— Таким мотивом вполне может быть инцест.

— Вы думаете, эти младенцы — его дети? — спросила Салазар.

— Дело, конечно, гнусное, но не сказать чтобы из ряда вон выходящее, — задумчиво произнесла Райли. — Такие случаи бывали. В основном в сельской местности.

— Последствия инцеста закапывали на заднем дворе или запирали в сундуке и прятали на чердаке, — зябко поведя плечами, сказала Салазар.

— Или в подвале, — дополнил Берч. — Зачем скрывать, если дети законные? Вот сукин сын.

— Судя по показаниям свидетелей и газетным вырезкам, найденным в деле, Нолан с женой вели очень активный образ жизни, занимались благотворительностью и постоянно мелькали в колонках светской хроники. В последние годы перед убийством его жена уж точно не была беременна, — сообщил Стоун.

— Значит, кто-то из дочерей, — отрезала Райли. — Инцест кажется мне вполне правдоподобным мотивом.

— Теперь ясно, почему вдова с детьми так быстро слиняли после убийства, — вставил Корсо.

— Но дом продавать она не стала, — заметила Салазар.

— Решила не выпускать из рук, как и все остальное, — заключил Корсо.

— Жена наверняка все знала, — стала вслух рассуждать Райли. — Не могла не знать. Три дочери, семь младенцев?

— Парень хорошо порезвился, — усмехнулся Корсо.

— А вдова жива? — спросила Салазар.

Берч кивнул.

— Интересно, а почему она вдруг решила продать дом? — нахмурилась Райли.

— Элементарная жадность, — ответил Берч. — Эдельман сказал, что заплатил ей сорок миллионов баксов.

— Ей, должно быть, сейчас за семьдесят. Возможно, у нее склероз и она уже не помнит, что они спрятали в подвале, — предположил Корсо.

— Такие вещи помнят в любом возрасте, — возразила Райли. — Ей известно, что Эдельман собирается снести дом, но она уверена, что сейчас вряд ли кто-нибудь вспомнит об этом погребе. На месте дома построят высотку, и младенцы будут навсегда погребены под тоннами бетона. Никто никогда не узнает, что они вообще родились на свет.

Мы должны поторопиться, — повернулась она к Берчу. — Журналисты с четвертого канала и из «Майами ньюс» уже сделали стойку. Просочились сведения, что мы нашли в Шедоуз человеческие останки. Они жаждут подробностей. Я попытаюсь придержать пресс-релиз. Когда он выйдет, пресса наверняка поднимет шум.

— В данном случае это нам на руку, — сказал Берч. — Поможет отыскать какие-нибудь ниточки. Может, кто-то знал, что эти девочки были беременны.

— Только представь, какая свистопляска начнется в средствах массовой информации! Вам надо успеть поговорить с вдовой и дочерьми, пока еще никто ничего не знает.

— Возможно, одна из них убила Нолана, — предположил Берч. — А может, они сделали это сообща. Паскудное дельце. Подумать только, что им пришлось пережить. Похоже, этот Пирс Нолан был отъявленным негодяем.

Назарио закрыл за собой дверь. Через секунду она приоткрылась, но из комнаты никто не вышел.

— Эта птичка боится оставаться наедине с мужиками, — прокомментировал Корсо. — Наверняка ей есть что сказать.

Назарио появился через сорок пять минут.

— Ну что? — спросил его Берч, отрываясь от папки с делом Нолана.

— Она не врет, — заявил Назарио. — Она действительно не знала, что мы там нашли.

— Я всегда подозревал, что его детектор лжи выходит из строя при виде красоток, — злорадно сказал Корсо. — И точно.

Назарио оставил эту реплику без внимания.

— У Кики клаустрофобия, сержант. Она боится ездить в лифте, летать в самолете, не переносит закрытых помещений без окон, — сообщил он, посмотрев грустными глазами спаниеля в сторону приоткрытой двери. — Поэтому она и не пошла с нами в подвал.

— Логично, — признала Райли.

— А как она объяснила свои приводы в полицию? — спросил Берч.

— Ее дважды арестовывали. Эдельман расчищал территорию под торговый центр, а группа протестующих образовала живое кольцо вокруг огромного столетнего баньяна, который рабочие собирались спилить. Их всех арестовали. Она там тоже была.

— Она еще и защитница деревьев! — ухмыльнулся Корсо.

— Не слишком серьезное преступление, — заметил Стоун.

— Это называется экотерроризмом, — возразил ему Корсо.

— Второй раз ее арестовали, когда она протестовала в Майами-Бич, — продолжал Назарио. — Сносили гостиницу в стиле ар деко, чтобы Джанни Версаче, живущий по соседству, мог вырыть себе бассейн. Обе демонстрации были вполне мирными.

— Иногда это единственный способ изменить закон или заявить о своих правах, — заметил Стоун.

Райли бросила на него внимательный взгляд.

— Когда вы сказали, что нашли мертвое тело, она решила, что это старый контрабандист, — продолжал Назарио. — Помните, он исчез в середине тридцатых — утонул в море или что-то в этом роде.

— Хорошо-хорошо, — прервал его Берч. Он вдруг вспомнил, что не пообедал, а уже девять вечера. Неудивительно, что его все раздражает. — Еще один вопрос. Она упоминала о Ферджи и Ди?

— Это ее собаки. Ферджи — йоркширский терьер, а Ди — папийон, — с серьезным видом объяснил Назарио.

— Кто?

— Это такая порода. Маленькая симпатичная собачка.

— Из тех, которых наряжают в костюмчики с фальшивыми бриллиантами? Как Тинкербелл Пэрис Хилтон[3]? — ехидно спросил Корсо.

— Нет, — нахмурился Стоун. — Тинкербелл — чихуахуа.

— Общество защиты животных должно вступиться за эту бедняжку, — сказала Райли.

— Верно, — поддержала ее Салазар. — Эта женщина носит ее как украшение. Я видела по телевизору. Бедная собачка вся тряслась.

— Тинкербелл при каждом удобном случае пытается унести ноги, — продолжала Райли. — На прошлой неделе в новостях сообщали, что она опять сбежала. Но за собаку назначают такое вознаграждение, что ее неизменно возвращают хозяйке.

— Что значит «бедная»? — возмутился Корсо. — Я не прочь поменяться местами с этой псиной. Да ей просто повезло.

— Еще бы, — усмехнулась Салазар. — К чему только эту собачку не прижимали! Чего она только не насмотрелась!

— То-то и оно. Так что я очень не прочь.

— Молодые люди! Лейтенант! — окликнула их Кики Кортелис, робко выглянув из комнаты. — Вы обо мне не забыли? А то я боюсь, что все разойдутся и оставят меня здесь.

— Как же, забудешь о вас, — проворчал Берч. — Хотя мы бы не прочь. Сейчас к вам подойдут.

— Она торопилась к Ферджи и Ди, — понизив голос, сказал Назарио. — Чем меньше собачка, тем трудней ей терпеть. А Кики как раз купила новый ковер. Потому так и спешила.

— Отпустите ее и отвезите домой, — недовольно распорядилась Райли. — Используйте ее как источник информации. Выясните, что еще она знает об этом доме и его жильцах.

Красный «мустанг» с откидным верхом с ревом вылетел из полицейского гаража. Его пассажирка вцепилась в дверную ручку.

— Вы всегда так водите?

— Извините, — пробормотал Назарио, сбрасывая газ. — Может быть, опустить верх? Будет посвободнее.

— Да, — вздохнула Кики, откидываясь на сиденье.

Крыша машины медленно поползла назад, открывая взору полночное небо Майами, усыпанное звездами и расцвеченное пурпуром и позолотой.

— Я много путешествовала, — тихо сказала Кики. — Но нигде не видела таких ночных облаков. Посмотрите, как запрокинулся месяц. Как перевернутая чаша. Это единственное место в стране, где можно увидеть такое. — Кики глубоко вздохнула и, повернувшись к Назарио, чуть улыбнулась. — Как же хорошо, что я наконец ушла из вашей конторы. И как вы только там сидите, — сказала она, возвращаясь к своей дерзкой самоуверенности. — Вы должны завести у себя цветы. Растения уменьшают электромагнитное излучение от телефонов, люминесцентных ламп и компьютеров. И нейтрализуют геопатогенные зоны. Проще говоря, комнатные цветы снимают усталость и депрессию. Ведь известно, что лампы дневного света плохо влияют на глаза, вызывают головную боль, стресс и беспокойство.