Дамы, хотя и были всю жизнь окружены мужьями и сыновьями, совсем не разбирались в мужчинах. Мария, напротив, разбиралась в них слишком хорошо. Она росла в Новом Орлеане и каждый день видела подобных Тони молодых мужчин, жертвой которых обычно становилась ее мать. Когда Мария стала старше, она начала повторять ошибки своей матери, попадая под очарование смазливых альфонсов.

Звук открывшейся двери вывел Марию из задумчивости. Она увидела выходящего из гаража Мику. Он подошел к Тони, и они завели разговор о ремонте. Она резко дала задний ход и, развернувшись, направилась к своему дому.

— Он очарователен, не правда ли? — нарушила молчание Опал.

— И к тому же он прекрасно рисует! — подхватила Руби.

— Прекрасно он делает только одно — дурит людям головы! — мрачно возразила Мария.

Опал с удивлением взглянула на нее и печально вздохнула.

— По-моему, ты несколько преувеличиваешь! Мы ничего о нем не знаем, кроме того, что он голосовал на дороге и согласился на наше предложение подвезти его.

Мария пожала плечами.

— Я начинаю думать, что ты предубеждена против красивых мужчин, — продолжала Опал.

Руби утвердительно кивнула и посмотрела на Марию в зеркало.

— Да, да, я тоже так думаю.

— У меня есть на то свои причины, — сухо ответила Мария и, свернув, подъехала к двери их дома. Она выключила мотор и вынула ключи.

— Что же это за причины? — спросила Опал, подавая Марии ее кожаную сумочку с заднего сиденья. — Расскажи нам.

Мария никогда не заговаривала о своем прошлом, о жизни с истеричкой матерью, которая могла дать совет в любовных делах кому угодно, только не самой себе. Но сейчас ей вдруг захотелось рассказать обо всем этом наивным леди, чтобы они поняли: она знает, о чем говорит, и у нее есть все основания для того, чтобы предполагать худшее.

— Обязательно расскажу.

— Тогда предлагаю подняться наверх и выпить чашечку чая! — сказала Руби.

— Конечно! — поддержала ее Опал.

Мария улыбнулась.

— С удовольствием! — согласилась она, вылезая из машины и помогая сестрам собрать их бесчисленные свертки.

Через полчаса они все вместе сидели за кухонным столом, прихлебывая ароматный чай вприкуску с печеньем, которое Опал испекла в субботу.

— Не знаю, что вам рассказала Эмеральда, — начала Мария, обращаясь к сестрам.

Эмеральда Пирсон, старшая сестра ее хозяек, владела магазином керамики в Новом Орлеане. Мария, которая долгое время работала по соседству, часто стригла ее, и та, конечно, была в курсе ее дел.

— Только то, что у тебя были какие-то сложности.

— Это еще мягко сказано, — сухо усмехнулась Мария. — Уезжая из Нового Орлеана, я оставляла там неудавшуюся любовь, дешевую квартиру и поток неудач, преследовавших меня с того дня, когда мне исполнилось четырнадцать. Именно тогда, вернувшись из школы, я узнала, что моя мать погибла в автомобильной катастрофе.

— О, дорогая, как это ужасно! — простонала Руби, протягивая Марии печенье.

— Я оправилась от всего этого благодаря службе социальной помощи и маминым друзьям. Я даже жила некоторое время у одних хороших людей. Их жизнь очень отличалась от жизни моей матери. Та всегда действовала под наплывом чувств. — Мария в задумчивости смотрела на стол. — Вы не представляете, сколько молодых людей, якобы мечтающих о карьере музыкантов, она приводила в дом и содержала. Потом последовали гениальные художники, которых никто почему-то не признавал, бармены, джазовые певцы… — Мария горько усмехнулась. — Она не пропускала ни одного красивого мужчины, появившегося в городе. Вы думаете, что я училась на ее ошибках? Потом — да. Но только после того, как сама набила несколько шишек. Неудивительно, что мне не понравился Тони Мейсон.

— Но он выглядит таким милым молодым человеком… — пробормотала Руби, нахмурившись. — Совсем не похож на мошенника или альфонса.

— Поверьте мне, — возразила Мария, — если он на долю секунды привлек мой взгляд, значит, он не милый молодой человек.

— Ты хочешь сказать, что тебя привлекают только ветреные мужчины? — спросила Руби. Она с любопытством подалась вперед и пролила чай себе на платье.

Мария схватила салфетку и смахнула капли чая с цветной оборки Руби.

— Именно это я и хочу сказать. Я все-таки дочь своей матери. И поэтому сейчас я намеренно встречаюсь только с такими мужчинами, в которых не могу влюбиться, то есть с теми, из которых получаются хорошие, верные мужья.

— Ну, что ж, дай Бог, чтобы у тебя все наладилось, — вздохнула Руби, ставя свою чашку в раковину. — А мы-то с Опал гадали: что это ты нашла в Вильярде Рейнолдсе?

Руби имела в виду директора местной школы, пятидесятилетнего холостяка, у которого было несколько университетских степеней и мать, не пришившая за всю свою жизнь и пуговицы.

— Абсолютно ничего, — засмеялась Мария. Она приложила к губам салфетку и тоже поднялась, чтобы поставить чашку в раковину. — Мне нравится его дом и его работа. — Она бросила на сестер долгий взгляд. — Наверное, это звучит очень расчетливо?

— Напротив, разумно… слишком разумно… — пробормотала Руби.

— Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, — сказала Опал. — Но, выбирая себе мужа лишь разумом, вряд ли ты обретешь счастье.

— Я поступаю так, как считаю правильным, — ответила Мария, беря руки Опал в свои. — Я знаю все свои ошибки и не хочу повторять их снова. Да я и так счастлива.

— Ты действительно счастлива? Счастлива, Мария? — Опал обняла ее.

— Очень, — заверила ее Мария, стараясь убедить в этом и себя.

— А Тони и правда тебе понравился?

Этот вопрос Опал заставил Марию нахмуриться.

— Он очень красив, трудно это отрицать, — уклончиво ответила она, — да и говорила я с ним не больше минуты.

— Но он тебе понравился?

— Да! — почти закричала Мария, сразу же пожалев о своем признании. — Но именно поэтому мне нужно его опасаться.

Сестры переглянулись, затем Опал сказала:

— Мне кажется, ты несправедлива к нему. Однажды ты оттолкнешь от себя мужчину своей мечты.

Мария захохотала.

— О, не волнуйтесь, этого не случится! Это в книгах их множество, а вот в реальной жизни я ни одного не встречала.

— Нет, нет! Ты ошибаешься! — энергично запротестовала Опал.

— И вы говорите, что я романтик?! — Мария опять засмеялась. — Послушайте, дорогие мои! Я знаю, чего именно хочу от мужчины. Чтобы он был привязан к семье, был добрым и порядочным и имел хорошую работу. Все! Ничего особенного! И ни для кого другого я не собираюсь жертвовать так тяжело доставшейся мне свободой и независимостью! Ясно?

— Конечно, дорогая! — Руби бросила встревоженный взгляд на сестру.

— И закончим на этом!

— Как хочешь!

Мария вдруг почувствовала, как нежность к этим двум старушкам наполняет ее сердце.

— Пожалуйста, не волнуйтесь за меня! И не старайтесь заставить меня изменить свое мнение!

— Хорошо, — ответила Руби, — но только если пообещаешь, что не выйдешь замуж за Вильярда Рейнолдса.

Это ей не особенно грозило, учитывая, что сам Вильярд не испытывал большой охоты жениться.

— Обещаю, обещаю. Теперь вы успокоитесь?

— Полностью! — в унисон воскликнули сестры.

Мария, вымыв посуду, уже вытирала последнюю тарелку, когда в кухню вошла Опал. Скрип закрываемой двери напомнил Марии о том, что дверные петли давно не смазывали.

Она потянулась за смазочным маслом, которое стояло под раковиной в маленьком шкафчике. Нащупав флакончик с жидкостью, она взяла его и направилась к двери. Опал молча последовала за ней с явным намерением что-то сказать.

— Итак, ты что-то хотела мне сказать? — помогла ей Мария.

— Э-э… мы тут поговорили с Руби… — начала Опал. Ее голубые глаза возбужденно блестели. — И нам кажется, что мы могли бы найти тебе подходящего мужа. Конечно, если ты нам позволишь и не будешь относиться к предложенной кандидатуре предвзято.

— И этой предложенной кандидатурой будет Тони Мейсон? Так? — спросила Мария, отрываясь от своей работы.