательства прекратились, и он перешел на деловую почву.
– Забобура! Могляку приказ – ночью потревожить их с тылу. Долго пусть не дерется. Но чтобы те ночь не спали. Я сам займусь этим делом… А ты, – он с недоумением взглянул на Оглоблю, – распустился сам и ребят распустил. Зачем Семенки сожгли? Я им одно Крюково спалить приказывал.
– Черт его разобрал, – решили сотенные, выходя из палатки. – Эк разошелся!
В лагере уже кипела жизнь. Дымились костры под котлами, играла гармония, слышались смех и ругательства. Некоторые, несмотря на утро, были уже выпивши. Занимался каждый чем хотел. Тут кучка, лежа и сидя в самых разнообразных позах, резалась в затасканные карты перед грудкой петлюровских «карбованцев». Там человек десять окружили бутыль с какой-то мерзостью и кружками перекачивали ее содержимое в желудки.
А вот и занятые настоящим делом: один укорачивает ствол винтовки наполовину, превращая ее при помощи подпилка в бандитский карабин. Другой вплетает в конец плетки тяжелую свинчатку.
Словом, лагерь живет.
Глава 10
Уже взошло солнце, когда наши разведчики остановились передохнуть на полянке. Напились воды из ручья и закурили.
– Ну, что теперь делать?
– Что! Выступим сейчас же.
– А не лучше ли до ночи? Сергей покачал головой:
– Тут днем-то смотри, как бы с дороги не сбиться.
В самом деле, кругом была глушь. Огромный, кряжистый дуб широко раскидывал корявые ветви во все стороны. Вывороченная с корнем вековая липа, не достигнув земли, уперлась верхушкой в стоящие рядом деревья и образовала широкие, причудливые ворота. Кругом валялись догнивающие стволы и сучья. Дикие пчелы, которых так много на Волыни, вылетали с жужжаньем из гнилого дупла. Пахло грибами, сыростью, прелым прошлогодним листом. Из соседнего болота доносилось кваканье лягушек.
– Брр!.. – сказал Николай. – Не люблю я таких мест. Ведьмино поместье какое-то.
– Ну пойдем! Скоро дорога.
Тронулись дальше и через полчаса уперлись в зловонное болото.
– Что за черт! Нужно взять правее.
Взяли вправо, прошли еще около часу. Уперлись в ручей, не широкий, шагов в пять, но сквозь прозрачную воду виднелось на порядочной глубине обросшее зеленоватой колыхающейся тиной дно. Пришлось по пояс в воде переходить на ту сторону. Взяли еще правее – поросшая подозрительно яркой зеленью полянка.
– Осторожнее!
Под ногами у Николая что-то зачавкало, и он поспешно вытащил увязшие по щиколотку ноги.
– Вот мерзость-то!
Прошли еще час. Лес стал редеть. Впереди между деревьями показался просвет. Вот и опушка. Прямо открывалась низкая кочковатая местность, а дальше – осока, трава, сверкающий на солнце клочок воды и снова синий загадочный лес.
– Что делать?
– Прежде всего отдохнуть, – решил Сергей, – а то сапоги полны воды, штаны тоже мокрые, а ноги как свинцом налились.
Они выбрались на сухую солнечную лужайку, сняли сапоги, разложили на траве портянки и стали советоваться. Пришли к выводу, что идти надо напрямик, а пока необходимо отдохнуть.
– Жрать охота, – заметил Николай.
Нашли неподалеку дикую яблоню. Яблоки оказались такой кислятиной, что есть их было почти невозможно. Попробовали запекать в золе – получилось нечто съедобное, и ребята закусили.
Часа через два они встали и, просохшие, отдохнувшие, отправились снова. Местность пошла более возвышенная и сухая. Лес чередовался с цветущими полянками и кустами березняка. Так прошли они еще часа три.
– Смотри! Смотри!
Под ногами спутников внезапно очутился путь, по которому проезжала телега, потому что трава была примята колесами в одну сторону.
– Ну, теперь-то мы придем. На телегах только посуху ездят.
– Живо вперед!
– Погоди! – дернул за рукав Николая Владимир.
Они обернулись. По направлению к ним ползло штук шесть чем-то груженных крестьянских подвод.
– Спросим их!
Телеги приближались. Владимир пошел навстречу и только что успел крикнуть: «Товарищи, куда дорога?» – как заметил, что через плечо у сидящих перекинуты патронташи и у пояса болтаются гранаты.
