Мэллори прижималась к нему, чувствуя, как он заполняет ее тело и заставляет сердце петь. Ветер из пустыни донес до них сладкий аромат цветущего сада, и их тела соединились на ложе из лепестков жасмина, опавших с ее волос.

Наконец, тело Майкла задрожало и содрогнулось в последний раз. Мэллори прижалась к нему изо всех сил, желая только одного — держать его вот так всю оставшуюся жизнь.

Он поцеловал Мэллори и почувствовал, что лицо ее мокро от слез.

— Я сделал тебе больно? — спросил Майкл, нежно отстраняясь от нее.

— Нет, не больно. Это было… Я как будто стала частью тебя. Я никогда не думала, что можно чувствовать такую близость с другим человеком.

Майкл смотрел на нее, думая, отчего он испытывает такую нежность в сердце? Почему в горле у него застрял тугой ком и не позволяет ответить ей?

Он ласково прижал ее к себе, зная, что скоро они расстанутся, и возможно, навсегда. Какие чувства она пробудила в нем? Он не хотел задумываться над этим, поскольку им предстояло расстаться еще до рассвета.

Мэллори уютно устроилась в его руках, в глазах ее плясали искорки смеха.

— Так вот, оказывается, что чувствуешь, занимаясь любовью с легендой! — улыбнулась она. — Ну что ж, Ахдар Акраба, теперь я верю, что легенда больше похожа на правду, чем на вымысел.

Майкл засмеялся и сжал ее в объятиях.

— Из тебя, похоже, выйдет самая непочтительная жена. Ты будешь, наконец, выказывать мне уважение, которого заслуживает ходячая легенда?

Глаза Мэллори блеснули, и она на секунду прижалась губами к его рту.

— О да, я буду почитать тебя. Что желает Зеленоглазый Скорпион?

— Тебя, — прошептал он. — Я желаю тебя.

Мэллори охотно потянулась к Майклу, и он взял ее снова. И снова. По мере приближения рассвета, любовный пыл Майкла становился все более неистовым, и каждый раз, когда он тянулся к Мэллори, она с желанием отдавалась ему в руки.

И ни тот, ни другой не знали, что оба думали об одном и том же. Он стремился посеять в ней свое семя, чтобы продолжился род Винтер, она хотела зачать от него, чтобы частица мужа осталась с ней в том случае, если ему не суждено будет вернуться.

Поднявшись с кровати, Майкл долго смотрел на жену, подарившую ему ночь, каких у него еще не бывало. Своей нежностью Мэллори тронула его так, как до этого не удавалось ни одной женщине, и ему хотелось, снова забравшись в постель, брать ее еще и еще.

С тяжелым вздохом он на цыпочках вышел из спальни и, войдя в соседнюю комнату, зажег стоявшую там свечу. Примостившись возле позолоченного столика, Майкл взял из ящика лист бумаги и твердой рукой стал писать:

«Дорогая мама!

Хочу представить тебе бывшую леди Мэллори Стэнхоуп, являющуюся теперь моей женой. Ты увидишь, что у нее мягкий характер и нежная душа. Полюби ее так, как полюбил я. Если на то будет воля Всевышнего, она принесет нам следующего наследника рода Винтер. Сегодня я выступаю в поход в надежде спасти отца. Я чувствую, что ты молишься за меня, и твои молитвы помогут мне перенести тяготы грядущих дней.

Твой любящий сын Майкл».

Майкл спрятал письмо в пояс. Его надо отдать королю и попросить содействия, чтобы оно обязательно дошло до матери.

Взяв второй лист бумаги, он на минуту задумался. Писать Мэллори было намного сложнее. Его сердце переполняли чувства, которые невозможно было излить в словах. Наскоро набросав несколько бесстрастных строк, Майкл сложил листок и прислонил его к подсвечнику, чтобы прощальная записка наверняка попалась ей на глаза.

Проходя мимо двери в спальню, Майкл на мгновение задержался, но все же поборол искушение разбудить Мэллори и попросить ее благословения в дальний путь. Он набросил капюшон бурнуса и заспешил прочь. Через два часа взойдет солнце, а им до восхода нужно быть уже в пути.

Казалось, солнце пронзает утреннее небо иглами света. Майкл скакал рядом с принцем Халдуном и шейхом Хакимом во главе отряда бедуинов. Мужчины думали о предстоящих битвах и о женщинах, оставшихся дома.

Путь их лежал мимо дружественных селений, и численность отряда быстро росла. Объединяясь, молчаливые всадники становились армией.

К полудню, когда безжалостное солнце било по пустыне, как раскаленный молот по гигантской наковальне, их число перевалило за тысячу. Жара стала невыносимой, и маленькое воинство остановилось возле оазиса. Принц Халдун объявил привал, и каждый принялся отыскивать для себя местечко в тени.

Затем принц созвал предводителей всех племен, чтобы вместе выработать план действий. Тут же вспыхнули споры — каждый был уверен, что именно его идея является наилучшей. Наконец, руку поднял Майкл.

— У меня есть план, который может сработать, — произнес он, приковав к себе всеобщее внимание. Вожди бедуинов почтительно смолкли, приготовившись слушать.

— Как вам известно, прежде чем вы нанесете удар, я должен найти отца и вызволить его из Калдои целым и невредимым. Те из вас, кто бывал там, утверждают, что в город и муха не пролетит. Однако будет величайшей глупостью обрушиться на Сиди, прежде чем мы проведем наших людей за крепостные стены. Ему только и надо, чтобы мы бросили всех своих воинов в атаку.

— Верно, — кивнул Хаким. — Но если на то будет воля Аллаха, каждый из нас охотно умрет за праведное дело. Люди, которых ты здесь видишь, жаждут очистить пустыню от этой предательской турецкой чумы.

— Так каков твой план? — спросил Майкла Халдун.

— Вообще-то, план вовсе не мой. Когда-то он был блестяще осуществлен одним американским генералом, сражавшимся против моей страны.

— А этот американский генерал выиграл войну? — спросил Хаким с возросшим интересом.

— Да уж не сомневайся! Генерал Джордж Вашингтон заставил нашего командующего поверить, что собирается ударить по одному городу, а на самом деле развернул войска и повел их совсем в другом направлении. Наш британский генерал лорд Корнуоллис был одурачен. Он оставил главные позиции незащищенными и сосредоточил войска там, где, по его убеждению, должен был нанести удар генерал Вашингтон. Из-за этой хитрости и была проиграна война.

Цепким взглядом старый Хаким окинул сидевших рядом. План был хорош, но шейхи пойдут за лордом Майклом лишь в том случае, если его поддержат все без исключения. Хаким понимал, что ему придется манипулировать собственными друзьями. Но ведь для их же блага!

— Мне это нравится, честное слово! — воскликнул он. — Этот план достоин великого генерала… Или Зеленоглазого Скорпиона.

Остальные принялись вполголоса совещаться, а принц Халдун с понимающей улыбкой поглядывал на тестя.

— К северу от того места живет племя хакаш, они — союзники Сиди. Мы можем разыграть великолепное представление, если двинемся на них, — подсказал принц.

— План неплох. Но не опасно ли дробить наши силы? — позволил себе усомниться один из менее знатных шейхов.

— Такая опасность действительно существует, — согласился Майкл, — и мы не застрахованы от всех неудач.

Хаким раздраженно вздохнул. Зеленоглазый терял доверие людей.

— Не вижу иного способа выманить верблюда из его навозной кучи, — запальчиво произнес он. — А ты, Ахдар Акраба, расскажи нам подробнее об этом хитроумном плане.

Майкл взглянул на Хакима и обнаружил, что бедуин красноречиво смотрит на него широко открытыми невинными глазами. Тут он понял, куда клонит старый лис.

— Ну что ж, шейх Хаким, я полагаю, нам следует поступить так, — сказал Майкл, проведя саблей черту на песке. — Мы направим один отряд на племя хакаш, чтобы вытащить Сиди из Калдои, а остальные войска укроются здесь.

— Точно! — воскликнул Хаким, заражая своим энтузиазмом других шейхов.

— Где-то поблизости пролегает караванная тропа, не так ли? — спросил Майкл.

— В одном дне пути на север, — ответил Халдун.

— Хорошо, — сказал англичанин. — Значит, когда отряду придет пора воссоединиться с основными силами и шпионы Сиди заметят поднявшуюся пыль, они, вероятно подумают, что идет караван.