В комнате пахло смертью. Не той, что кружит над полем боя, заставляя сердца биться чаще, а той, что шаг за шагом подходит к кровати больного. Агамемнон чуял ее, как никто. Высокие светлые комнаты башни Академии, с большими окнами не перебивали того, что лежащая сейчас на кровати женщина была на краю смерти. За то время, пока Агамемнон был заключен в этих стенах, это уже не раз происходило перед его глазами. Те, кому повезло - отдавали жизнь на тренировках магов. Остальные же умирали долго. Лежащую женщину он вытаскивал уже несколько раз.

   Жизнь источников в академии многим казалась раем. Крыша над головой, еда, возможность заниматься практически любым ремеслом. И за это - лишь иногда плата, заключающаяся в том, что источник лежит, а маг работает! Но лишь сами источники могли сказать, каково это - когда магия проходит сквозь тебя, сжигая тело и разум. Когда каждый день может стать последним. И рабский ошейник - широкий, по границам Академии. Кто-то, как эта женщина, его даже не чувствует, но Агамемнон с трудом в нем дышал.

   Дверь открылась, и в комнату аккуратно вошел мейс. Его обтрепанная желтая шерсть, сгорбленная спина и дрожащие руки говорили о глубокой старости. Но он был всего на пару лет старше Агамемнона. Три года назад именно Грей встретил его, привезенного в цепях магами. Помог, а позже лечил от ран, нанесенных охраной, что поймала его при попытке к бегству. Спасал разум беседами, когда за попытку бегства Агамемнона заперли на полгода в пустой комнате. И в результате Грей стал для него первым по-настоящему близким другом. Неформально, Грей считался главой источников академии.

   - Как она? - Тихо спросил он.

   - На этот раз выкарабкается, - ответил Агамемнон, - но боюсь, следующий раз не переживет. Когда ее должны опять забрать?

   - Через три дня. И мне снова придется просить тебя, Аг, об одолжении.

   - Конечно я заменю ее. Ты же знаешь, мне это просто.

   - Это интересно, что твоя сила уже пугает магов. Многие адепты отказываются с тобой работать.

   - Откуда ты все так хорошо знаешь, Грей?

   - Поворачиваю уши куда нужно. Это не сложно, когда ты такой старый и практически бесполезный источник. Пойдем, не будем беспокоить ее сон. Есть кое-что еще, что тревожит меня.

   Оба мейса вышли в соседнюю комнату. По ней всюду были расставлены мольберты, стопки сложенных холстов, груды красок и охапки кистей всех форм и размеров. Обстановка говорила о хозяйке комнаты, как о художнице, что живет своими картинами. Часть картин выбиралась магами для украшения Академии, часть - отдавалась в коллекцию Коста. Авторство всегда приписывалось только самой Академии.

   Напротив входа, во всю стену растянулся огромный холст. Картина еще не была закончена, но с прошлого раза, как Агамемнон видел ее, деталей существенно прибавилось. Высокие, уходящие во мрак колонны, торжественно воздвигались вокруг кроваво-красного каменного стола. Сидящие вокруг него пять верховных лордов были застывшей картиной чувств - гордости, ярости, превосходства, предчувствия и уверенности. Напротив лордов, в луче пробившегося через витражное окно солнца стоял человек. Весь его вид говорил о противостоянии, о том, что он не счел себя ниже повелителей Империи. Картина дышала предвестием катастрофы, войны, что сотни лет назад разделила единый до того народ.

   - Обвинение Радана. Забавно, когда я смотрю на нее, мне уже иногда кажется, я слышу слова Радана-посланника, что принесли смерть тысячам, но дали свободу миллионам. - Грей помолчал, а потом неожиданно сильным голосом продолжил: - "Мы отказываемся верить в ваше слово и ваше право. Пробил час, и штормовой ветер свободы сметет вас прочь, и из союза рас восстанет новая Республика, верящая в то, что все люди рождены свободными! Вы едва ли будете помнить, что мы вам сказали, но вы навсегда запомните, что мы совершим!"

   - Ты помнишь это наизусть? - Удивленно спросил Агамемнон, после паузы.

   - Я не зря всю свою жизнь провел в Академии. Но я не о том хотел поговорить. Что-то странное происходит в Академии, Аг. И мне это не нравится.

   - О чем ты? Что ту вообще может нравиться? Цвет тюремных стен? Чистота тюремного воздуха?

   - Я не о том. Ты знаешь, раньше у источников все-таки был шанс выжить, хотя бы до моего состояния. Ты не поверишь - но десять лет назад тут умирали и от старости!

   - А теперь? Маги стали расточительнее в ресурсах, это что ли ты имеешь в виду?

   - Нет. Тут что-то другое. Я замечал, как ослабшие источники уходили и не возвращались. Обычно, тела потом присылали мне, но с некоторых пор перестали. Я пытался понять, что происходит - но получил отказ даже там, где раньше мне благоволили.

   - Нам всем придется или пытаться убежать или смириться со смертью. Мы не вольны сейчас эту смерть себе выбрать. - Развел руками Агамемнон.

   - Ты не понимаешь. Есть вещи пострашнее гибели от магии. И я хочу понять - что ждет меня и тебя. Я ослаб, а ты столь силен в магии, что явно доживешь до того же момента, что и я. Но чтобы найти, что случилось с нашими людьми - придется побегать. А я, боюсь, уже не в силах.

   - Конечно, я помогу. Не знаю, что тут можно выяснить, но уверен, что-то приоткрыть получится.

   Избавившись от ран, Дрейс с удовольствием развалился в мягком кресле. Прохладный ночной воздух через открытое окно легким сквозняком трогал свечи. Полумрак, окутавший комнату, делал ее неожиданно уютной. Книжные полки, старинные статуэтки и гравированные медные картины словно налились какой-то силой, огородив от окружающего мира. Альваро прохаживался вдоль полок, его деятельная натура не любила сидеть даже во время беседы. Кресло, которое занял Дрейс, молодой маг про себя так и называл, "гостевым", будучи не способным упомнить - а сидел ли он сам в нем когда-нибудь? Пальцы его бессознательно гуляли по корешкам книг, взиравших на собеседников с бесчисленных полок. Но потом, словно случайно, рука упала на рукоять короткого меча, вложенного в дорогую багровую подставку. Альваро остановился, и Дрейс невольно залюбовался игрой бликов на трехгранном лезвии, оплетенном выгравированной змеей.

   - Прекрасная работа одного из древних мастеров. - С интересом заметил он. - Я не ошибусь, предположив, что она из тех немногих клинков, которые старше самой Империи?

   - О! - Улыбнулся Альваро. - Опытного воина сразу видно по отношению к клинкам. Вы же знаете, что это?

   - Конечо. Да и кто из благородных может не знать такое?

   - Вы не поверите, Дрейс, но многие мои сверстники не помнят ее имени! А некоторые даже продают, посчитав бесполезной.

   Альваро легким движением вытянул клинок, и, подбросив в воздухе, перехватил обратным хватом.

   - Нельзя же так беспечно к ней относиться! - Возмутился Дрейс, не зная, впрочем, кого он имеет в виду, забывчивых аристократов или неосторожного Альваро. - Это же Судья, а не безделушка.

   - О да... - Альваро с легким поклоном поставил гулко звякнувший клинок на место. - А знаете ли Вы, Дрейс, что имени этого клинка всего лет сто. И раньше его называли не так. Раньше она носила имя Хранительница Чести - куда ближе по смыслу к своему предназначению, не так ли?

   - Интересно, никогда не слышал об этом.

   - Как ни смешно, но имя Судья она получила в начале прошлого века, после того как пьесы Бертрана Диберхайм обрели свою популярность. Вы помните?

   "Стальной Судьей я отрубил той жизни половину,

   Где был бы я предателем и трусом!"

   - Боюсь мне несколько стыдно перед вами, - развел руками Дрейс, - но я не читал. На юге было не до этого, да и библиотек там не сыскать.