<b>Камоэнс</b> <i>(один).</i>
Декорация красного цвета напоминает внутреннюю обивку футляра для скрипки. Справа — перегородка, не доходящая до потолка. Вплотную к перегородке придвинуто пианино.
Где-то тут же — бюст Бетховена<a name="read_n_45_back" href="#read_n_45" class="note">[45]</a>, большое кресло, контрабас. Табуреты, стол и прочее. В комнату попадают через вращающуюся дверь.
<b>Камоэнс</b>, подготовив все необходимое для репетиции струнного квартета, изучает помещение. Смотрит на бюст Бетховена.
Периодически слышны раскаты грома.
Но сейчас <b>Камоэнс</b> озабочен другим — он не знает, куда приткнуть свою виолончель. Если ее просто поставить на пол, она упадет.
Слышится очередной, особенно оглушительный удар грома, и <b>Камоэнс</b>, бросившись к изголовью лежащей виолончели, вслух напоминает сам себе.
КАМОЭНС. Только не за струны, осторожно, только не за струны. (Бережно поднимает виолончель.)
У <b>Камоэнса</b> придуман в штанах специальный карман, откуда он наконец извлекает смычок. Оттуда же достает зонтик и вешает его на перегородку. Перегородку украшают женские портреты в романтическом стиле, при этом она алеет так же, как и все вокруг, за исключением величественного кресла, которое занимает где-то тут подобающее ему царское место.
Пытливый <b>Камоэнс</b> отправляется на разведку — сначала за пианино, придвинутое к незавершенной стенке. За нее можно заглянуть, если забраться на клавиатуру. <b>Камоэнс</b> отказывается от этой затеи. Ведь он поначалу собирался поиграть на виолончели. И намерен воплотить свой план в жизнь. Пюпитры уже расставлены (им самим). Он садится, ищет определенную ноту, находит ее, играет. Кто-то стучит — судя по всему, в потолок. Четыре размеренных удара. <b>Камоэнс</b> смотрит вверх, потом на часы, снова с недоверчивым видом вверх, и берет ту же ноту. Потом вторую. И третью — все в порядке, выходит даже что-то вроде мелодии, но тут снова стучат. Четыре раза.
КАМОЭНС (возмущенно, глухим, но ровным голосом). Ох! (Смотрит в потолок, потом себе под ноги.) Ну, нет! Нет и нет, месье. (Смотрит в потолок). Нет нет нет. (Взглянув на часы, спокойно замечает, обращаясь к потолку.) Двадцать один час.
Гремит гром.
(Себе под нос, демонстрируя, что на гром ему плевать.) Ага, как же! Ну да… Еще чего не хватало. (Внимательно изучает ноты.) Ах вы ноты мои… Ноты… Эти я уже сыграл. (Тыкает смычком в какую-то ноту.) Вот. (Играет.)
Стук.
(Молча бросает взгляд на потолок, потом решительно кричит.) Двадцать один час! Девять часов вечера! (С расстановкой.) Я репетирую. Не надо ля-ля. Это, к вашему сведению, концертный зал, а не больница. Если вы еще раз стукнете мне в потолок своими мерзкими швабрами, я позвоню месье Шварцу. Меня пригласил сюда сам месье Шварц, чтоб вы понимали. Вот я Шварцу и позвоню. (Указывает смычком на гербы, где имя Шварца увековечено на нескольких языках, в том числе на латыни. Снова собирается играть, но гремит гром. Отступается от своего намерения. Нет никакого смысла выходить из себя — решение принято.)
Да подумаешь, делов-то! Где тут телефон? (Ищет. Безуспешно. Ему попадается только старый клаксон с рукоятью, из которого он извлекает давно забытый звук. Чуть усмехается, никак не выказав своего разочарования. Возвращается на свое место, садится. Вырывает пару волосков из ноздри, смотрит на часы… Напевает.)
Парам-папам. Парам-папам.
(Безапеляционно.) И пусть даже не пытаются мне доказать, что они не нарочно. Опаздывают. Из порта идет всего один поезд. Им я и приехал. Если они на него опоздали, значит, опоздали. Если сели, то сели. (Сердито.) В любом случае, с меня хватит. Я отказываюсь репетировать. Квартет должен репетировать вчетвером. (Встает, чтобы убрать виолончель, потом, взглянув на потолок, передумывает. Решительно начинает играть 7-ю часть 14-го струнного квартета Бетховена (ор. 131). Почти сразу раздается стук. Прерывается и вопит, задрав голову.)
С меня хватит! Я отказываюсь репетировать! Олухи! Культуристы! Афроноики!
(Замолкает, потом шепчет.) Как я его, а? Затих. (По-прежнему глядя в потолок.)
Даже лампочки нет. Дом культуры без лампочки! Чем не подвал! Восемьсот километров на пароходе, чтобы попасть в такую дырищу! Не считая поезда. Приезжаю на поезде из порта — и на тебе. Это ангар для дирижаблей или что? Склеп, право слово, вот фигня. Фигня, фигня! А уж если я сказал: фигня… (Встает, словно собираясь уходить. Кричит в потолок.)
Я ухожу! Что, съел?! Ты еще обо мне услышишь, мерзкий сморчок! (Говоря, убирает виолончель и складывает вещи. Идет к двери, останавливается и снова кричит.)
Пойду пройдусь! У меня даже на вашем поганом свекольном поле есть друзья!
Гремит гром.
Все вы жлобы. И княжество ваше — сплошной дурдом, Дом кульдуры, княжна какого рожна, жлоб прям в лоб, из грязи в князи. Фиг вам! Фиг вам, ясно? Счастливо оставаться. Шварц — урод свекловод.
(Не знает, как заставить дверь вращаться. Не вертится она, и все тут.
Никак не проявляя своих мыслей, Камоэнс стоит некоторое время спиной к залу. Ищет свой кальян. Находит, прислоняет виолончель к большому креслу и возвращается на место.
Вынимает расческу, медленно расчесывает бороду. Один из двух моноклей — несущий службу в данный момент — внезапно сваливается и повисает на цепочке. Возможно, из-за очередного удара грома.
Камоэнс трет глаза — кажется, что именно от его жеста гаснет свет. Через четыре секунды неоновая лампа загорается снова, кряхтя и помигивая.
Камоэнс перестает тереть глаза — слышно, как собака (или лошадка) пробегает по верхнему этажу из левого угла в правый и там пропадает.
Камоэнс словно не замечает этого, будучи поглощен двумя одновременными действиями: он разжигает кальян и играет пиццикато из Квартета № 3 (ор. 59).)
Явление второе
<b>Камоэнс</b>, <b>Мильтон</b>
Гром.
<b>Мильтон</b> входит в вихрем вращающуюся дверь (слева, поскольку дверь вертится против часовой стрелки). Две скрипки на ремнях через плечо, огромный кофр — он нагружен больше, чем был бы целый оркестр.
Едва удостаивает <b>Камоэна</b> взглядом, хотя тот, продолжая репетировать пиццикато, не спускает с него глаз. Потом, как и полагается вновь прибывшему, осматривается вокруг, и то, что он видит, приходится ему весьма по душе.
МИЛЬТОН (восторженно). Ах! (Смотрит в другую сторону.) Ах! (Смотрит во все стороны.) Ах-ах-ах! Ха-ха. Вот, значит, как. Ну что ж, ну что ж! Да, пошли дела лала на лад! Ух! Ух ты! (Ищет, с кем поделиться.) А? Добрый вечер, Камоэнс. (Тут же отворачивается и продолжает экскурсию.) Это что… Что такое… (Подходит к бюсту Бетховена.)… Надо же! Он из бронзы? Черт-те черт-те че… Так вот оно что, из бронзы. (Звонко щелкает по бюсту. Наивно.) Слышишь? (Камоэнсу.) Слышите? Из бронзы! В бронзе. Что это такое, по-вашему? (Продолжает рассматривать бюст.)
