Мурыгин заробел и сказал, что не надо.
— Да, но… зачем тогда… коты? — помолчав, спросил он в тоске. — Может, сменим терминологию, а?..
— Предпочитаешь Господа Бога?
— Нет, ну… это уж кощунство…
— Какой ты всё-таки, Мурыгин, ранимый, — заметил со вздохом Костик, освобождаясь от свитера. — Можно подумать, оптовым складом никогда не владел! Коты ему не понравились, видали?..
* * *
Сложно сказать, что случилось раньше: мгновенное приземление на драный плед или же пугающе знакомое «умб!..» на заливном лугу. По логике, он должен был сначала их скинуть, а потом уже кого-то шугануть, но это по логике… В сторону так называемого островка (проще говоря, небольшой плотной толпы верб) улепётывали трое мальчуганов, одетых скорее по-зимнему, нежели по-весеннему.
— Откуда они тут? — не понял Костик. — Не из города же…
Мурыгин смотрел и неодобрительно качал головой. Дачник со стажем, он хорошо знал, кто это и откуда. Из Пузырьков. Так в просторечии именовалось брошенное на произвол судьбы отделение ликвидированного колхоза, вечная головная боль «Орошенца». Утративши связь с землёй, жители Пузырьков промышляли теперь чем попало, в том числе и кражами со взломом. Работали по принципу семейного подряда: днём детишки высматривали объект, а взрослые приходили ночью.
Поздновато пожаловали. Во-первых, середина марта, сезон грабежей, считай, кончился, а во-вторых… что теперь грабить-то?
Мурыгин обулся, встал.
— Да… Скорее всего… — задумчиво молвил он.
— Что скорее всего?
— Скорее всего ты прав… Какой смысл брать с улицы двух старых ободранных котов? Берут обычно котят…
— Ну, не всегда, — возразил Костик. — Мой, например, уже здоровый был, когда я его подобрал… по пьянке…
— И всё-таки, согласись, странное предпочтение. Я бы на его месте пригрел кого-нибудь из этих пацанов. Такие же приблудные… во всяком случае, с виду…
— Не исключено, что у нас аура редкой расцветки, — предположил Костик. — С подпалинами…
Из-за вербного островка показался один из мальчишек. За ним явились и остальные двое. Осторожно двинулись к пустырю. Надолго нырнули в лозняк — должно быть, решили посовещаться…
— Смотри-ка, мало показалось… — уважительно заметил Костик.
Мурыгин выглядел более озабоченным.
— Ну вот куда их несёт? Опасно же! — Он обернулся к Стоеростину. — Прямо хоть в самом деле колючей проволокой обноси… по периметру.
— Пролезут, — заверил тот. — Погоди, ещё экстремалы повадятся. Представляешь, кайф — пересечь пустырь всё равно как под бомбёжкой? Адреналину-то, адреналину! Весёлая нас ждёт жизнь…
— Но власти же должны какие-то меры принять?!
— Должны… — равнодушно согласился Костик. — Перечислить, что они у нас ещё должны?.. Серый! Насколько я понимаю, навару с нашего пустыря — никакого. Ну а раз так, то кто этим сейчас будет заниматься? Ну, приедет какой-нибудь учёный безумец…
— Нет, позволь! — возмутился Мурыгин. — Как это никакого? Это ж, по сути, новое оружие в перспективе… Противотанковое, противопехотное…
Судя по кислому выражению стоеростинского лица, восклицание Сергея Арсентьевича никого ни в чём не убедило.
Умб!..
— Ты знаешь, по-моему, им понравилось… — сказал Костик. — До вечера не уймутся…
И оказался не прав. На третью попытку пацанва не отважилась — торопливо подалась через заливной луг к Пузырькам. Как бы они, чего доброго, взрослых не привели…
— Всю сиесту поломали… — С недовольным видом Стоеростин улёгся на плед, пощупал бугристое твёрдое ложе. — Не понял!.. — в крайнем раздражении вопросил он окрестное пространство. — Так и будем теперь без подстилки?
И на глазах Мурыгина медленно всплыл над землёй.
Глава 7
Вдалеке трижды прозвучал нетерпеливый автомобильный гудок. Упругий воздух под Сергеем Арсентьевичем дрогнул. Это лежавший рядом Стоеростин привстал поглядеть, а тот, на ком они покоились, наверное, уловил движение и шевельнулся.
— Кого ещё там принесло? — спросил Мурыгин, не размыкая просвеченных солнцем век. — Никакого покоя от них…
— Прибыл кто-то, — сообщил Костик. — Лежи-лежи… Я так думаю, что ничего интересного нам не покажут. Въезжать боится — за овражком тормознул… Из ваших, видать, из шуганутых уже…
Вновь прозвучал троекратный вопль сигнала.
— Черти его надирают! — сказал в сердцах Мурыгин и сел.
Глаза навелись на резкость не сразу, округа плыла цветными бликами. Наконец смутное оливковое пятно за овражком собралось в хорошо знакомый «шевроле», возле распахнутой передней дверцы которого обозначилась женская фигурка. Опять-таки знакомая до слёз.
— Боюсь, по мою душу… — Сергей Арсентьевич нахмурился, взял из воздуха итальянские ботинки на меху, принялся обуваться. — Ну вот какого ей рожна ещё надо? Всё уже вроде забрала…
— Неужто Раиса Леонидовна? — ахнул Стоеростин.
Мурыгин неловко съёрзнул на грешную землю и, оставив вопрос без ответа, двинулся навстречу неизбежному.
— Понадобится помощь — кричи фальцетом… — сказал ему в спину Костик.
Раиса Леонидовна прекратила сигналить и теперь смиренно ждала приближения блудного мужа. Даже издали было заметно, что его очевидное нежелание прибавить шаг причиняет ей нестерпимую душевную боль.
— Привет, — осторожно промолвил он и остановился, немного не дойдя до «шевроле».
Она сняла очки, поглядела с упрёком.
— Ты о дочери подумал?
Умение наводить оторопь первым вопросом, наверное, было у Раисы Леонидовны врождённым. Подумал ли Мурыгин о дочери? В данный момент или вообще? Да нет, пожалуй, давно уже не думал. Когда тут думать, в такой круговерти и свистопляске? Мурочка третий год училась в Москве, время от времени присылая эсэмэски, в которых либо просила денег, либо сообщала, что вскоре выйдет замуж. Имя избранника каждый раз прилагалось новое.
— У неё что-нибудь случилось?
Раиса Леонидовна не поверила услышанному. Цинизм бывшего супруга (знать бы ещё, в чём он заключался!) просто потряс её.
— И ты спрашиваешь, что у неё случилось?! Беда случилась! У неё свадьба вот-вот!..
— У неё она всегда вот-вот…
— Нет! На это раз — точно! Я дачу продать собиралась…
— Не представляю, как ты это теперь сможешь сделать…
В изнеможении Раиса оперлась на открытую дверцу. Кто не в курсе, решил бы, что сейчас в обморок упадёт.
— Почему ты здесь? — через силу спросила она. — И кто это там с тобой?
— Там со мной небезызвестный тебе Костик Стоеростин…
— Да уж… небезызвестный…
— …а почему я здесь, ты знаешь не хуже моего.
— Это не твой участок!
— И не твой, — сказал Мурыгин. — Если ты про наш с Костиком бивак, то он на участке Тараха… Тимофея Григорьевича Тараха. Не веришь — поди проверь…
Оба прищурились и посмотрели на брезентовый прыщик палатки. За долгие годы супружества Сергей Арсентьевич научился врать жене вдохновенно и виртуозно. Отсюда и впрямь было не разобрать, на чьей территории разбит лагерь. Вдобавок воздушная дрожь над прогревшейся почвой настолько искажала картину, что, не знай Мурыгин всей правды, ему бы тоже показалось, будто Костик там, вдали, просто валяется на травке, а слоистый просвет под ним лишь мерещится.
Опытный Сергей Арсентьевич и мысли не допускал, что Раиса попрётся на пустырь проверять, обманывают её или нет. В отличие от супруга дважды она одну и ту же ошибку не совершала никогда.
— Лучше скажи, за каким лешим ты на телевидение вылезла?
Лицо Раисы Леонидовны окаменело.
— Но я же не знала… — с мукой произнесла она. — Откуда мне было знать… Он ещё в Египте был…
— Кто?
— Какая разница?!
Мурыгин озабоченно потрогал собственную голову, словно бы проверяя на размягчённость. Оказывается, напрочь успел отвыкнуть от контактов подобного рода. Даже с Костиком беседовать легче…
— Обрыщенко, — глухо призналась она.
— Обрыщенко?
Речь шла о владельце одного из пропавших особняков. Весьма значительная личность. Завод, магазины, строительство, а уж в депутаты подался — так, исключительно ради юридической неприкосновенности. Не будь его, давно уже не было бы и «Орошенца».
