Манихеи также продолжили каллиграфическую традицию, которой столь прославился Восток. Однако в противоположность мусульманским каллиграфам, они не заходили в украшении письма так далеко, что отдельные буквы сливаются с декоративными элементами.

У них письмо всегда читаемо, даже в заглавиях. Достаточно только сравнить страницу из манихейской рукописи с образчиком куфийского письма, чтобы сразу же заметить разницу. Несмотря на это, манихейские заголовки все же, по всей видимости, порой предвосхищают позднейшее развитие.

Следует добавить, что хотя коптские рукописи написаны очень тщательно и красиво, однако, насколько мне известно, не было найдено ни одной иллюстрированной рукописи или книги, украшенной декорациями.

Манихейские книги, напротив, отличались не только прекрасной каллиграфией и прекрасными иллюстрациями, — они были великолепно оформлены во всех отношениях. Ученый и остроумный писатель аль-Гахиз (ум. 859 г.) рассказывает: «Ибрахим аль-Синди однажды сказал мне: “Я хотел бы, чтобы зиндики не были столь падки на то, чтобы отдавать большие деньги за чистую белую бумагу и за употребление блестящих черных чернил, и чтобы они не придавали столь большого значения каллиграфии, а каллиграфы менее поощрялись к усердию. Ибо, воистину, никакая бумага, какую я когда-либо видел, не сравнится с бумагой, на которой написаны их книги, и никакая каллиграфия с той, которая применяется в них”». (Kessler, Mani, s. 366.)

И Августин говорит о больших и дорогих рукописях манихеев (Contra Faustum XIII 6 и 18). Стоимость этих рукописей и книг была столь высокой прежде всего из- за толстого слоя сусального золота, которое применялось для обрамляющих текст миниатюр.

Благодаря раскопкам и археологическим открытиям в Центральной Азии в начале нашего столетия было обнаружено много рукописей и книг, — к сожалению, лишь незначительный и сильно пострадавший остаток огромных библиотек, которые когда-то существовали в этих местах.

То, чем мы сегодня располагаем, найдено прежде всего на земле тюркского народа уйгуров. Тому, что манихейские книги и рукописи сохранились для потомков именно в этой местности, главным образом способствовали два обстоятельства, статус манихейства как государственной религии в уйгурском государстве (ср. ниже с. 197) и сухой климат Центральной Азии. Тот факт, что манихейство являлось государственной религией в государстве уйгуров, также в определенной степени объясняет оформление этих книг, необычайно дорогое даже для манихеев. Дорогие материалы и высокие гонорары художников и каллиграфов дают основания считать вероятным, что манихейское книжное искусство и искусство миниатюры в основном процветало при царском дворе. С этим согласуется также и то, что манихейство в действительности повсюду, насколько возможно, стремилось к установлению связей с высшими слоями общества.

Среди уйгуров в ходу были различные виды книг. Однажды при раскопках были обнаружены свитки, свернутые на палке. Затем, еще использовали нечто вроде складной книги, когда длинные полоски бумаги складывались гармошкой, причем, как правило, текст наносился только на одну сторону бумаги. Также мы встречаем типично индийскую книгу потхи, связку листов из различных материалов, таких как березовая кора, пальмовые листья или бумага. Листы разрезались на части одинаковой величины и складывались в стопки между двумя несколько большими по размерам деревянными дощечками. Эти дощечки были просверлены с левой стороны в одном или двух местах, и через отверстия был пропущен шнур, который затем несколько раз обматывался вокруг стопки. Наконец, находят и западный тип книг, сшитых и снабженных переплетом. Из всех этих типов книг манихеи, по всей видимости, вообще не пользовались складными книгами, очень редко потхи, несколько чаще свитками, но прежде всего обычными европейскими книгами. Таким образом, в этом случае у манихеев западная традиция победила восточную.

В качестве писчих материалов мы находим как шелк, так и кожу и бумагу. Кожу использовали частью в виде пергамента, частью как мягкую кожу. Шелк на протяжении парфянского и сасанидского периодов употреблялся, скорее всего, только в высшем обществе. Так, на шелке выполнялись официальные царские послания. На западе Августин, по всей видимости, имел в основном дело с пергаментными рукописями, так как он говорит о «omnes illas membranas elegantes (всех этих изящных пергаментах)» (Contra FaustumXiri 18).

Бумага делалась из рами, «китайской крапивы», или (реже) из пеньки, но, скорее всего, не из хлопка. Массовое производство бумаги считают необходимым атрибутом буддийской пропаганды в восточном Иране и Центральной Азии и, кроме того, полагают, «что согдийцы как в Согде, так и в восточном Иране сначала производили настоящую бумагу в довольно больших количествах» (Ле Кок).

Некоторые из манихейских книг могут восходить к

VI или VII векам, однако наибольшее число находок следует относить к VIII и IX векам. Таким образом, не было обнаружено ни одного автографа Мани. Однако слова учителя, по всей видимости, передавались с величайшей тщательностью.

По большей части писали черными чернилами или тушью, которые, впрочем, скорее всего, были великолепного качества, так как они столетиями сопротивлялись влажности и воде. В качестве орудий письма использовались как стило из тростника, так и кисточки, последние в особенности у согдийцев и уйгуров.

К расположению текста относились с такой же тщательностью. Либо заполняли все пространство книжного листа сплошным текстом, либо разделяли текст на две или более колонки.

Название, по всей видимости, всегда писалось более ярким цветом наверху всех страниц, которые были заняты соответствующим сочинением. Цветы и украшения, которые часто окружают заголовок, выдерживаются тогда в той же цветовой гамме, прерываясь точками и штрихами, нарисованными в контрастирующем цвете.

Можно было придать пространству, заполненному текстом, разнообразие и тем, что между строк, написанных черным, вставлялось несколько строк, написанных другим, по большей части ярко-красным, цветом. Существовали и совершенно полихромные рукописные листы, в которых двенадцать строк текста разделялось на две колонки по шесть строк, написанных в симметричном порядке соответствующим цветом.

Книга, исполненная по европейскому типу, зачастую снабжалась дорогим переплетом. Края переплета могли быть даже инкрустированы пластинами из слоновой кости; бывало также, что края покрывались кожей или пергаментом, украшенными орнаментом. Переплет состоял из картона, покрытого толстым листовым золотом и обложенного черепахой.

И хотя так называемое Евангелие Раббулы 586 года отличалось богатством украшений, в общем, манихейские книги в этом отношении намного превосходили современные им христианские и мусульманские книги.

Большое значение имеют также картины, заново открытые в пещерах. Сюда относятся, среди прочего, картина из пещеры под Базакликом, на которой изображено дерево с тремя стволами, корнями погруженное в небольшой, по всей видимости, круглый бассейн. На картине можно заметить едва различимые знаки уйгурского письма. Каждый из трех стволов разделяется, чтобы произвести две раздваивающиеся ветви. На дереве видны большие, неловко нарисованные листья. Вся композиция с ее бедным колоритом в серых и коричневых тонах несколько оживляется только необычно большими оранжевыми цветами в форме круглых столов. Три больших грозди свисают с каждой стороны дерева.

Характерный вид этого дерева, большие листья, мощные цветы, тяжелые гроздья напоминают, как очень верно было подчеркнуто, о священном древе манихейских миниатюр. Только на манихейских миниатюрах на священном древе изображаются такие особенные цветы и такие гигантские грозди. Характерная форма древа находит свои параллели в буддийском искусстве, из которого манихейские художники, возможно, и позаимствовали этот мотив.

Другие, интересные по своему содержанию картины, показывают нам манихейских избранных, какими они были в Центральной Азии. Здесь прежде всего следует упомянуть большую настенную роспись из Кучи. Там изображен священник высшего ранга в своеобразном головномуборе, который, очевидно, был типичным для избранных. Голова его окружена ореолом, состоящим из солнечного диска и охватывающего его серпа полумесяца. Так как Мани почитался среди уйгуров как kьn ai tд ngri, «Бог-Солнце-Луна», едва ли можно сомневаться, что здесь изображен сам учитель — естественно, очень наивно и условно, так как Мани выглядит здесь не иранцем, а уроженцем Восточной Азии. Другие фигуры нарисованы гораздо мельче, что в согласии с художественной условностью означает, что они не столь значительны, как большая фигура. То, что они изображены рядами, расположенными один над другим, должно замещать отсутствующую перспективу и следует понимать таким образом, что самый нижний ряд ближе всего к наблюдателю, затем второй, затем третий.