То же отметил Ботвинник в «Правде»: «У Капабланки в этом турнире появился новый стиль. Он играет со слабыми противниками на тактические осложнения. Таким образом он выиграл не одну партию».

К сожалению, при встречах с сильными конкурентами на кубинца нападала прежняя чрезмерная осторожность. Так, он предложил Файну ничью уже после 8(!) ходов. Тот было отказался, но после бесцветных разменов ничья была все-таки зафиксирована — после 20 ходов.

Итак, Капабланка в глазах мирового общественного мнения стал снова претендентом на звание чемпиона мира. В Англии, где он был издавна популярен, уже поговаривали об устройстве для него матча. Но с кем? Надежды Капабланки омрачались тем, что это был период безвременья. Чемпион мира Эйве только через год должен был сыграть матч с Алехиным, и надо было долго ждать переговоров с будущим победителем о матче с Капабланкой и еще дольше — самого матча. Во-вторых, качество игры Капабланки было все-таки уже не то, что раньше. Он играл нервно и неровно, попадал в цейтнота и в худшие позиции и даже в обоих турнирах 1936 г. дал мало цельных, подлинно «капабланковских» партий.

И действительно, это были последние взлеты гениального шахматиста!

Алехин позже писал, что после 1936 г. «сила Капабланки снизилась — скорее, со спортивной, чем с чисто шахматной точки зрения... Хотя до конца своих дней Капабланка мог по-прежнему создавать жемчужины шахматного искусства, он уже не имел достаточной энергии для достижения практического успеха в большом турнире». Алехин был неправ: причина — увы! — была совсем Другая.

Спустя год на турнире в Земмеринг-Бадене, где играли главным образом молодые шахматисты, Капабланка поделил третье и четвертое места (с Решевским, ниже Кереса и Файна), причем из четырнадцати партий кубинец одиннадцать свел вничью!

Но даже во время этого турнира Капабланка не отказался от заветной мечты. В беседе с советским участником турнира Рагозиным Капабланка сказал, что намерен вызвать на матч победителя матч-реванша Эйве — Алехин, который вскоре должен был начаться, и просил Рагозина передать Ботвиннику, чтобы тот подождал год-два с вызовом нового чемпиона мира на матч и дал бы сыграть с ним Капабланке, потому что ему уже 49 лет и он должен «торопиться».

Но через год последние надежды Капабланки рассеялись! Не потому, что чемпионом мира вновь стал Алехин, хотя и это вызвало у Капабланки нервную депрессию, а из-за резко ухудшившегося здоровья кубинца.

В ноябре 1938 г. в Голландии радиовещательной компанией АВРО был устроен турнир. В нем в два круга встречались: чемпион мира Алехин, экс-чемпионы мира Капабланка и Эйве и молодые корифеи: Ботвинник, Керес, Решевский, Файн и Флор. Турнир проводился в тяжелых условиях: при постоянных переездах из города в город, от чего, конечно, прежде всего страдали ветераны. Немудрено, что первые два места поделили Керес и Файн, а третьим был Ботвинник. Но даже учитывая эти «смягчающие обстоятельства», результат Капабланки был поразительно неудачен. Из четырнадцати партий он выиграл лишь две при четырех поражениях и восьми ничьих, то есть не набрал и половины возможных очков (впервые в жизни!). Алехину Капабланка одну партию проиграл, а вторую свел вничью.

В чем была причина такого провала? Ларчик открывался просто. Во время турнира у кубинца впервые проявились в форме тяжелых приступов симптомы сильнейшего склероза мозга. Конечно, о таком напряжении, как длительный матч на первенство мира, нечего было и думать. Журнал «Шахматы в СССР» в №5 за 1938 г. сообщил, что в Монтевидео — столице Уругвая — запроектировали было проведение матч-реванша Алехин — Капабланка, но он расстроился, так как не Алехин, а Капабланка «выставил чрезвычайно высокие материальные требования». Ясно, что кубинец просто не хотел открывать истинные причины отказа. Все было кончено!

А когда в 1941 г. Алехин, пытаясь вырваться из оккупированной Европы, по сообщениям иностранной печати, предложил Капабланке сыграть матч на самых льготных условиях, кубинец ему даже не ответил. Его здоровье было подорвано напряжением многолетних шахматных боев и незаживающей, смертельной раной — незаслуженным, как он считал, проигрышем матча Алехину.

Капабланка еще выступил в 1939 г. с неплохим результатом в небольшом «пасхальном» турнире в Маргете (дележ второго-третьего призов с Флором, позади Кереса) и осенью того же года на «турнире наций» (Олимпиаде ФИДЕ) в Буэнос-Айресе. Из двадцати партий, игранных в этих двух соревнованиях, Капабланка не проиграл ни одной: десять выигрышей и десять ничьих. Во время Олимпиады вспыхнула вторая мировая война, парализовавшая шахматную жизнь.

На этом закончился спортивный путь гениального кубинца. Капабланка во время войны жил в Нью-Йорке, прочел по радио двенадцать лекций для шахматистов латиноамериканских стран и постоянно посещал свой излюбленный Манхэттенский шахматный клуб — постоянного свидетеля его славной шахматной карьеры.

Придя 7 марта 1942 г. в 10 часов вечера в клуб поиграть с друзьями, Капабланка внезапно почувствовал себя плохо, был отвезен в госпиталь и на следующее утро скончался от кровоизлияния в мозг. Было ему 53 года.

Тело Капабланки было отправлено на Кубу, где были устроены торжественные государственные похороны.

Алехину было суждено быть не только современником и соперником великого кубинского шахматиста, но и его величайшим ценителем и критиком. Оба гениальных шахматиста сыграли между собой 47 турнирных и матчевых партий, которые удивительным образом закончились равным счетом: каждый выиграл по семь партий при тридцати трех ничьих.

Под конец жизни Алехин отрешился от всяких недоброжелательных чувств к Капабланке и в набросках своих предсмертных воспоминаний писал о нем с большой теплотой. Он закончил их следующими словами, которыми уместно завершить и это документальное повествование: «Капабланка был слишком рано вырван из шахматного мира. С его смертью мы потеряли величайшего шахматного гения, равного которому мы никогда не увидим!»