– Может, увидимся на днях? – нерешительно предложила я.

– Созвонимся, – коротко ответил отец и отсоединился.

Как это на него похоже! Вот теперь я узнаю своего папочку! Всего минуту назад он был само участие, и вот уже бросает трубку!

Я нахмурилась и села на кровати. Учитывая, что часы показывали без двадцати минут семь, можно было начинать собираться на учёбу. В другие дни я могла позволить себе поваляться в постели подольше, но раз уж так вышло… Пойду позавтракаю, поболтаю с мамой, подниму ей настроение, наконец.

Накинув на себя домашний халат, я вышла из своей комнаты и постучала в дверь маминой спальни.

– Мам, ты проснулась?

– Заходи, я собираюсь на работу, – раздалось изнутри.

Моя родительница сидела за туалетным столиком и красила ресницы. Весь остальной макияж уже был нанесён. Надо знать мою маму – она никогда не покидает дом в своём естественном виде. Лишь мне одной изредка выпадает возможность наблюдать её в натуральном состоянии, то есть без косметики. Надо сказать, так мне мама нравится гораздо больше. Её лицо всё ещё свежее, почти без морщинок, ярко-зелёные глаза и красиво очерченный рот – всё это, по моему мнению, не стоит прятать за слоем штукатурки.

Однако мать придерживалась другого мнения. Она всегда считала, что появляться в общественных местах не накрашенной – вульгарно. То есть женщина, таким образом, полностью плюёт на окружающих и выглядит крайне неопрятно. «Что, если я появлюсь на работе в махровом халате и тапочках? Ведь именно так я хожу дома. Разве это будет хорошо?» – нередко восклицала она в ответ на мои упрёки относительно чрезмерности её макияжа.

Я же, в противовес её мнению, почти никогда не пользуюсь косметикой. Могу лишь изредка воспользоваться тушью для ресниц и блеском для губ. Ах, да! Ещё обожаю духи. Но ведь это не штукатурка на лице!

С возрастом до меня начало постепенно доходить – мать не просто так злоупотребляет косметикой. Она прячет за этой маской из тонального крема и румян свои истинные чувства и эмоции. Ей страшно, что кто-то сможет увидеть её такой, какой вижу я – хрупкой, ранимой, неуверенной. Такой, какой бросил её мой отец и какой она продолжает оставаться после его ухода.

– Мам, ты сегодня прекрасно выглядишь, – я решила начать утро с небольшого подхалимажа. В конце концов, от меня не убудет, а за вчерашнее равнодушие к её кулинарному шедевру надо хоть как-то расплатиться. Наверное, злится ещё.

Не поворачиваясь ко мне и не переставая наносить на ресницы тушь, моя родительница отрывисто спросила:

– Кто звонил?

– Ты слышала? – удивилась я.

– Конечно, – она пожала плечами. – Твоя комната – через стенку. Почти всё слышно.

Ах, да! Конечно! Я и забыла! Хорошо, что мне пока не пришло в голову привести к себе какого-нибудь парня. В этом случае с ним можно было бы лишь держаться за руку и читать Шекспира, потому что все остальные действия не останутся незамеченными.

– Звонил отец, – сообщила я и почему-то смутилась.

Мать вздрогнула:

– Что ему было нужно?

– Не знаю, – я пожала плечами, – посоветовал беречь себя.

Родительница постаралась взять в себя в руки и не поддаться чувствам. Каждый раз, когда она слышала про отца, с ней начинали происходить странные вещи – мать краснела, как первоклассница, вспыхивала, говорила всякую ерунду и не могла усидеть на месте. В этот раз она решила не реагировать так бурно и стала внимательно разглядывать себя в зеркале, словно делала это впервые в жизни.

– Почему он так сказал? – спросила мать как бы небрежно, с деланным равнодушием.

– Сама гадаю, – призналась я, – и зачем только так рано позвонил? Что, спешка какая-нибудь?

После этого странного разговора с отцом где-то глубоко внутри засела мучительная тревога, точившая душу, но родительнице этого знать не нужно. Однако, чтобы переживать за свою дочь, ни одной матери не нужно разрешение. Моя немедленно заподозрила неладное. Она резко оторвала свой взгляд от зеркала, посмотрела на меня и негромко, но отчаянно вскрикнула. Что? Что со мной не так? Что в моём облике так её напугало?

– Мам, с тобой всё в порядке? – неуверенно спросила я после небольшой паузы.

– Всё ли в порядке с тобой? – ответили мне дрожащим голосом.

– Что? – не поняла я.

– Твои глаза… Никогда не видела, чтобы они были такого странного цвета… Тебе нехорошо? – мама вся тряслась, словно осенний листок под порывами сильного ветра.

Мне надоело находиться в состоянии полного непонимания происходящего, и я в одно мгновение оказалась рядом с трюмо. Беглого взгляда на своё отражение было достаточно, чтобы прийти к выводу: кошмар продолжается. Моё лицо полностью изменилось, как вчера, в одной из комнат ресторана, ещё до прихода Навигатора. Я почувствовала опасность, и мои глаза вспыхнули странным огнём. Лицо изменилось, стало другим.

Потом всё пришло в норму, раз никто из приятелей не испугался меня. И вот опять… Только на этот раз не очень удачно получилось – рядом мать, вечно переживающая за меня.

– Мам, всё хорошо, – умиротворяющим голосом пропела я, кладя руки ей на плечи и отворачивая от себя, снова в сторону зеркала, – посмотри на меня, всё хорошо….

Её продолжало трясти. Она беспокойно вглядывалась в моё отражение в зеркале и шептала:

– Доченька, доченька, что с тобой?!

Я понимала, что выгляжу просто кошмарно. Точнее, совсем не так, как должна выглядеть нормальная девушка моего возраста. И вообще девушка… И человек в принципе. Лицо как-то странно осунулось, побледнело. Глаза, огромные и чёрные, словно ночной океан, казалось, занимали собой всё свободное пространство от бровей до подбородка. В них как будто кипятилась и клокотала и без того раскалённая магма. Волосы выбились из косы, которую я заплела на ночь, и теперь обрамляли моё невероятное лицо, словно тысяча рассерженных змей, развиваясь и завиваясь, поднимаясь и опускаясь.

Я перевела взгляд со своего отражения на мать и снова стала её успокаивать, хоть мне это и нелегко давалось:

– Мама, всё нормально! Тебе что-то почудилось. Со мной всё хорошо…

– Хорошо… – эхом отозвалась она, глядя в зеркало. – Хорошо…

– Мне надо собираться на учёбу, – как можно более беззаботно сказала я, плохо слушающимся, звенящим голосом, – ты одевайся и спускайся вниз. Я тоже нацеплю на себя что-нибудь и приду. Что у нас на завтрак?

– На завтрак… – машинально повторила мать. – Что…

Я не стала дожидаться конца фразы и выскочила из её комнаты. Забежав к себе, я немедленно закрылась на задвижку и подбежала к зеркалу в ванной. На меня смотрели всё те же огромные, нечеловеческие глаза… Зажав рот обеими руками, я постаралась не заорать от страха. Теперь, когда уже нет нужды себя контролировать, можно ненадолго предаться панике. Главное, чтобы мать ничего не услышала.

Лёха! Лёха! Вот кто мне сейчас действительно нужен! Только он смог бы нормально объяснить, что, мать его, происходит! И только он в состоянии понять меня! Мне нужен Навигатор! Я должна отыскать его, непременно!

Хотя стоп! Для начала надо успокоиться и прийти в себя. Позавтракать с мамой как ни в чём не бывало, принять нормальный облик. Иначе люди вокруг попросту разбегутся.

Умывшись, я глубоко и часто задышала, затем прижала мягкое полотенце к пылающему лицу. Вдох, выдох, вдох, выдох… Спокойно, тише…. Надо успокоиться. Что меня так взволновало? Я спала, потом позвонил отец, попросил быть осторожнее, и в сердце поселился страх. Гнетущая тревога… И снова вдох, выдох, вдох… Я поняла, что вокруг что-то происходит, и оттого испугалась, не зная, как на это реагировать. Однако надо быть сильнее. Надо найти все ответы, надо пойти до конца. Тем более я обещала это ЕМУ. Тому парню, которого увидела сегодня во сне. Его глаза, серые, как осеннее море, его спутанные светлые волосы, его красивые нежные губы манили к себе, заполняя собой всю мою душу.

Кто он? Почему зовёт меня сквозь толщу сна?

Надо непременно найти его! Вдох, выдох, вдох, выдох…