Ну уж нет!
Он почти готов предложить что-то серьезное, а это даст Марии, которая и так была очень традиционно настроена, безграничную власть над ним. И тогда он и сам не заметит, как в нем возьмут верх гены оседлости, которые так сильны в его сестрах, и он превратится в добропорядочного отца семейства. По будням он будет преподавать в школе рисование, а по выходным — копаться в саду.
А что, собственно, в этом плохого?
— Мне… мне что-то послышалось! — выпалил Тони в смущении. Он почувствовал, что краснеет.
Мария резко повернулась к двери, быстро поправляя бюстгальтер и одергивая топик.
— Мика?
— Может быть, — пробормотал он, помогая ей застегнуть юбку. Он чувствовал, как сильно бьется его сердце, а горло сжимает спазм. Они оба напряженно прислушивались к звукам в прихожей, но, естественно, ничего не услышали.
— Ты в порядке? — наконец нарушила молчание Мария.
— В полном порядке, — Тони сделал вид, что рассматривает комнату, останавливая свой взгляд на колыбели. — Не стоило начинать все это, да?
— Да уж! — ответила Мария, соскальзывая с его колен. — Но ты в этом не виноват. Я могла бы тебя остановить.
— В любом случае мы оба не виноваты. И теперь все закончилось само собой. — Тони поднялся на ноги. От греха подальше он положил руки в карманы, посмотрел ей прямо в глаза и произнес: — И почему я не могу просто оставить тебя в покое?
Она пожала плечами.
— Наверное, по той же причине, по которой и я не могу сказать тебе «нет».
— И что это за причина?
— Ты принадлежишь к тому типу мужчин, который мне нравится, — произнесла она с презрением и даже отвращением.
— Это означает, что со мной что-то не так?
— Это означает, что со мной что-то не так! — Она начала нервно ходить по комнате. — Как будто надо мной довлеет родовое проклятие! Покажи мне мужчину, который заведомо не способен дать мне то, чего я хочу от жизни, и можешь с уверенностью сказать, что я не устою перед ним.
Мария в отчаянии подняла голову, с мольбой глядя в потолок, как будто ждала, что Бог ответит ей.
Тони внезапно почувствовал себя лучше и от радости даже не смог сдержать смеха. Если кто и был специалистом по семейным проклятиям, так это он.
Мария недовольно взглянула на него.
— Извини, пожалуйста, — пробормотал он, стараясь придать своему лицу серьезное выражение. — Просто я только теперь тебя понял. Ты ищешь человека, который сможет дать тебе простое семейное счастье: небольшой уютный домик с камином и двух очаровательных ребятишек.
— Трех! Я хочу трех!
— Даже трех? — Он удивленно покачал головой. — И я, по-твоему, не гожусь на эту роль?
— Ты — нет! — ответила она.
— Я — нет, — задумчиво повторил он и зачем-то прибавил то, что было почти правдой: — По крайней мере, не сейчас.
Она в изумлении уставилась на него.
— Хочешь сказать, что в один прекрасный день планируешь прекратить свои скитания?
— Непременно. В моем роду всегда очень ценились узы брака и традиционные устои семьи. Так что и надо мной довлеет своего рода проклятие.
Мария смотрела на него широко открытыми глазами.
— И все же тяга к тебе выше моих сил! — Тони лукаво улыбнулся.
— Да, — задумчиво ответила она, — наверное, мы с тобой два величайших идиота.
— Без сомнения. — Он немного помедлил и добавил: — Но я рад, что мы все прояснили.
— И я.
— А когда я в следующий раз захочу тебя поцеловать, просто дай мне затрещину — и все!
— Не перекладывай всю ответственность на меня, — парировала Мария.
— Но кто же, как не женщина, должен держать все под контролем?
Ее глаза блеснули.
— Так ты еще и шовинист!
— Тсс! Брендона разбудишь!
Бросив взгляд на кроватку, Мария заговорила шепотом:
— Может быть, пойдем лучше посмотрим, как там Лиза!
— Да, наверное, так будет лучше, — согласился Тони, распахивая дверь.
— А в Плезант-Рест есть кафе-мороженое? — спросил Тони после того, как они попрощались с Лизой и направились к машине Марии.
Мария села за руль и захлопнула дверцу.
— Нет. Есть в Лейк-Сайд, что в восемнадцати милях отсюда.
Тони пристегнул ремень безопасности.
— А там хорошее мороженое?
— Божественное!
— Так, может, сделаем крюк по дороге домой?
— Ну, что ж! Гулять так гулять!
Хотя не было еще девяти, из-за облачного неба казалось гораздо темнее. Они скоро выехали за пределы города, освещенного рождественскими огнями, и погрузились в темноту, нарушаемую только светящейся разметкой на дороге и фарами встречных автомобилей.
— Ты часто заезжаешь домой? — неожиданно спросила Мария.
Он немного подумал, прежде чем ответить:
— Обычно раза четыре или пять в год. А ты?
— Мой дом здесь, в Плезант-Рест.
— Я думал, ты из Нового Орлеана.
— Я родилась там. Там прошло мое детство и юность. Но сейчас меня уже ничто с ним не связывает.
— А семья?
— У меня нет семьи.
Тони стал очень серьезным.
— Ты — сирота?
— Да, — ответила она и медленно добавила: — Фактически. Отец бросил маму, когда узнал, что она беременна. Я даже не знаю, как его звали. Поэтому и не могу сказать, жив он или умер. Мама же умерла, когда мне было четырнадцать.
— Но ведь можно довольно легко выяснить, как звали отца и где он сейчас!
— При желании, которого я не имею?!
— Хочешь сказать, что тебе ни капельки не интересно, кто он такой?
— Он меня интересует ровно столько, сколько и я его.
Тони понимающе хмыкнул.
— А мать — что, никогда не была замужем?
Мария отрицательно покачала головой.
— Братьев или сестер тоже нет?
— Нет.
— А кем она была? Парикмахером?
— Экстрасенсом.
Тони удивленно взглянул на Марию.
— Ого! Наверное, она познакомилась с твоим отцом, когда он пришел к ней на сеанс?
— Вроде того… — Моя мать предсказывала будущее кому угодно, кроме самой себя, — усмехнулась Мария. — Она была очень доверчивой и поэтому всегда оставалась у разбитого корыта и с раной в сердце. По большей части это случалось из-за мужчин.
— Поэтому ты и не доверяешь нашему брату?
— Не совсем так. Есть мужчины, которым я очень даже доверяю.
— Я к ним отношусь? — Он внимательно посмотрел на нее.
— В некоторой степени… В том, что касается ваших отношений с Руби и Опал, например.
— Не понял.
— Дело в том, что между нами нет полного доверия. Ты явно не прочь воспользоваться тем, что тебе не принадлежит. Речь, естественно, не о деньгах.
— Извини, но ты вряд ли можешь обвинять меня в неразборчивости.
Мария только пожала плечами. Что она могла на это ответить? Он был прав.
— Давай оставим эту тему!
— Хорошо… но только будь честна и признай, что ты хотела меня, когда мы были в детской, не меньше, чем я тебя…
— Ладно. Будь по-твоему.
— Нет, ты скажи это!
Мария глотнула воздуха.
— Да! Я тебя хотела! И сейчас хочу! Все, доволен?
Тони откинулся на спинку сиденья и тяжело вздохнул. Он сразу пожалел о своей просьбе.
Показались огни города.
— Приехали? — спросил Тони, кивая в сторону огней.
— Да.
— Красивое место?
— Очень! Знаменитое своим живописным озером.
— Сходим туда потом?
— Но уже темно.
— Я знаю, — улыбнулся он.
— Тони, я не собираюсь спать с тобой сегодня, — сказала Мария, отчеканивая слова в надежде, что хотя бы так она убедит в этом и себя.
— Вообще-то сон — это последнее, о чем я подумал.
— Ты прекрасно меня понял.
Свернув на боковое шоссе, они вскоре подъехали к весело украшенному кафе. Тони купил мороженое, себе шоколадное, а Марии клубничное, и бутылку воды: после мороженого ему всегда хотелось пить. Потом они направились к озеру. Мария остановила машину около лодочной станции, где было на удивление людно. Они вышли из машины и спустились к воде.
Жара к этому времени спала, и воздух был наполнен освежающей прохладой. Перед ними расстилалось спокойное и таинственное озеро. Здесь, у самой воды, шум городской жизни уступал место шелесту листвы, голосам ночных птиц и легким всплескам воды. Если бы не Тони, который с наслаждением доедал остатки мороженого, Мария подумала бы, что мир создан недавно, а они с ним — Адам и Ева еще до грехопадения. Но его удовлетворенное причмокивание вывело ее из задумчивости. Она повернулась к Тони и удивленно спросила:
