Конечно, как накрывать, так никого. Все мне приходится. Как всегда. Каждый день. (Погружает обе руки в шевелюру Патрокла.) Видела бы это моя крестная! Тебе бы не уйти от головомойки, друг мой! И без жавелевой воды, боюсь, не справиться. Не волосы, а заросли какие-то. С помойкой внутри. И не стыдно тебе? На все плевать хотел?
<b>Патрокл</b> смеется. <b>Лаура</b> расставляет на столе стаканы.
Смешно тебе.
Входит <b>Пьеретта</b>.
ПЬЕРЕТТА. О! Лаура! Никак не могла отвязаться от толстухи Эмилии… (Расставляет последние стаканы, горчицу, перец, солонку, пока Лаура раскладывает салфетки.) Бедняга, она в таком состоянии… Знаешь, это просто чудо какое-то — как ты помогла мне с ногами. Ты жизнь мне возвратила. Надеюсь, ты не сердишься?
Входит <b>Жак</b>; он идет прямо к своему стулу, падает на него, руки кладет на тарелку, а голову опускает на руки.
Как поживает малыш Жак? Все в порядке? Пойдем прогуляться после ужина?
ЖАК(не поднимая головы). Вот еще!
ПЬЕРЕТТА. Вот еще? Как ты сказал? Не слишком вежливо. (Садится.) Ладно, ладно…
Входит <b>Ален</b>, решительным и мрачным взором оглядывает стол, берет один прибор и перекладывает в торец стола, перед креслом. <b>Пьеретта</b> прыскает, <b>Лаура</b> улыбается, они переглядываются, окончательно примирившись. <b>Ален</b> замечает усмешки и смущается. <b>Патрокл</b> вдруг разражается громким смехом. <b>Жак</b> в изумлении поднимает голову. <b>Лаура</b> садится.
АЛЕН. Жак, чего ты ждешь? Ступай, принеси суп.
Жак уходит.
(Подмигивает Лауре.) Вернее было бы сказать помои. (Отодвигает кресло и садится.) Вроде кого-то не хватает… Где мамзель Эмилия?
Возвращается <b>Жак</b> с фарфоровой супницей в руках.
ПЬЕРЕТТА. Она у себя в комнате. Просит ее извинить, месье Ален, чувствует себя неважно.
ЛАУРА. Я не ослышалась? Вас теперь величают месье Ален?
ПЬЕРЕТТА(краснея). У нее аппетита нет.
ЛАУРА. Ален, дорогой мой, проснитесь. Суп будем наливать или нет?
АЛЕН(нервозно). Не раньше, чем все соберутся. Жак!
<b>Жак</b> вздрагивает.
Ну не простофиля?! Иногда мне становится страшно за твое будущее, мой мальчик! Все в порядке? Хорошо. Приведи-ка мне мамзель Эмилию.
<b>Жак</b> встает.
ПЬЕРЕТТА. Она не придет! Сказала, у нее нет никакого желания ужинать.
АЛЕН. Ей надо подкрепиться. Не хватает еще, чтобы она свалилась от истощения. В конце концов, я и сам могу за ней пойти… (Встает.)
ЛАУРА. Нет, Ален… (Встает.) Не надо. А то она тем более не придет.
АЛЕН. А в чем, собственно, дело, цыпочка моя?
ЛАУРА. А в том, собственно, что она сердита на вас: вы ведь оставили Ореста умирать в одиночестве.
<b>Ален</b> начинает разливать суп.
Сначала велели ей выйти из комнаты, а потом и сами ушли…
АЛЕН(очень спокойно). Ну и что?
ЛАУРА. Ей вы сказали, что останетесь и в случае чего ее позовете.
АЛЕН(Жаку, который как раз погрузил ложку в свою тарелку). Убери лапы! Есть будем, когда все соберутся. (Садится на свое место.) Лаура, милочка, сходи ты за ней.
ЛАУРА(колеблется). У вас суп остынет… (Уходит.)
Глубокое молчание, нарушаемое лишь <b>Патроклом</b>, который принимается за еду: он звякает ложкой по тарелке и шумно втягивает жижу.
<b>Пьеретта</b> прыскает. <b>Жак</b>, глядя на нее, улыбается.
АЛЕН. Нос утри, сопляк.
ПЬЕРЕТТА. Что он вам сделал?
Пристыженный <b>Жак</b> опускает голову.
АЛЕН. Не больно-то выгодные клиенты, эти археологи. Ты мне скажешь, что зато они приехали на несколько месяцев. Да, это правда. Но комнат они занимают много, а есть не едят. А мне будут нужны свободные номера, милочка. (Очень ласково.) Поэтому и нервы иногда сдают.
ПЬЕРЕТТА(так же ласково). А кишечник вас не беспокоит?
Входит <b>Лаура</b>, ведя за руку <b>Эмилию</b>. При виде <b>Алена</b>, сидящего в кресле во главе стола, <b>Эмилия</b> застывает на месте.
ЭМИЛИЯ. Вы сели там?..
АЛЕН (натянуто, но жизнерадостно). Так удобнее обслуживать. А что, вы хотели сюда сесть? Нет? Ну вот и отлично. Мы без вас не начинали. (Принимается за еду.)
Мадемуазель <b>Эмилия</b> садится, <b>Лаура</b> вслед за ней. Все едят. <b>Патрокл</b> протягивает <b>Алену</b> пустую тарелку, которую тот снова наполняет до краев.
Отныне он здесь больше есть не будет. Не дело сажать за один стол людей и скотину. Даже в том случае, если суп, приготовленный мадам Гермионой, предназначен скорее для скотины, чем для цивилизованных людей.
ЛАУРА (кладет ложку). Если он говорит на другом языке, это еще не значит, что он не такой, как мы.
АЛЕН. Ну вот, расшумелась. Раз уж ты имеешь на него влияние, могла бы ему объяснить.
ЛАУРА. Кому?
АЛЕН. Патроклу. Могла бы сказать, чтобы так не чавкал. Жак, второе. Пошевеливайся…
<b>Жак</b> встает, берет супницу и уходит.
(Пристально глядя на Эмилию.) Он пукал после смерти. Хотите верьте, хотите нет, но я слышал. Когда вы меня позвали и я вошел. Совершенно явственно слышал.
<b>Эмилия</b> опускает глаза.
Говорите, он перестал дышать. He спорю, вполне возможно.
<b>Эмилия</b> уткнулась в тарелку носом. Возвращается <b>Жак</b> с мясным блюдом.
(Встает, чтобы нарезать баранину. Начинает раздавать мясо.) Ах, когда же дождусь я, наконец, хорошего жареного мяса с кровью, как на нашей родине, во Франции! С поджаренными на масле картофельными шариками по-нормандски. А у них все баран да баран! Но… (Хватает руками картофелину и жует.) Чтоб тебя! Картошка недоваренная! Жак! (Обеими руками поднимает блюдо и протягивает его Жаку, который встает и спешит к нему.) Отнеси это обратно на кухню. Скажешь, что это несъедобно, топором надо рубить.
