По возвращении домой Фокс сразу же набрал Тони Кая.
— Как продвигается отчёт?
— Стараемся обстряпать всё так, чтобы все подумали, будто этот шедевр составила пара нобелевских лауреатов.
— Значит, совсем не продвигается. Какие планы на этот вечер?
— Семейный ужин с моей благоверной. Хочешь, присоединяйся.
— Не могу, Тони. Время дорого.
— Ну да. Я всё время забываю, как ты у нас загружен. — Кай немного помолчал. — Однако если ты передумаешь, предложение остаётся в силе…
— Спасибо, но у меня на этот вечер уже есть планы. Как там наш малыш?
— Погнал обратно в Файф. Представляешь, подстригся, все дела…
— Опять Шерил Форрестер?
— Парень совсем потерял голову.
— Ты бы предостерёг его. Одному Богу известно, какие лакомые кусочки она, пользуясь наивностью нашего юноши, собирает для Скоулза и его шайки.
— Ты считаешь её Матой Хари?
— Это уже не в первый раз. — Фокс лежал, растянувшись, на диване, держа свободной рукой телевизионный пульт. Он переключился на новостной канал и убрал звук. — Ты уже слышал про Стерлинг?
— По мне, так это чистой воды имитация. Эти шизики видят нечто подобное по телику и думают: я тоже так могу, я покажу им небо в алмазах…
— Но похоже, местные шишки восприняли всё это более чем серьёзно.
На том конце провода воцарилась тишина; Тони Кай переваривал информацию.
— Тебя-то каким ветром туда занесло?
— Я искал инспектора Джексона.
— Того самого из полиции безопасности?
— Мне надо было задать ему один очень важный вопрос.
— Это всё Вернал, правда? Ещё не надоело копать?
— Нет. И по-моему, я уже накопал несколько отличных жирных червей. Со слов Джексона, их люди не имеют никакого отношения к гибели Вернала. Но Дональд Макайвер уверяет, что в багажнике была спрятана порядочная сумма денег. Порядка тридцати — сорока тысяч.
— Кто такой этот чёртов Дональд Макайвер?
— Он в своё время возглавлял одну из экстремистских группировок.
— А где он сейчас?
Фокс немного помедлил, прежде чем ответить.
— В «Карстейрс».
— И ты туда ездил?
— Это была вынужденная необходимость, Тони.
— Ну и как? Он был в смирительной рубашке?
— Немного нервный, но в целом вполне вменяемый.
— И ты веришь ему насчёт денег?
— Да.
Кай с минуту подумал.
— Тогда их присвоил Гэвин Уиллис, — заявил он.
— И что он, по-твоему, с ними сделал? — возразил Фокс. — К тому же, как бы он узнал, что деньги спрятаны там? — Но само собой, у него на это были все шансы — стволы обменивались на наличные, наверняка дело происходило где-нибудь на заброшенной автостоянке, посреди ночи…
— Больше вопросов, чем ответов, Малькольм, — сказал Тони Кай. — Не будешь возражать, если я дам тебе дружеский совет?
— Посоветуешь мне бросить это дело?
— Что-то в этом роде, да. Передай всё, что накопал, в управление уголовных расследований — не обязательно в Файфе. Наверняка в Эдинбурге найдётся человечек, которому ты сможешь доверить эту информацию.
— И это когда я только-только начал радоваться жизни?
— Значит, по-твоему, это называется «радоваться жизни»? — Кай обречённо вздохнул. — У тебя на руках нет ни единой улики, Малькольм. Ни мне, ни кому-либо другому, ни — если уж на то пошло — начальству тебе ровным счётом нечего предъявить. — Он немного помолчал. — Ну, по крайней мере устрой себе передышку хотя бы на этот вечер — в кино там сходи, что ли, отдохни как-нибудь, отвлекись…
— Я уже решил. Я поеду к Митчу.
— Вот только это не очень-то похоже на отдых. Кажется, в каком-то новом фильме играет Джейсон Стэтхэм.
— Это там, где то и дело что-то взрывается и машины разбиваются всмятку? И ты считаешь, это поможет мне отвлечься?
Просто не сиди дома один как сыч, кусая ногти. Это всё, что я хотел сказать.
Фокс поблагодарил Кая за заботу и положил трубку. Он и не думал о том, чтобы пойти, к примеру, в ресторан, опять «один как сыч»? Заглянув в Интернет, он обнаружил, что в кинотеатре по соседству идёт «Мальтийский сокол». Минут пять он убеждал себя, что сейчас встанет, оденется и пойдёт. А потом встал, оделся и поехал к отцу.
Митч дремал. Его дыхание отдавало виски, и хотя он сидел в кресле, он был уже в пижаме. Фокс посмотрел на часы: не было даже восьми. Фокс просидел напротив отца больше часа, перебирая фотографии из обувной коробки и с особым вниманием разглядывая те, на которых были запечатлены кузен Крис, годовалая Джуд и его, Фокса, мать. Время от времени он украдкой поглядывал на спящего отца: тот дремал, слегка приоткрыв рот; его грудь мерно вздымалась и опускалась.
Мы играли в футбол, ты и я; ты настаивал, чтобы я непременно стоял в воротах. Так у тебя меньше шансов получить травму, говорил ты. И ты терпеливо просиживал со мной долгие вечера, пока я тщетно пытался вызубрить таблицу умножения. Сидя перед телевизором, ты смеялся над глупыми шутками комедийных сериалов и начинал громко возмущаться, стоило судье допустить ошибку, будто он мог тебя слышать, находясь по ту сторону экрана. На Поминальное воскресенье[38] ты неизменно вставал, чтобы почтить минутой молчания память всех павших. На кухне от тебя было мало толку, но каждый вечер ты неизменно заваривал маме чашку чая в постель. Она любила чай с двумя кусочками сахара, но ты всегда клал один, приговаривая, что она, мол, и так для него сладкая.
А вот, гляди, Джуд верхом на ослике на пляже в Блэкпуле. Ты шагаешь рядом с ней, беспокоясь, как бы она не упала. Сдаваясь на милость полуденному зною, ты подвернул штанины брюк выше колен. Ты целый год копил на эту летнюю поездку, откладывая понемножку от каждой зарплаты.
Скажи, папа, ты доволен тем, как у нас всё сложилось?
Ты когда-нибудь перестанешь беспокоиться о нас?
Однако по большей части на фотографиях были незнакомые Фоксу люди, и все давным-давно умершие. Яркие моменты, некогда увековеченные чьей-то незнакомой рукой, теперь превратились в плоские, безжизненные карточки. Ты видишь пляж, но не можешь вдохнуть зной, напоённый солёным запахом моря. Ты вглядываешься в глаза и улыбки этих людей, но не видишь того, что скрывается за ними — их надежды и страхи, их стремления и поражения.
Когда на пороге появилась ночная сестра, Фокс не сразу сообразил, что в палату вошёл посторонний человек.
— Пора укладывать вашего отца в постель, — сказала она.
Фокс кивнул.
— Я помогу вам, — прошептал он.
Но она решительно покачала головой.
— У нас очень строгие правила, — пояснила она. — Приходится их соблюдать, иначе вылетишь отсюда, и глазом не успеешь моргнуть.
— Да-да, конечно, — отозвался Фокс, начиная складывать фотографии обратно в коробку.
По дороге домой он остановился у придорожной забегаловки и заказал себе на ужин хаггис с картошкой фри. В ожидании свежей порции картошки Фокс стоял у прилавка и от нечего делать смотрел телевизор. Передавали региональные новости: недавняя пресс-конференция. Ослепительные фотовспышки, начальник территориального управления полиции Центральной Шотландии Элисон Пирс зачитала по бумажке заранее заготовленное официальное заявление, а по завершении ответила на немногочисленные вопросы журналистов. Она говорила спокойно и авторитетно, хотя Фокс почти ничего не мог разобрать из-за шипения масла во фритюрнице. Затем на экране появились автостоянка в Киппене и уже знакомый Фоксу репортёр. Репортаж с места событий, гласила бегущая строка на экране. Теперь, когда наступила ночь, машин на стоянке значительно поубавилось, и так раздражавшая всех собака больше не гавкала. Репортёр держал в руках огромный лохматый микрофон. Заморосил мелкий дождь, и объектив камеры то и дело забрызгивали капли. Парень изо всех сил старался показать, что он владеет последней информацией и готов с радостью поделиться ею со зрителями, но его застывший взгляд выдавал скопившуюся за день усталость. Судя по выражению его лица, ему задали в наушник какой-то вопрос, и он закивал, ещё не начав отвечать. Потом на экране возник размытый снимок воронки от разорвавшейся бомбы. Похоже, снимок был сделан на камеру мобильного телефона, может, даже кем-то из случайных прохожих до того, как поляну успели оцепить. Затем второй снимок — на этот раз крупный план одного из деревьев, изрешечённого металлическими осколками.
