Вероятно, Корнише и его люди, находившиеся в полудне езды отсюда, у стен Оливенцы, занимались сейчас тем, что приводили свой лагерь в порядок после пожара. Если бы с Корнише удалось справиться достаточно быстро, то, приложив усилия, Джулиан с товарищами мог бы вернуться в Эльвас к обещанному сроку.

Его ум лихорадочно работал, прикидывая план действий. Надо было каким-то образом попытаться отрезать Корнише от его солдат.

— Что ж, хорошо, — сказал он. — Эта затея не по мне, но козыри на руках у тебя. Только, если мы вместе, Виолетта, ты поступаешь под мое начало. Согласна?

Тэмсин тряхнула головой.

— Нет, господин полковник. Габриэль и я — вольные пташки, и мы действуем, как и все партизанские отряды, когда они вступают в союз с вашей армией. Но, уверяю вас, у нас одна цель.

Она говорила правду. Отряды герильи иногда, если считали это целесообразным, оказывали услуги Веллингтону, но всегда действовали независимо. Правда, миниатюрную Фиалку и ее исполина-телохранителя трудно было назвать «отрядом», но, по-видимому, девушка считала, что это не имеет значения.

— Я думаю, мы застанем Корнише врасплох, если нападем ночью, — продолжала Тэмсин, даже не подумав о том, что англичанин может что-то возразить ей. — Обычно он отправляется на покой около полуночи. Он осторожен и всегда проверяет пикеты. Мы можем устроить засаду. И тогда… раз… раз!

Со смехом она сделала два резких движения рукой, будто разрубала воздух.

— Это совсем небольшая месть за то, как он обошелся со мной, не говоря о том, что он еще собирался сделать. Но не такая уж я злобная, — добавила она с веселой улыбкой.

— Да, — пробормотал Сент-Саймон. — Ты оставила меня в дураках. Большинству людей показалось бы достаточно того, что он остался без пленницы в сожженном лагере.

— Но я же здесь ни при чем, — заметила Тэмсин, удивленная тем, что он не понял разницы. — Захватить меня было вашей задачей. А теперь Корнише должен заплатить за то, что сделал со мной и моими людьми. Не говоря уж о Габриэле.

— О, меня можете не считать, — сказал Габриэль благодушно. — Я отомстил, девочка. На пути сюда проломил несколько голов. Им не забыть Габриэля Мак Фи, особенно когда он спешит.

— Но ведь еще остаются Жиль и Педро, Джозеф и Стефан…

— Да, конечно. — Гигант поднял руку, как бы ставя точку в этом списке павших товарищей. — Я с тобой, девочка.

— Ну если вопрос решен, — Джулиан нетерпеливо поглядел на солнце, которое уже поднялось достаточно высоко, — может быть, мы двинемся в путь? Вот только где найти коня для вас, Габриэль? Ты, Виолетта, можешь ехать вместе со мной. Но у нас не найдется лошади, способной выдержать ваш вес.

— Пусть это вас не волнует, — сказал Габриэль с улыбкой. — У меня есть конь, у девочки тоже — они привязаны вон там. — Он показал в сторону холма.

— Ты привел Цезаря? — воскликнула Тэмсин. — Тебе удалось его вывести оттуда?

— Конечно, я это сделал, девчушка. Я нипочем бы его не оставил. Грешно тебе было так думать.

Тэмсин встала на цыпочки и поцеловала его.

— Не знаю, как тебе это удалось, но ты просто чудо сотворил, Габриэль. Пойдем, приведем его. Она повернулась к полковнику:

— Встретимся в вашем лагере.

Сент-Саймон заколебался: ему не хотелось отпускать ее одну с гигантом-телохранителем, но он понимал, что не в силах им помешать.

— Я дала слово, — сказала она, вздергивая подбородок. Глаза ее засверкали. — Вы во мне сомневаетесь, милорд полковник?

Он вспомнил, как вызывающе она его спросила накануне, как он может доверять слову разбойницы. Девушка не убеждала его, что ее слово достойно доверия, и он предпочел недоверие. И теперь он тоже не понимал, почему должен верить ее обещаниям. Джулиан пожал плечами.

— Верю я или нет, разница невелика. Он повернулся на каблуках и зашагал в лес, к своему лагерю.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, малышка, — сказал Габриэль, идя с Тэмсин по берегу реки. — Эль Барон не водился с солдатами. Отправиться в ставку Веллингтона! Да это черт знает что! — Он покачал головой, и косица его заметалась по спине.

— Я же не сказала, что все расскажу им, — заметила она.

— А почему ты думаешь, что они сами не выжмут из тебя то, что им надо?

— О, я надеюсь, что милорд полковник сдержит слово, — сказала она небрежно и бросилась бежать. — О, вот он. Цезарь! Кстати, у тебя мое ружье и нож. Как тебе удалось их получить обратно?

Габриэль фыркнул:

— Пустяки, девчушка. Как только я разбил несколько голов, они предпочли уйти с моей дороги.

Он рывком поднял и посадил ее на спину мелочно-белого арабского скакуна, затем сел на лошадь сам. Массивные плечи и мощные ноги коня были под стать габаритам хозяина.

— У меня есть еще один план, — продолжала Тэмсин, будто ее и не прерывали. Она уселась в седло и нежно потрепала жеребца по ушам. — Думаю, этот милорд полковник может оказаться полезным, если мне удастся заручиться его доверием.

— В чем полезным? — Тон Габриэля был настороженным. Он знал по опыту, что ее планы редко бывали простыми. — Чем ты можешь его подкупить?

Тэмсин улыбнулась и сказала загадочно:

— Всему свое время, Габриэль.

Неубежденный, он все-таки сдался, успокоился, и они поскакали легким галопом вдоль реки и вскоре оказались под деревьями.

Солдаты шестой бригады стояли возле своих лошадей. Они погасили костры, собрались и были готовы выступить. Джулиан присвистнул, увидев великолепного скакуна Фиалки. Его повадки явно обнаруживали выучку у мамлюков, а также принадлежность к лошадям арабских кровей.

— Уверен, что вы выдержали бой, прежде чем вырвать его из рук Корнише, — заметил он Габриэлю, когда они тронулись.

— Можно сказать и так, — ответил Габриэль, как бы отметая воспоминание о схватке с шестью дюжими французскими пехотинцами. — Но при мне были моя дубинка и палаш. И, спасибо вам, там было достаточно дыма, чтоб они потеряли ориентацию.

Джулиан провел рукой по сливочного цвета шее арабского жеребца, оглядел его знающим взглядом кавалерийского офицера.

— Цезарь — подарок отца по случаю моего восемнадцатилетия, — похвасталась Тэмсин, польщенная восхищением знатока.

— Великолепное животное, — отозвался Джулиан с иронической улыбкой. Он заметил нож в ножнах, притороченный к ее седлу, и длинноствольное ружье на луке, грудь ее обвивала перевязь с патронами. Он много раз видел женщин, вооруженных таким образом в партизанских отрядах, но контраст между обилием оружия и хрупкой красотой Фиалки был разительным. Однако непринужденность, с которой она сидела на лошади, вооруженная до зубов, свидетельствовала о том, что ей не впервой восседать в этом высоком седле из великолепно выделанной кожи, и полным боевым снаряжением ее тоже не удивишь.

— Должно быть, этот жеребец был украден у какого-нибудь испанского гранда, — добавил Сент-Саймон все с той же иронической улыбкой.

— Так уж случилось, что у турка, — ответила Тэмсин, — он переправлялся через Сьерра-Неваду с целым караваном лошадей и мулов, груженных золотом и изумрудами. Я подозреваю, что отец сильно облегчил их ношу.

— О малышка, какая ложь! — воскликнул Габриэль. — Эль Барон имел своего собственного жеребца, англичанин. Он был известен по всей Испании и Португалии, и люди приезжали отовсюду, чтобы купить жеребенка от него, но Барон продавал жеребят только тем, кому хотел. Я видывал мужчин, которые плакали и дождем сыпали золото, чтобы заполучить хоть одну из его лошадей, но Барон и виду не показывал, и ухом не вел, если имел что-то против человека.

— У вас живое воображение, сеньорита, — пробормотал Сент-Саймон, бросив взгляд на Тэмсин, раздосадованную вмешательством Габриэля.

— Не столь живое, как у вас, полковник, — огрызнулась она.

Он пожал плечами.

— Я советую тебе поберечь его для противоборства с Корнише. Может быть, тронемся? Мне не хочется растрачивать на эту нелепую экспедицию больше времени, чем необходимо.