Гораздо осторожней в оценке христианских элементов Белиг, Christliche Wurzeln im Manichдismus, Bulletin de la Sociйtй dArchйologie Copte, XV/1960, s. 41–61. Во всяком случае, кажется, упомянутые в нашей книге факты, касающиеся иранской основной структуры, принимаются во внимание, что, в общем, не обязательно для данной темы. Возражение Петерсона все же частично относится и к Белигу. В манихействе Иисус мог бы с тем же успехом носить какое-нибудь другое имя.

Выше на с. 111 я указал на то, что Иран находится на границе западного и восточного мира. Месопотамско- иранское оформление системы является, таким образом, первоначальной ее формой, а дальнейшими развитиями — с одной стороны, христианская, с другой — буддийская формы манихейства.

AANDL = Annali dell'Accademia Nationale dei Lincei AGF = Arbeitsgemeinschaft fьr Forschung des Landes Nordrhein-Westfalen АО = Der alte Orient AZ = Ayдtkдr i Zarлrвn

BSOAS = Bulletin of the School of Oriental and African Studies

CRAIB = Comptes rendus de lAcadйmie des Inscriptions et Belles Lettres

JA = Journal Asiatique

JAOS = Journal of the American and Oriental Society KA = Kyrkohistorisk Arsskrift MO = Le monde oriental OC = Oriens Christianus OLZ = Orientalische Literaturzeitung RAA = Revue des arts asiatiques RE = Realencyklopдdie der klassischen Altertumswissenschaft

RHR = Revue de l'histoire des religions

RoB = Religion och Bibel RSO = Rivista degli studi orientali SAS = Studien zum antiken Synkretismus aus Iran und Griechenland von Reitzenstein und Schaeder

SBAW = Sitzungsberichte der Berliner Akademie der Wissenschaften

ThLZ = Theologische Literaturzeitung UUA = Uppsala Universitets aarsskrift VT = Vetus Testatmentum

ZDMG = Zeitschrift der deutschen morgenlдndischen Gesellschaft

ZKG = Zeitschrift fьr Kirchengeschichte

ZNW = Zeitschrift fьr die neutestamentliche Wissenschaft

ZRGG = Zeitschrift fьr Religions- und Geistesgeschichte

Средне-иранские тексты цитируются по старым манускриптам. Обзор новых манускриптов можно найти в Воусе, A Catalogue (ср. выше с. 223).

Книга Гео Виденгрена посвящена теме, которая никогда не перестанет занимать всех, кто интересуется историей религии. Действительно, манихейство, эта «мировая ересь», приобретавшая в различных культурных регионах самые причудливые лики, оставила по себе слишком яркую память, чтобы мы не возвращались к этому явлению.

Настоящая книга сделана настолько умело, что ее можно считать одним из образцовых примеров научно-популярной литературы на историческую тематику. Она не нуждалась бы в заключительных замечаниях, если бы не новые данные и оценки истории манихейства, накопившиеся в последние десятилетия.

В 1968 г. Кельнским университетом была куплена грекоязычная биография Мани, судя по всему, переведенная с коптского в VI веке. Она значительно расширила наши знания о происхождении манихейства и об идейном контексте начала III века.

В середине 90-х годов появились сообщения об открытии в оазисе Дахла (Средний Египет) папирусов с манихейскими текстами, свидетельствующими о том, что здесь в IV–V столетиях существовала манихейская община. Пока опубликованы (а тем более переведены) далеко не все новонайденные тексты, однако ясно, что они расширяют наши знания о т. н. коптском манихействе. До этого момента о нем было известно главным образом по книгам, обнаруженным в конце 20-х гг. немецким ученым К. Шмидтом и обычно называемым «коптской манихеикой» (или «текстами из Мединет Мади» — по месту, где они были обнаружены). Виденгрен постоянно ссылается на последнюю, однако нужно отметить, что использует ее далеко не полностью; особенно это касается центрального, самого объемного текста — Глав («Кефалайа»)[1].

Между тем совокупность новых факторов и внимательное изучение Глав позволяют построить несколько иную картину возникновения манихейства. Это касается главным образом той «баптистской» общины, в которой прошли детство и юность Мани.

Община эта входила в организацию элкасаитов, которых не стоит столь однозначно отождествлять с мандеями. Элкасаиты — иудеохристианская секта, основателем которой является некто Элкасай; она возникла в начале царствования императора Траяна и признавала в качестве Писания некую книгу, полученную Элкасаем от небесных ангелов. Христос и Дух Святой в его проповеди играли совсем другую роль, чем в учении мандеев, история мира рассматривалась через последовательность воплощений небесных сил в различных вероучителях, а сходство в обрядности свидетельствует только о том, что в то время в иудео-христианско-гностической среде существовало немало движений, внешне напоминавших друг друга.

У нас имеются свидетельства о бунте Мани против обрядности элкасаитов, но, что важно, нет указаний на то, что он восстал и против их догматики. Один момент из элкасаитского учения был явно заимствован Мани — мы имеем в виду уже упомянутую последовательность воплощений апостолов.

Историю элкасаитов можно проследить до конца IV века; они продолжали проповедовать на востоке Римской империи еще во времена Феодосия Великого. Возможно, лишь серия активных преследований инакомыслящих, предпринятая в Византии Юстинианом I, а в Персии — Хосроем Ануширваном (20–40—е гг. VI в. н. э.) — положила предел их существованию.

В таком случае возникает вопрос о том, что же было определяющим моментом в учении Мани: иранский дуализм или же иудео-гностическая историософия. Нам все-таки кажется, что второе. Потрясающие, впечатляющие картины борьбы сил света и тьмы, которыми наполнены манихейские сочинения, свидетельствуют, в сущности, только о двух вещах. Во-первых, о том, что проповедь Мани происходила в гностическую эпоху, то есть в то время, когда человек ожидал некоего катаклизма, знаменующего завершение существования этого подряхлевшего от грехов и зла мира. Подобный катаклизм должен быть «срежиссирован» благой силой, которая, несомненно, будет проводить показательную акцию возмездия темным началам, овладевшим этим миром. Здесь нужно иметь в виду, что любая мифологическая картина, даже столь разработанная, как история борьбы зла и блага в манихейских текстах, имеет в первую очередь задачу введения в определенный круг переживаний, а не сообщения некой информации. Если мы не согласимся с этим положением, то тогда вся позднеантичная религиозная культура, оставившая после себя столь большое количество космогонических апокалипсисов, которое не создала ни одна из других эпох, останется для нас закрытой. Как понять культуру, в которой чуть ли не каждый второй из верующих готов рассказывать свой вариант истории происхождения зла? Возможно, конечно, обнаруживать египетские, палестинские, эллинские, фригийские, месопотамские, иранские, буддийские и прочие источники образной системы позднеантичных апокалипсисов (например, апокалипсисов кодекса из Наг-Хаммади). Однако при таком, описательном, подходе мы сможем лишь рассказать о том, какие имена и мифологические сюжеты вызывали наибольший отклик в сердцах людей того времени, но смысл их окажется редуцирован к кругу до-гностических представлений и концептов.

Во-вторых, дуалистическая мифология Мани является сознательной попыткой вписать свою проповедь в государственную идеологию Сасанидов. Последние стремились восстановить «исконный» зороастризм. А поскольку зороастризм эпохи Аршакидов, так же, как и кодификация Авесты, производившаяся последними, не были сочтены адекватными, появлялось поле для творческого поиска. Мани, основываясь на преданиях об Ахура-Мазде и Аримане, предлагал радикальный вариант такого учения, который должен был приглянуться правящим кругам Сасанидов уже хотя бы потому, что восстановление Персидской державы не могло не происходить под лозунгами борьбы добра и зла, избранных (иранцев) и людей, погрязших во тьме греха и заблуждения (туранцев). Все это вполне соответствовало умонастроению Мани еще и по той причине, что его историософия предполагала периоды скрытого существования истинного знания и периоды его проявления, когда некий апостол образовывал церковь, через которую происходило «вычерпывание» световых частиц из этого мира. Сам Мани, похоже, воспринимал себя как последнего из череды подобных апостолов.