И конечно же, нам пришлось переделать ванные комнаты. Пришла Донна (она обнаружила духа в туалете внизу, так что нам пришлось приобрести очень дорогой аметистовый кристалл, чтобы его изгнать), и я почувствовала, что было правильно заплатить ей пять процентов бюджета за работу. Гидеон жаждет продать дом с большой выгодой, потому что теперь он выглядит стильно, а не как развалюха из семидесятых, но я сдерживаю мужа. Ну конечно же, мы могли бы извлечь большую прибыль. Но я не хочу, и не только из уважения к Ральфу.

Как я объяснила Гидеону, нам самим дом пригодится. В конце концов, когда родится Герти, нужно же место для медсестры и няни, и еще остается нерешенным вопрос с Фатимой.

Мне не нравилось, что ей придется ездить ко мне и обратно, уставать, ждать автобуса. Я хочу, чтобы она была отдохнувшей и бдительной, когда приступает к работе, и я хочу, чтобы она работала полное время; так что мой план — оставить дом Флемингов в качестве офиса для меня и квартиры для Фатимы и няни.

— Что, ты собираешься оставить дом в собственности, платить на него налог, просто в качестве офиса для твоей фирмы ландшафтного дизайна и для прислуги? — недоуменно спросил Гидеон.

Я успокоила его, сказав, что это прекрасная идея, как удобно нам будет и что все в округе слишком уязвимы психологически, чтобы делить пространство с наемной прислугой, если можно этого избежать. Он купился.

Все же трудно поверить, что я его убедила. Я могла себе представить реакцию Мими.

— Может, чтобы забеременеть, у тебя и ушло времени больше, чем длился юрский период, Клэр, но я не знаю никого, кто превратился бы из вполне нормального, адекватного человека в мамочку из Ноттинг-Хилла так быстро, как ты.

— Давай, расскажи мне все сплетни, — попросила я Маргариту. — Меня не было пятнадцать месяцев, так что мне нужен полный отчет. Как новый выводок ребятишек?

Передо мной большой поднос, и во время разговора я нагружаю его корнуоллскими кружками, впечатляющими и подходящими по цвету тарелками, маслом и взбитыми сливками, домашним джемом (сделанным в этом самом доме, представьте себе), сахарницей и пирогом, который Мирабель и Пози испекли вчера по рецепту из своей новой кулинарной книги, которой мы теперь, разумеется, все время пользуемся.

Золотистые лепешки — одновременно и хрустящие, и жирные, несмотря на то что я сама об этом говорю (с некоторых пор я обнаружила склонность к готовке), остывают на подоконнике. Через окно мне видно Ральфа, который прикорнул на клетчатом коврике.

Большой кремовый глиняный чайник от Эммы Бриджуотер с заваркой внутри стоит на кухонном столе в ожидании кипящей воды. Рядом с ним букет из цветов и папоротника, который Пози воткнула в старый эмалированный кувшин для молока. Обустройство дома заняло целый год, но теперь каждая комната выглядит, как на картинке «Кантри ливинг», и странное чувство удовлетворения, удовлетворения, о возможности которого я даже не подозревала, подкралось ко мне.

Окно открыто, и свежий сладкий ветерок продувает комнату с древним каменным мощеным полом и веревкой для белья, на которой сушатся неуместно модные вещи милой Мирабель, включая ее первый настоящий бюстгальтер, среди пяти пар джинсов и немыслимого количества старых носков. Чистый деревенский воздух смешался с вкусным запахом лепешек и постиранного белья, и если глубоко вдохнуть, то можно почувствовать запах свежего дерева из гостиной, где мы с Калипсо любим полежать после утомительного дня ничегонеделания.

Я подняла сияющую серебристую крышку с плиты и поставила чайник на горелку.

— Чай будет через пять минут! — крикнула я в окно.

Пози каталась на Трампете, ее лохматом пони из Экс-мура, в саду. На ней не было шлема, но если бы дочка упала, то только на мягкую землю западного Дорсета. Казимир (он обожает боулинг и играет в крикет за деревенскую команду) кидал мяч Мирабель, которая обнаружила, что ей нравится битой отбивать мяч. И плавать в море. И лежать в саду, читая «Черную красавицу»…

— Я же сказал, надо быстрей, глупышка! — закричал Кас, когда теннисный мяч перелетел через забор и застрял в ветках дерева.

— Помочь? — крикнул Ральф, даже не пошевелившись.

— Нет! — крикнула я в ответ, все еще разговаривая по телефону с Маргаритой.

— Сначала ты, — сказала она. — Так… как дела в Дорсете? — Что Маргарита хотела сказать, так это «как ты поживаешь с тех пор, как Ральф продал ваш дом за твоей спиной твоей лучшей подруге и купил ферму на западе? И как твой брак, после того как Ральфу сказала твоя же лучшая подруга, что ты трахалась с мультимиллионером по соседству?».

— Дом совершенно замечательный, — призналась я. — Ты должна приехать. Это старое каменное здание, на которое время наложило свой отпечаток. Идеал совершенства для Ральфа. Теперь и для меня тоже. Это потрясающе. В Ноттинг-Хилле я не могла себе представить, что кто-то хочет жить где-то, кроме Ноттинг-Хилла. Ты же знаешь, как сложно было вытащить меня за пределы района — и даже за пределами сада была враждебная территория…

— Так и есть, — ответила Маргарита. — Даже теперь я стараюсь не пересекать границу Чепстоу-плейс.

— У меня было невероятно ограниченное мышление, совсем никаких горизонтов, никакой жажды приключений. Но теперь… все чудесно. У нас есть где развернуться. У всех детей своя комната. Я прохожу мимо холмов за конюшнями и вижу море и ни одного дома. У Пози есть пони, и Мирабель, слава Богу, стала почти нормальной — это чудесно, она намного приятней в деревне. Нам не приходится ни с кем общаться, кроме Боуденов… я тебе рассказывала, что они наши ближайшие соседи? Все дети начали охотиться… и нам нравятся Софи и Джонни… разве не здорово?

Маргарита издала какой-то звук в знак согласия.

— Знаешь, я и вправду думала, что буду скучать по саду, по войнам за территорию, распрям, общению, не говоря уже о лесбийских интригах, но я не скучаю. Ральф был прав. Настало время… двигаться дальше. Я бы никогда сама этого не сделала, и я рада, что это произошло. Хотя то, как оно произошло… было немного пугающим.

— Знаю, — согласилась Маргарита. — Я действительно за тебя переживала. И за Ральфа.

— Боже, и я тоже, — ответила я. — В ту ночь я думала, что мы близки к разводу. В ночь Гая Фокса. Ральф сказал, что он знает о Сае. И сказал, что продал дом Клэр. А потом я в ярости пошла к Клэр и обнаружила «скорую помощь» у ее дома, так что у меня даже не было возможности выяснить с ней отношения. В целом это был отличный вечер.

— И как вы с Ральфом?

— Лучше, — твердо ответила я. Маргарита в курсе обо мне и Сае, но в саду больше никто не знает (я надеюсь). — Должна признаться, мне повезло быть замужем за представителем высшего общества, который считает нелояльность грехом худшим, чем физическую измену. У его отца была любовница с тех пор, как Ральф может припомнить, и конечно же, Слинки годами была любовницей какого-то благородного графа. — Я сказала «конечно», но узнала об этом, только когда у нас начались проблемы из-за Сая, переезда и так далее. — Но я не хочу сказать, что у нас не было неприятных моментов, — продолжила я. — Ральф не перестает твердить, что его расстраивает не тот факт, что я с кем-то спала. На самом деле его огорчает то, что я позволила соблазнить себя большим деньгам. Признаю, в этом есть доля правды. Но правда состоит и в том, что деньги придают сексуальность. Ральф этого не понимает.

— Знаю, — вздохнула Маргарита. — Думаю, для мужчин это слишком неприятно слышать.

— В любом случае я не рассказала, что сама бегала за Саем, а не наоборот.

— Я не говорила тебе, что видела Анушку той ночью? — неожиданно спросила Маргарита.

Я не знала, что сказать. Я думала, что личность шлюшки Патрика была все еще неизвестна. Я не думала, что Маргарита знала.

— Ты же не думала, что я не знаю, с кем встречается Патрик? — Она нарушила молчание. — Мими, да я узнала это за пять минут! Я наняла частного детектива. Я не глупа. Мне пришлось так поступить. Как только я обнаружила, что он трахает учительницу Чарли, я заставила его во всем признаться. Я хочу сказать, наш семейный юрист уверил меня, что этот случай тянет на статью «Жестокое отношение к ребенку». Я могла забрать у него все. И даже больше. С тех пор он ведет себя словно котенок в моих руках. Спроси Донну.