Он не нашелся, что сказать, и потому сменил тему.

— Мы остановимся, лишь когда это окажется совершенно необходимым, — заметил Сент-Саймон. — Больше я не намерен задерживаться, пока мы не доберемся до Эльваса.

— Цезарь очень вынослив, — ответила она спокойно. — И он хорошо отдохнул в лагере Корнише.

— Но ты давно не спала, — заметил он.

— Я могу поспать и в седле. Мне частенько случалось это делать. — Она искоса бросила на него взгляд. — Не беспокойтесь, милорд полковник. Я готова выполнить свою часть сделки. И я еще никогда не отставала на марше.

И снова он почувствовал, какая сила скрывается в этом стройном теле… Она вся была воплощением целеустремленности и решительности, и внезапно Джулиану стало не по себе.

Он чувствовал, что энергия Фиалки направлена не на доброе дело.

Непрерывный треск ружейных выстрелов, доносившийся от осажденного Бадахоса, поглощал все остальные звуки, и под этот аккомпанемент кавалькада приблизилась к городу, стоявшему посреди равнины.

Небо металлического цвета, облака, низко нависшие над серой землей. Весь пейзаж был уныл и бесцветен. Цветовую гамму разнообразили лишь красные мундиры кавалеристов.

Джулиан, ехавший впереди отряда, наблюдал за Габриэлем и Виолеттой, как обычно, державшимися обочины дороги. Он не мог слышать, о чем они говорили, но, судя по жестикуляции, было понятно, что они спорили. Девушка ожесточенно размахивала руками, видимо, пытаясь что-то доказать. Гигант Габриэль, напротив, казался выточенным из цельной гранитной глыбы. Он лишь иногда качал головой, тем самым, видимо, демонстрируя неодобрение.

Отряд находился в двух часах езды от португальского приграничного городка Эльваса, и, стало быть, Джулиан мог доставить свой цветочек в штаб-квартиру англичан как раз по истечении условленного пятидневного срока. Правда, с ним ехала не покорная и напуганная пленница, а сильная и самостоятельно принимающая решения личность. Возможно, ее придется упрашивать продать свои секреты и, вероятно, удастся убедить, но невозможно рассчитывать на то, что она смиренно их предоставит по первой же просьбе. Любопытно будет посмотреть, как поведет себя с ней Веллингтон и какова будет роль полковника в этом спектакле.

Джулиан состроил гримасу. Придется еще объяснять, как он ухитрился потерять пленницу и почему был вынужден согласиться на сделку. Правда была слишком унизительной. Он мог только надеяться на то, что Фиалка будет держать рот на замке и не расскажет о безумии, охватившем его на берегу реки.

Он заметил, что двое всадников направились в его сторону. У Габриэля был недовольный вид, но лицо девушки оставалось бесстрастным. Они подскакали к нему и поехали рядом.

— Когда меня не будет, ответственность за ребенка будете нести вы, полковник, — заявил Габриэль хмуро, как бы случайно положив руку на рукоять своего массивного палаша.

— «Не будет»? А куда вы денетесь?

— Неважно, но за девочку отвечаете вы, запомните это, хорошенько.

Джулиан покачал головой, еле сдержав смех, уж очень забавной показалась ему предполагаемая роль.

— И ты хочешь, чтобы я нес ответственность за действия Фиалки? Боже милостивый, парень, я знаю, что могу, а чего — нет.

— Не за ее действия, а за ее безопасность, — уточнил Габриэль, прежде чем Тэмсин успела вмешаться и выразить свое возмущение.

— А вы не думаете, что две эти вещи связаны? — спросил Джулиан кислым тоном.

— Я сама несу ответственность за свои действия, — вмешалась наконец Тэмсин нетерпеливо. — И за свою безопасность тоже. Габриэль, ты становишься похожим на старую бабу.

— Эль Барон поручил мне тебя охранять. — Лицо гиганта выражало непоколебимое ослиное упрямство. — А если ты захочешь пошалить, малышка, я буду действовать так, как, по-моему, было бы угодно твоему отцу.

Он обжег Сент-Саймона мрачным взглядом:

— Итак, английский полковник, если хоть один волосок упадет с ее головы, я отрублю вашу. Тэмсин подняла глаза к небу.

— Мне не причинят вреда в английской ставке, Габриэль.

— За это я ручаюсь, — сказал Джулиан, решив не обращать внимания на излишне враждебный тон Габриэля. — Пока она будет в штаб-квартире, можете быть спокойны. Но если она окажется за пределами Эльваса, я ни в чем не могу быть уверен. Я не нянька.

— А мне и не требуется нянька, — огрызнулась Тэмсин. — Да и телохранитель тоже. А теперь отправляйся, Габриэль. Чем скорее уедешь, тем скорее вернешься.

— Сначала дай мне слово, что, пока я не вернусь, ты никуда не уедешь из Эльваса. — С несчастным видом он воззрился на девушку.

— Даю тебе слово. — Она подалась к гиганту и нежно погладила его по щеке кончиками пальцев. Глаза ее потеплели, а на губах появилась ласковая улыбка. — А сейчас не сердись. Я буду в полной безопасности, и ты сам знаешь, что ехать тебе все равно надо.

Габриэль вздохнул.

— Только ради тебя, малышка.

Он повернул боевого коня и ускакал прочь, отсалютовав на прощание поднятой рукой.

— Бедный Габриэль, он и в самом деле не хочет уезжать, — сказала Тэмсин; с ее губ все еще не сходила нежная улыбка. — Он не переносит, когда я не у него на глазах, с тех пор, как… — Она осеклась, глаза ее посуровели, улыбка исчезла.

— С тех пор, как?… — подсказал Джулиан.

Тэмсин пожала плечами.

— Это уже история, милорд полковник.

Она прикрыла глаза рукой, как козырьком, пытаясь на таком расстоянии разглядеть стены Бадахоса. Сейчас земля под ними сотрясалась от пушечной пальбы, и был ясно слышен вой снарядов. Это звучал ответный огонь с французской стороны.

— Куда Габриэль собрался?

Она снова пожала плечами.

— Просто кое-что привезти. Мы подъезжаем. Казалось, Виолетта больше не намерена распространяться о цели таинственного путешествия Габриэля, и Джулиан кивнул.

— Мы ведем обстрел бастионов Санта-Мария и Тринидад — на них сосредоточено все внимание.

— Когда Веллингтон ожидает, что сюда пожалует Сульт[6] из Кадикса?

— Ты хорошо информирована, — заметил он, вопросительно поднимая брови.

Больше всего Веллингтон боялся прибытия французского маршала, намеревавшегося снять осаду с Бадахоса.

— Конечно. Я тоже участвую в этой войне, полковник.

— Ты воюешь ради собственной выгоды, — сказал он с тупым упрямством.

Глаза Тэмсин загорелись гневом.

— Как и ваша армия, сэр. Только партизаны воюют за свою страну, а я с ними вместе.

— Но ты же торгуешь своими услугами? — спросил Джулиан.

Она бросила на него взгляд, полный безграничного презрения.

— Я продаю их тем, кто достаточно богат, чтобы за них заплатить. Тем, кто заплатить не может, я помогаю бесплатно. Здоровые деловые принципы, милорд полковник. А война — это дело, и вы, черт возьми, это прекрасно знаете. Немало людей во время войны делают деньги.

— Спекулянты, — заявил он с отвращением.

— А вы-то зачем ввязались в это, английский милорд? — презрительно поинтересовалась Тэмсин. — Уж, конечно, не из-за такой вульгарной вещи, как богатство. Так из-за чего же? Слава? Ордена? Звания?

Джулиан не ответил. Да, конечно, и слава, и звания, и ордена волновали его, но, кроме того, он воевал за честь своей страны, и причиной тому были верность и патриотизм. Но он не собирался говорить с этой бандиткой о столь высоких вещах — она бы только высмеяла его.

Теперь они подъехали к траншеям, расположенным у самых стен осажденного города, и звук пальбы стал оглушительным. Арабский жеребец Тэмсин пугался, встряхивал головой, высоко поднимал ноги. Казалось, он выбирал место, куда ступить на размякшей, пропитанной дождевой водой земле. Кавалерийские же лошади, привыкшие к шуму, пальбе орудий и неровным дорогам, уверенно шли вперед.

Когда в нескольких футах от них разорвался снаряд, подняв фонтан грязи, Цезарь тонко заржал и отпрянул в сторону. Джулиан инстинктивно схватился за узду, чтобы успокоить коня.