— Как вам угодно. — Мэллори сделала несколько шагов и оказалась прямо под портретом королевы. — Я волнуюсь за лорда Майкла. Вы что-нибудь слышали о нем?

— Ничего. А вы полагаете, что он будет настолько учтив, что станет сообщать нам о своем местонахождении? Я, например, жду не дождусь, когда вернется консул и возьмет на себя руководство. Лорд Майкл — высокомерный, сумасбродный и неблагодарный человек. Я сделал все возможное, чтобы найти его отца, и не услышал от него даже «спасибо». Наоборот, он еще и обвинил меня в некомпетентности.

Да, Мэллори была готова согласиться с лордом Майклом — этот человек был явно не в состоянии представлять Корону. Он не любил народ, среди которого работал. Господин Абрамс олицетворял собой то неуважение, которое англичане испытывали к египтянам, и неудивительно, что последние не любили иностранцев.

— Мне пора домой. Вы сообщите мне, если получите какие-нибудь известия от лорда Майкла?

— Единственное, что я слышал и чему не склонен верить, заключается в том, что он обосновался где-то в пустыне и стал настоящим туземцем. Слухи утверждают, что он превратился в некую живую легенду и арабы зовут его Ахдар Акраба.

— Зеленоглазый Скорпион, — добавила Мэллори.

— Да, а откуда вы знаете?

— Араб, залезший в мой сад, называл лорда Майкла именно так.

— Удивительно. Не знаю, что и думать!

— Я возвращаюсь домой, господин Абрамс, — сказала Мэллори, направляясь к двери.

— Хорошо. К вечеру я выставлю возле вашего дома часовых, леди Мэллори.

Усаживаясь в экипаж, Мэллори не заметила ни человека, прятавшегося в тени, ни сигнала, который он подал трем другим, которые катили по улице тележку с овощами.

Неожиданно лошадь встала на дыбы. Выглянув, Мэллори увидела прямо перед своим экипажем перевернутую тележку и рассыпанные овощи. Она не успела сообразить, в чем дело, как какой-то человек прыгнул на Сафата и вышвырнул его на тротуар. Второй забрался в экипаж и уселся рядом с Мэллори.

Приставив нож к ее горлу, он угрожающе прошипел:

— Молчите, леди. И делайте то, что я скажу.

Мэллори узнала в нем того самого незнакомца, которого не так давно видела в своем саду.

— Что вам нужно?

— Не ваше дело, — последовал грубый ответ. Человек даже не старался казаться вежливым. — Вы будете делать то, что вам прикажут.

— Но почему…

— Молчать! — приказал он.

Экипаж рванулся с места и, покрутившись по маленьким улицам, въехал, наконец, в какой-то внутренний дворик. Позади захлопнулись тяжелые ворота.

— Мой отец узнает об этом, — заявила насмерть перепуганная Мэллори, надеясь, что говорит уверенным голосом.

— Когда ваш отец услышит о том, что с вами стряслось, вы будете уже далеко от Каира. — Мужчина грубо замотал ее рот платком и довольно ухмыльнулся, удостоверившись, что она не в состоянии издать ни звука. Затем он закрыл ее лицо покрывалом, чтобы никто не видел, что ее рот завязан. — Теперь ты не пикнешь, англичанка.

Ее вытолкнули из коляски и торопливо повели к стоящей поблизости лошади. Мужчина подсадил ее в седло, и по обеим сторонам от Мэллори оказались еще двое всадников. Ворота настежь распахнулись, и кавалькада поскакала по улицам Каира в сторону пустыни.

Мэллори поняла, что эти люди тщательно обдумали свой план и прекрасно осуществили его. Ей даже не хотелось думать, что они собираются с ней делать.

Когда наездники выехали за пределы города, девушка обернулась назад. Она знала, что Сафат побежит в консульство за помощью, но ей было больно сознавать, что господин Абрамс — ее единственная надежда на спасение.

Однако даже эта призрачная надежда растаяла, когда они очутились в пустыне и затерялись в безжизненном пространстве песчаных дюн.

Майкл скакал во главе полусотни воинов джебалия. Они проезжали бесчисленные барханы, покрытые колючками, а в случайных оазисах отдыхали от жары и наполняли водой бурдюки. Путники укладывались спать прямо под звездным небом, но достигнув самой жаркой части пустыни, они решили отдыхать днем, а двигаться по ночам.

Четыре дня всадники неуклонно приближались к горам, протянувшимся вдоль побережья, и, наконец, песок пустыни уступил место скалистым утесам. Сейчас они передвигались быстро, однако обратный путь должен был занять больше времени, поскольку свадебный кортеж будет состоять из верблюдов, а не быстроногих арабских скакунов, которых так любили джебалия.

Майкл направил коня в глубокую долину, не отрывая глаз от горного пика. Миновав заброшенный монастырь, они устремились к высоким горам. По ночам здесь было холодно, а днем — как в жаровне.

На восьмой день пути им встретились восемь наездников, которые приветствовали их пронзительными криками и ружейной пальбой. Этот эскорт сопровождал их до самого лагеря саварков.

Очутившись в лагере, Майкл увидел заросли кипарисов и тамарисков. Ему было трудно понять, как люди могли веками выживать в этом затерянном и недружелюбном мире. Однако они не только выжили — они процветали здесь.

По мере того как прибывшие ехали по лагерю, возбуждение, вызванное их приездом, росло: вокруг себя они видели море доброжелательных улыбок, многие подбегали к ним, чтобы поприветствовать. На лицах бедуинов-саварков Майкл подмечал выражение гордости — с этим он встречался здесь снова и снова.

Майкл спешился, его провели в огромный черный шатер посередине лагеря, и навстречу ему вышел человек. Его руки были украшены драгоценными перстнями, на губах играла приветливая улыбка, темные глаза поблескивали.

— Входи и окажи честь моему дому, Ахдар Акраба, — приветствовал его шейх Хаким. — Мы наслышаны о твоей отваге. Входи — утоли свой голод и жажду. Ты проделал долгий путь. Отдохни в моем доме.

Войдя в шатер, Майкл убедился, что он был гораздо больше, чем казалось снаружи. Ноги юноши утопали в дорогом турецком ковре, рядом стояли низкие столы и лежали подушки.

— Садись, садись, — уговаривал его шейх Хаким. — Мы покушаем и поговорим.

Мужчины уселись, и Хаким хлопнул в ладоши. В ту же секунду из-за занавески появились три женщины с закрытыми лицами, неся еду и напитки. Пока они ели, Хаким пересказывал цветистые сказки, слышанные им о Зеленоглазом Скорпионе.

— Должен вам сказать, что все эти истории сильно преувеличены. Каждый раз, когда одну из них пересказывают, она обрастает новыми подробностями. Уверяю вас, что я — ни воин, ни герой.

Рукой, унизанной перстнями, Хаким отмел возражения Майкла.

— Разве не все герои являются фантазией менее храбрых людей? Нам нужны герои, Ахдар Акраба. — Темные глаза шейха не отрывались от Майкла. — Я знаю, что привело тебя в нашу страну. Тут много говорят о вельможе, которого держит в плену Сиди Ахмед. Он — твой отец, не правда ли?

— Да. Он еще жив?

— Получать сведения из Калдои — нелегкое дело, но говорят, что турок Сиди хорошо стережет своего пленника.

Майкл посмотрел на пустыню, видневшуюся сквозь вход в шатер.

— Я найду, как пробраться в Калдою, клянусь.

Размышляя, Хаким погладил свою бороду.

— Мне, возможно, удастся помочь тебе в этом. Моих бедуинов пускают в Калдою, если они не заходят дальше рыночной площади. Разумеется, каждый раз они привозят Сиди какой-нибудь дорогой подарок и убираются оттуда до заката солнца.

Заметив полный надежды взгляд Майкла, шейх задумчиво добавил:

— Провести тебя внутрь будет для меня небезопасно, — но увидев, как вытянулось при этих словах лицо Майкла, он улыбнулся и похлопал юношу по плечу. — Однако ты увидишь, что моим бедуинам опасность по душе. Присоединится ли к ним Зеленоглазый Скорпион?

Майкл только и мечтал о том, как бы попасть в запретный город.

— Я почту за честь отправиться с вашими людьми. Но мне бы не хотелось подвергать их риску.

— Риск придает жизни вкус, без него она стала бы пресной. Я буду счастлив, если смогу утереть нос Сиди.

— Я мог бы отправиться сразу, как только доставлю вашу дочь принцу Халдуну.